Задавая следующий вопрос, я замялся: — Слушай, Олег, я в этом деле неопытный… — В каком деле? Ты о чем? — Ты случайно не знаешь, сколько времени работает проститутка? Видяев мерзко улыбнулся: — Это зависит от платы. Леркин был человеком богатым, он всегда брал до утра. Это было все, что я хотел узнать, поэтому я встал и протянул Видяеву мятую десятку: — На сигареты. Теперь надо было быстро уходить. * * * «Дивизионная. Следующая остановка — Дом Кино.» — прозвучал голос водителя, и я, продравшись к дверям выскочил на тротуар. Второй день работы в органах был ничуть не лучше. К вечным допросам и рутинной работе за столом добавилось еще ощущение смерти. Однако следствие меня действительно захватило: мне было интересно узнать, замешана ли в убийстве Леркина проститутка, и кто же, все-таки, убил старика Короткова. В отличие от других дворов, рядом с моим подъездом всегда горел фонарь: какой-то бдительный житель об этом заботился, несмотря на то, что бдительные хулиганы заботились об обратном. У дверей подъезда на корточках сидела девочка, которую я видел пару раз на улице в своем дворе. Девочка заливалась горькими слезами, сжимая в руках что-то маленькое и пушистое. Честно сказать, в другой раз я бы прошел мимо, но сегодня у меня было другое настроение, настроение быть добрым и отзывчивым. Я остановился у дверей и спросил: — Почему ты плачешь? — Просто так. — Тебя кто-то обидел? — Нет. — Ты не бойся, у меня пистолет есть. Мы этих подонков накажем. — Я не хочу, чтобы вы убивали моих родителей. — Тебя обидели родители? — изумился я, и начал искать следы побоев на лице девочки. — Наша собака ощенилась. «Поздравляю», — хотел сказать я, но удержался. — Родилось двое щенят. Одного родители отдали друзьям, а для второго хозяина не нашлось. Я хотела оставить его у нас, но папа с мамой сказали, что мы за одной собакой уследить не можем. Мама сказала, что его надо усыпить, но тут вмешался папа и сказал, что дешевле утопить его в унитазе. Да… Как же черствеют сердца людей с возрастом. Сначала, они дети с чувствительными сердцами, но пройдет всего лишь десять лет, и они уже будут решать, как подешевле лишить своего ребенка счастья. Я быстро прикинул по какой статье привлечь родителей девочки. Такой статьи еще не выдумали. — Я испугалась, взяла щенка, — продолжала между тем юная спасительница животных. — И, пока никто не видел, убежала из дома. — Ты в этом подъезде живешь? — Да на пятом этаже. — Они, что ли, тебя еще не ищут? — Не знаю. Может, думают, что я ушла к подругам; может, обзванивают по телефону всех знакомых. «Хорошо бы так» — подумал я и спросил: — А ты то чего хочешь? Если она бы ответила: «шоколадку», то можно было сразу оставлять девочку на произвол судьбы. Однако, она ответила по-другому: — Вы не знаете, есть ли где-нибудь поблизости питомник для собак? Пусть он лучше будет жить в клетке, чем умрет. Раньше я считал, что таких благородных девочек больше нет на свете. Значит, не так ещё сгнило наше новое поколение. И вдруг я понял, как смогу помочь девочке и заодно себе избавиться от одиночества. — Можно я возьму его… себе? — осторожно спросил я. — Вы его не убьете? — Нет, нет. Он будет жить у меня в квартире. Девочка засияла от счастья и протянула мне дрожащий от холода «шерстяной» комок. — Это мальчик? Девочка напряглась, как будто от её ответа что либо зависело. — Да. — Хорошо, — сказал я и добавил: — А ты иди домой и успокой родителей… Будут проблемы, заходи. — Вы на третьем этаже живете? В квартире 84? Я удивленно раскрыл глаза. — Да. У меня это где-то написано? — Нет, я видела, как вы переезжали сюда. — Тогда понятно, — я помог ей встать и открыл дверь подъезда. * * * Легко сказать: «взял» щенка к себе. Он же не человек, чтобы показать ему, где кровать и туалет, накормить человеческим ужином и успокоиться. В детстве у нас была кошка Муся. Я её очень любил, но все-таки мечтал, как Малыш, о собаке. Родители тогда говорили, что с собакой много хлопот, да и Муська может с псом не поладить. Я тогда злился на них понемногу, потом повзрослел и мечта испарилась. Сейчас, я действительно понял, что с псом забот немало: и кормить его надо по-особому, и выгуливать и за шерстью ухаживать. Хотя, говорят, собаки очень умные, но все-таки не такие самостоятельные, как коты. «Только кошка гуляет сама по себе и лишь по весне с котом…» Я опустил щенка на пол, он еле держался на ногах, принюхиваясь к новым запахам. Достав из шкафа блюдце, я налил в него молоко, и придвинул к щенку. Тот недоверчиво отшатнулся, но чувство голода дало о себе знать: очень осторожно он начал пить из миски. — Как мне тебя назвать? — произнес я, хотя щенка, похоже, это волновало меньше всего. — Тузик? Нет… Бобик! Нет, так еще машину называют. Надо как-нибудь по военному. Полковник? Генерал? Капитан? Лейтенант? Прапор? Сержант! Щенок оторвался от молока, и посмотрел на меня, скорее всего, желая узнать, отчего я так кричу. Я же принял этот жест, как согласие с последним именем. — Поздравляю с новосельем, Сержант, — весело сказал я. Щенок облизнулся в ответ. Глава четвертая На улице начиналась жизнь: сквозь открытое окно вместе с приятным ветерком доносился гул машин и стук трамвая. Я сидел за своим столом и пытался вклиниться в работу. Спать хотелось ужасно, но я, пересилив желание, открыл глаза и взял в руки бумагу. Это были итоги судебной экспертизы по делу Леркина. Так… убит выстрелом из… неинтересно… смерть наступила… тоже неинтересно, ага вот: «в крови найдено большое количество алкоголя и вещество…, которое имеет усыпляющий характер». Значит, нашего Ванька сначала усыпили, убили и ограбили. Стоп! Зачем убивать, если он и так в отключке? Может, он очнулся ото сна и попытался задержать преступников? Тогда, почему стреляли в затылок?