Он вошел в дом. Мы – тоже. На этот раз Маффин даже не шелохнулась. – Боже мой… Моя сестра задрала голову и разинула рот. Просто чудо, что она не выронила свою жвачку. – Это большой зал, – пояснил Амос. Вполне подходящее название. Толстые кедровые потолочные балки находились на высоте четырех этажей. Их подпирали резные каменные колонны, украшенные иероглифами. На стенах располагалась внушительная коллекция музыкальных инструментов и древнеегипетского оружия. Стены опоясывали три яруса балконов с выходящими на них дверями. В очаге камина свободно поместился бы автомобиль. Над камином висела громадная плазменная панель, а по обе стороны от него стояли массивные кожаные диваны. Пол устилал ковер из змеиной кожи. Он был сорок футов в длину и пятнадцать в ширину – больше любой змеи. Частично стеклянные стены позволяли увидеть примыкающую к дому террасу с плавательным бассейном, столом, стульями и очагом, в котором ярко горел огонь. В дальнем конце большого зала виднелись двустворчатые двери. Каждую створку украшал Глаз Гора. Дверные ручки были скреплены цепью и закрыты на полдюжины висячих замков. Оставалось только гадать, что скрывалось за этими дверями. Но больше всего нас с Сейди потрясла черная мраморная статуя в центре зала. Огромная – не меньше тридцати футов высотой. Статуя изображала кого-то из египетских богов. Тело было человеческим, а голова – птичьей, похожей на голову журавля или аиста, с длинной шеей и большим клювом. Одеяние бога состояло из традиционной юбки, пояса и воротника. В одной руке он держал стилус (так называли перья для письма), а в другой – свиток с начертанным иероглифом. Иероглиф состоял из египетского петлеобразного креста – анкха – и прямоугольника, окружавшего петлю. – Вот он! – воскликнула Сейди. – Пер анкх. – Слушай, как ты смогла это прочесть? – спросил я, подозревая, что сестрица присочинила на ходу. – Не знаю. Но тут и так понятно. Верхняя часть похожа на… план дома. – Почему ты решила, что это дом? А может, это ящик, куда засунут анкх? Я не хотел признаваться, но Сейди была права. Я узнал символ – упрощенное изображение дома с дверным проемом. Но такие вещи знали специалисты по Древнему Египту, а уж никак не малявки вроде Сейди. Она же стояла с торжествующим видом, абсолютно уверенная, что все правильно угадала. – Это не ящик, а дом, – упрямо повторила Сейди. – Нижний иероглиф – это анкх, символ жизни. Значит, пер анкх – Дом жизни. – Отлично, Сейди. – Амос, похоже, был удивлен. – А статуя изображает единственного бога, которому позволительно находиться в Доме жизни. По крайней мере, когда все обстоит благополучно. Картер, ты его узнал? У меня в мозгу что-то щелкнуло. Птичья голова принадлежала не аисту и не журавлю, а ибису – египетской речной птице. – Тот, – сказал я. – Бог знания. Он изобрел письменность. – Правильно, – подтвердил Амос. – Но почему у него птичья голова? – спросила Сейди. – У всех египетских богов странные головы. Они выглядят глупо. – Обычно они выглядят по-другому, – сказал Амос. – В реальной жизни. – Постой! – вмешался я. – Как понимать «в реальной жизни»? Амос поглядел на меня так, будто вспомнил что-то неприятное, если не сказать отвратительное. – Боги способны появляться в любых обличьях. Чаще всего целиком в человеческом или целиком в зверином. Но бывают и такие «гибридные» варианты. Ты пойми: боги – это изначальные силы, нечто вроде моста между человечеством и природой. Их изображали с головами животных, показывая этим, что они пребывают в двух разных мирах одновременно. Теперь понятно? – Ни капельки, – призналась Сейди. – Хмм. – Амоса это совсем не удивило. – Вам предстоит еще многое узнать. Пока скажу лишь, что бог Тот основал Дом жизни. Этот особняк – региональная штаб-квартира Двадцать первого нома… во всяком случае, была таковой. Я тут обитал в одиночестве… пока вы не появились. Моя голова разрывалась от обилия вопросов. Я не знал, с какого начать. – Что такое Дом жизни? Почему Тот – единственный бог, которому позволительно здесь находиться? И почему ты… Амос сочувственно улыбнулся и помахал рукой. – Картер, я прекрасно понимаю твое состояние. Но о таких вещах лучше говорить днем. Вам с Сейди нужно поспать. Я не хочу, чтобы вам снились кошмары. – Думаешь, я смогу уснуть? – спросил я. – М-мяу! Маффин громко зевнула и вытянулась на руках у Сейди. Амос хлопнул в ладоши. – Хуфу! Я подумал, что он чихнул. Ну кого могут звать странным именем Хуфу? Я ошибся. На зов Амоса явилось существо ростом в три фута. Оно было покрыто золотистой шерстью и одето в футболку темно-фиолетового цвета. Существо спрыгнуло с нижнего яруса балкона и приземлилось напротив нас. Только теперь я сообразил, что это павиан в форменной футболке баскетбольного клуба «Лос-Анджелес лейкерс». Павиан оскалил зубы и издал странный звук: нечто среднее между рычанием и рыганием. От него явственно пахло сильно перченными чипсами «Дорито». Я не нашел ничего умнее, как сказать: – «Лейкерсы» – команда моего родного города. Павиан радостно захлопал себя по голове и снова рыгнул. – Ты понравился Хуфу, – объяснил мне Амос. – Вы с ним замечательно поладите. – Так, – зевнула Сейди. – Значит, у тебя обезьяна в качестве слуги. Впрочем, чего я удивляюсь? Маффин продолжала мирно урчать на руках Сейди, будто присутствие павиана ее ничуть не беспокоило. – Агх! – прорычал Хуфу. Амос усмехнулся. – Картер, он хочет посмотреть уровень твоей игры. Я переминался с ноги на ногу. – Хорошо. Только не сейчас. Может, завтра. Но как ты понял… – Картер, тебе придется ко многому привыкнуть, – сказал Амос. – Но если ты намерен выжить и спасти своего отца, тебе сначала нужно отдохнуть. – Эй! – встряла Сейди. – Как понимать «выжить и спасти своего отца»? Хотелось бы пояснений. – Завтра. Ваше знакомство с новой жизнью и обучение начнется завтра утром. А теперь, Хуфу, будь добр, проводи Картера и Сейди в их комнаты. – Агх-ухх, – ответил павиан. Он повернулся и важно двинулся к лестнице. К сожалению, футболка «Лейкерсов» не прикрывала его разноцветный зад. Мы двинулись следом, но тут Амос остановил меня. – Картер, пожалуйста, отдай мне отцовский рюкзак. Будет лучше, если я запру его в библиотеке. Меньше всего мне хотелось отдавать ему рюкзак, о существовании которого я успел на время забыть. Но рюкзак – это все, что осталось у меня от отца. Мой багаж ночевал сейчас в Британском музее. Удивительно, как полиция не забрала рюкзак. Такое ощущение, что его попросту не заметили. – В надлежащее время я верну его тебе, – пообещал Амос. Он не требовал, а вежливо просил, однако выражение дядиных глаз подсказывало, что выбора у меня нет. Я подал ему рюкзак. Амос взял его с осторожностью, будто внутри лежала взрывчатка. – Спокойной ночи, – сказал он. Амос прошел к дверям библиотеки. Двери приоткрылись ровно настолько, чтобы он смог проскользнуть внутрь. Мы ничего не успели рассмотреть, как створки сомкнулись опять. Я посмотрел на Сейди. Можно было бы улечься на кожаном диване, но ночевать в громадном зале, по соседству со статуей Тота выглядело не слишком заманчиво. Пришлось отправиться вслед за Хуфу. Нам с Сейди приготовили две соседние комнаты на третьем этаже. Должен сознаться, они были гораздо круче всех гостиничных номеров, в которых я останавливался. Фактически это была целая квартира, плотно набитая моей любимой едой и питьем: имбирный эль… [Да, Сейди, я уже взрослый и не буду пить газировку! Успокойся!] Кроме эля несколько сортов моего любимого печенья и конфет. Уму непостижимо! Откуда Амос узнал про все это? В комнате стояли телевизор, компьютер и музыкальный центр последних моделей. В ванной я обнаружил свою любимую зубную пасту, дезодорант и все прочее. Кровати хватило бы на троих таких, как я. Жаль только, что вместо нормальных матерчатых подушек лежало изголовье, вырезанное из слоновой кости. Такие штучки я видел в египетских гробницах. Изголовье украшали фигурки львов и, конечно же, иероглифы. С балкона открывался вид на нью-йоркский порт, Манхэттен и статую Свободы, мерцающую вдалеке. Я хотел подышать местным воздухом, но раздвижная дверь оказалась запертой. Вот и первое указание на то, что происходящее могло таить в себе опасность. Я обернулся к Хуфу, но павиан уже ушел. Дверь в мою комнату тоже оказалась закрытой. – Картер! – послышалось из-за двери, соединявшей наши с сестрой комнаты. Я подергал ручку. Естественно, и эта дверь была заперта. – Мы узники, – сказала Сейди. – Как ты думаешь, Амосу… можно доверять? После сегодняшних событий я не доверял никому и ничему. Но не мог сказать об этом Сейди. В ее голосе звучал страх. Я почувствовал, что должен ее успокоить. Глупость, конечно. Сейди всегда была смелее меня. Она делала что ей вздумается и никогда не беспокоилась о последствиях. Это обычно я боялся, а не она. Но сейчас я вдруг ощутил потребность сыграть давно не игранную роль. Роль старшего брата.