— Смотри, что я достал, — Митько протянул мне маленькую синюю книжицу, оказавшуюся расписанием поездов, проходящих через Сахаров. Пролистав её я обратил внимание на строку обведённую красной ручкой: «Сахаров-Москва, отправление 8 часов 15 минут (московское время) прибытие…» — Значит, Короткова убили в 10 часов, 15 минут по местному времени, плюс-минус 10 минут, — произнес я. — Если твоя свидетельница не ошибается, — заметил Митько. — Пока ты там отыскивал мясорубку, я попробовал составить несколько версий убийства. Первая: Короткова убил маньяк, орудующий на вокзалах, а багажа либо вообще не было, либо его украл «левый» вор. Вторая: убийца и вор — один человек, «работающий» на вокзале. Третья — твоя — кто-то что-то узнал о багаже и завладел им в зале ожидания. И, наконец, четвертая версия, над которой я много размышлял: Коротков мог быть курьером. Он мог помогать перевозить наркотики из Кулинска в Сахаров. Принимающие «груз» здесь решили убрать Короткова, как лишнего свидетеля или еще по каким-то неизвестным причинам. — Митько перевёл дух и продолжил: — У тебя есть другие версии? — Нет, — промямлил я, даже не задумываясь. — Две первые версии я проверю через своих людей, с остальными будет посложнее. Какие-нибудь идеи по этому делу у тебя появились? — По-моему, нужно допросить проводницу вагона, в котором ехал убитый. Во-первых, она могла запомнить соседа Короткова; во-вторых, могла знать самого усопшего. Если это так, то она может быть в курсе того, куда направлялся Коротков. — Хорошая идея, — произнес Митько. — Кстати, на этот счет у меня тоже есть версия. Из писем сестры Короткова я узнал о существовании племянника Андрея. Сейчас ему примерно двадцать пять лет. В одном письме указывалось, что он по молодости связался с «кировской» братвой. Это единственная связь с Кулинском, который как раз находится в Кировской области. Вполне возможно, что он переехал туда после окончания института… Ты случайно не болеешь? — у тебя вид какой-то «мертвецкий». — Нет. Только голова болит немного, — я не собирался жаловаться Митько на адскую боль. — У тебя анальгин есть? — Нет. — Держи, — Митько протянул мне начатую пачку, ещё раз посмотрел на мое лицо и, боясь, что я помру прямо здесь, в его кабинете, продолжил: — Знаешь что, иди-ка ты домой. — Так ещё же полчаса до конца… — А кто узнает? Если что, я найду, что ответить. Упираться было бесполезно и глупо. Стараясь никому не попадаться на глаза, я покинул ГУВД и зашагал по вечернему Сахарову. Глава третья Вот он, белый потолок, неподвижно нависающий над моей кроватью. Вот оно, противное пиликание будильника и приятное ощущение тепла во всем теле. И вот оно, безудержное понимание того, что сейчас нужно вставать, куда-то идти, что-то делать, вопреки желанию, поспать ещё хотя бы один час. Делать нечего — понежившись ещё минуты две, я переборол себя, и откинул одеяло. Пять минут в ванной, пару минут на одевание, дорога к остановке, тряска в трамвае (на этот раз без происшествий) и вот я уже в знакомом здании ГУВД. На этот раз я пришел вовремя, даже чуть раньше, чем нужно было. Сегодня коридоры отделения были переполнены; на потрепанных скамейках сидели нынешние подозреваемые, будущие обвиняемые, свидетели, потерпевшие, заявители и прочие люди, которым по воле судьбы пришлось сегодня являться в милицию. Дверь кабинета была закрыта — это означало, что Митько еще не пришел. Не появился он и через десять минут, и через двадцать. Я успел прочитать почти все интересные статьи в газете, которую нашел на столе Сергея Ивановича, когда дверь, наконец, открылась, и я увидел в проеме Совкова. — Белов, через пять минут — у меня в кабинете, — лицо начальника было настолько мрачным, что я даже не попробовал спросить о причине приказа. Митько не появился и через пять минут, когда я переступил порог кабинета Совкова. За столом уже сидел Филя Гавриков и противно улыбался. — Что, Белов, тебя ещё не уволили? — спросил он, когда я сел рядом. Я решил не отвечать на этот довольно глупый вопрос. — Теперь ясно, почему Ильдар Григорьевич решил тебя не брать — ты не достоин того, чтобы твоим начальником был капитан, — продолжал Гавриков. — Вот лейтенант — в самый раз. — Слушай, Филя, заткнись, — не выдержал я. — Можешь гордиться своим Фонаренкой хоть до пенсии. — «Фонаренкой»? — возмутился Филя. — Да я ему все раскажу, он тебя… — Да, замолчите вы! — прикрикнул Совков и мы, обменявшись презрительными взглядами, замолкли. Через пару минут за столом начальника оказались все оперативники, кроме Митько. Совков, решив его не ждать, откашлялся и начал: — Я собрал вас здесь, чтобы сообщить неприятное известие, — в этом месте он остановился на несколько секунд и продолжил: — Мне только что сообщили… Погиб один из наших сотрудников. После этих слов все присутствующие встрепенулись, даже обычно невозмутимый Гавриков отвлекся от грызения ногтей. «Кто?» — незамедлительно мелькнул в мозгу вопрос. И тут же пришел самый простой ответ: «Митько!». Он не опаздывает — он погиб, ушел в потусторонний мир. Только вчера был живым, разговаривал со мной, смеялся, давал советы, а сегодня его больше нет… Дверь открылась; Митько, улыбаясь, поздоровался с окружающими и сел рядом со мной. — Сергей, — обратился к нему Совков, — Какой ты пример показываешь младшим? — Какой они мне показывают, такой и я им, — с этими словами Митько подмигнул мне. — Ты бы повременил с шутками, — Совков начал свою речь с начала. В это время я мысленно схватил лопату и принялся откапывать похороненного мною Сергея Ивановича. — … Умер наш сотрудник старший лейтенант Зубов. Эта фамилия не говорила мне абсолютно ничего, поэтому я только притворился огорошенным этой новостью. У остальных же оперов вид действительно был удивленный. — Его нашли на берегу озера Бритал вчера вечером. Наступило очень долгое молчание. Был слышен только хруст ногтей, да жужжание мухи у окна. — Безусловно, я буду просить, чтобы это дело поручили расследовать нашему отделу. И, надеюсь, тот кому я его поручу должен во что бы то не стало найти убийцу, — Совков обвел глазами лица окружающих. — Все. Все свободны кроме Митько и Фонаренко. Я вышел из кабинета, и остался ждать у дверей. Митько оставили, следовательно, ему и поручат вести дело по убийству Зубова. Я присел и только сейчас заметил, что у двери стоит человек и тоже кого-то ждет. Увидев меня, он спросил: — Парень, ты здесь работаешь или как? — Или как, — вяло ответил я. — Не знаешь, где тут Сергей Митько обитает? — Обитает — там, — я показал на дверь нашего кабинета. — А сейчас он у начальства — здесь. — Спасибо, — человек отвернулся в сторону и замолчал. В это время появился Митько, несколько рассерженный и обиженный. Интересно, он будет расследовать убийство? Я решил не мешкать и тут же повторил вопрос вслух. Митько недовольно поморщился и ответил: — Нет, Фонаренко. — А зачем тогда вас оставили? — Мне скинули его дела. Видел бы ты его улыбку, — тихо пробормотал Митько и вдруг заметил мужчину, с которым я беседовал минуту назад. — Вы ко мне? — К вам, к вам, Сергей Иванович, — ответил мужчина и, улыбнувшись, добавил: — Не узнаешь? Митько напрягся, и вдруг его лицо преобразилось. Исчезла обида и нахмуренность, он снова стал веселым и беззаботным. — Вадим? Ты? — пронеслось по коридору управления громкое восклицание. — Угадал, — Вадим подошел к Митько, и они обнялись. — У нас тут несчастье случилось, сотрудник погиб, — произнес Сергей Иванович. — Я еще оправиться не могу, потому не узнал. Богатым будешь. — Если б эта поговорка было правдой, я бы уже был самым богатым человеком на земле. — Тебя, правда, не узнать — растолстел сильно. — Если это комплимент, то спасибо… И так далее, и тому подобное. Они болтали в коридоре, наверное, минут пять; затем перебрались в кабинет. Из их разговора я узнал, что Митько с Вадимом вместе учились МГУ. Потом судьба закинула их в Сахаровскую область, Митько — в столицу, а Вадима в Уранск. Таким образом, их пути разошлись. Встречались они очень редко, последний раз три года назад. Недавно Вадим переехал в Сахаров, и начал работу в прокуратуре следователем по особо важным делам. Таким образом, старые друзья получили возможность, не только видеться, но и работать вместе. Это все было, конечно, очень интересно, однако мне сильно хотелось узнать, что Митько думает по поводу убийства Зубова и по делу Короткова. Прерывать приятелей мне не хотелось, вместо этого я часто и громко кашлял до тех пор, пока Митько не обратил на меня внимание. — Ты все-таки болеешь, — сказал он, не поняв мои намеки на отсутствие времени. — Стажер? — поинтересовался Вадим. — Да, — кивнул Митько. — Владимир Белов, — представился я. — Вадим Багренцов, — ответил мне тем же приятель Митько и добавил: — Я тебя, наверное, задерживаю, Серега. — Нет, нет, — поспешно проговорил Митько. Неожиданно зазвонил телефон. Сергей Иванович снял трубку, послушал несколько секунд, сказал: «Сейчас едем» и повернулся к нам. — Извини, Вадим, действительно, некогда — дела.