Картер начал спускаться. Вообще-то я всегда иду первой. Но если кому-то не терпится получить жгучую сыпь по всему телу или столкнуться с магической обезьяной, – я за право старшинства. Пожалуйста, Картер. Но спуск оказался самым обычным. Никаких приключений. Картер расстегнул молнию рюкзака. И опять – ни ловушек, ни проклятий. Он достал странную шкатулку, которую мы мельком видели в Британском музее. Шкатулка была деревянной и такой длинной, что туда свободно поместился бы французский батон. Крышку украшали такие же картинки, как и на стенах библиотеки: боги, чудовища и люди, идущие боком. – Это что, у египтян был такой способ передвижения? – не выдержала я. – Они ходили боком, выставив руки и ноги? Тоже мне, великая цивилизация! Картер посмотрел на меня особым взглядом. Особым, потому что взгляд говорил: «Боже, какая же ты дура!» – Сейди, это ведь не фотография. Это символическое изображение. В реальной жизни они так не ходили. – А тогда почему их рисовали такими? – Потому что рисунки они считали частью магии. Человека изображали так, чтобы были видны все руки и ноги. Иначе в загробной жизни он мог оказаться без руки или ноги. – И почему лица повернуты в профиль? Ни одной картинки, где лицо было бы целиком. Кстати, они не боялись, что в загробной жизни у них останется только половина лица? Мой вопрос озадачил Картера. Вот так, братец! – Знаешь, наверное, они боялись, чтобы картинка не получилась слишком реалистичной. А то можно превратиться в того, кто на тебя смотрит. – Надо же, сколько страхов! Но хоть чего-то они не боялись? – Младших сестер. Если младшие сестры оказывались очень болтливыми, египтяне бросали их крокодилам. Я разинула рот. Честное слово, я успела забыть особенности юмора моего братца. – Давай открывай шкатулку, – сказала я и хорошенько ущипнула Картера. Он вынул какой-то белый комок, похожий на жвачку. Я уже хотела съязвить, но Картер пояснил: – Натуральный воск. Я тоже запустила руку в шкатулку и вытащила деревянное перо, дощечку с углублениями для чернил и три баночки с чернилами черного, красного и золотистого цветов. – Доисторический письменный прибор, – сообщила я, будто мы собирались продавать все это на аукционе. Картер извлек несколько мотков коричневой веревки, черную матовую фигурку кошки и толстый рулон бумаги. Нет, не бумаги. Папируса. Я вспомнила: отец рассказывал, что египтянам было незачем изобретать бумагу. Им ее заменяли высушенные листья речного тростника. Мне сразу подумалось: может, у них был и туалетный папирус? Толстый и грубый! Если так, то неудивительно, что они двигались боком. Последней я вытащила из шкатулки уродливую восковую фигурку. – Фу! – вырвалось у меня. Фигурка изображала человечка. Похоже, скульптор торопился и не очень думал о красоте пропорций. Руки человека были скрещены на груди, рот открыт, а вот ноги… ноги ему обрезали по самые колени. Вокруг пояса у него был обвязан клок человеческих волос. Маффин прыгнула на стол и обнюхивала фигурку. Не знаю, чем он ей так понравился. – Ничего особенного, – огорченно вздохнул Картер. – А что ты думал найти? Волшебную палочку? Конечно, странный набор: воск, туалетный папирус и этот уродец. – Я думал, мы найдем хоть какие-то объяснения тому, что случилось с отцом. Как нам теперь его вернуть? И кто этот огненный человек, которого он освободил? Я взяла восковую фигурку. – Слушай, ты, маленький прыщавый тролль! Ты же все видел и слышал. Рассказывай, что знаешь. Я мяла фигурку в руках. Восковой человечек стал мягким и теплым, как живой человек. – Отвечаю на твой призыв, – вдруг сказал он. Я вскрикнула и выронила фигурку. Человечек упал, ударившись головой о каменный стол. Думаю, на моем месте и вы бы его уронили. – Ой! – завопил он. Маффин решила его обнюхать. Человечек стал ругаться на непонятном языке. Наверное, на древнеегипетском. Когда это не помогло, он заверещал по-английски: – Пошла прочь! Я тебе не мышь! Я подхватила кошку и спустила на пол. Лицо Картера побелело и сделалось похожим на воск. – Кто ты? – спросил он человечка. – Шабти, кто же еще! – ответил человечек, потирая вмятину на голове. Оживший кусок воска! Кто бы мог подумать! – Хозяин зовет меня Клецкой, но я нахожу такое имя оскорбительным. Вы можете звать меня Высшей-Силой-Сокрушающей-Своих-Врагов! – Договорились, Клецка, – сказала я. По-моему, он нахмурился, если, конечно, восковые физиономии умеют хмуриться. – Как вам удалось меня пробудить? Это по силам только хозяину. – А хозяин, надо понимать, наш отец? – спросила я. – Джулиус Кейн? – Да, он, – буркнул Клецка. – Вы довольны? Я исполнил то, что вы хотели? Картер тупо смотрел на меня, а я, кажется, начинала что-то понимать. – Вот что, Клецка. Если я тебя пробудила, значит, обладаю такой же силой, как твой хозяин. Я сделала это не для забавы. Я велела тебе рассказать все, что ты видел и слышал. Клецка скрестил свои уродливые ручонки. – Да, это так. Но я не игрушка для твоих забав. Я не знаю, каким образом тебе удалось меня пробудить, но хозяину это очень не понравится. Он разорвет вас на кусочки. Наконец у Картера прорезался голос. – Клецка, ты слышал: хозяин – наш отец. Он исчез. С помощью магии его куда-то переместили. Куда, мы не знаем. Нам нужна твоя помощь. – Хозяин исчез? – Клецка заулыбался во весь свой восковой рот. – Наконец-то я свободен! Слышите, желторотики? Он метнулся к краю стола, но забыл, что у него нет ног. Это его не остановило. Клецка полз, помогая себе руками, и радостно кричал: – Свободен! Свободен! Он шумно шлепнулся на пол и пополз дальше, радуясь своей свободе. Мне это надоело. Я схватила Клецку и бросила его обратно в шкатулку. Он пробовал вылезти, но стенки были достаточно высокими. Может, отец намеренно сделал его безногим? – Пленили! – вопил он. – Меня пленили! – А ну, заткнись! – прикрикнула я. – Теперь я – твоя хозяйка. И ты будешь отвечать на мои вопросы. – Почему ты так решила? – удивился Картер. – Потому что у меня хватило сил и ума пробудить его. – Это чистая случайность! Когда мне надо, я великолепно умею не замечать своего братца. – Прежде всего, Клецка, что такое шабти? – А если я скажу, ты меня выпустишь? – И не подумаю. А отвечать ты все равно будешь, – тоном хозяйки заявила я. Клецка шумно вздохнул. – Шабти означает «ответчик». Даже глупейшие из рабов это знают. Картер прищелкнул пальцами. – Вспомнил! Египтяне делали такие фигурки из воска или глины. Это слуги для загробной жизни. Когда умершему хозяину было нужно, они просыпались и выполняли его повеления. А он мог оттягиваться по полной. Шабти сделают все, что он прикажет. И так – целую вечность. – Вот они, типичные рассуждения людей! – заверещал Клецка. – Бездельничать, заставляя работать нас. Дела в загробной жизни – только часть обязанностей шабти. Мы выполняли множество повелений хозяев и в этой жизни. Без нас маги тыкались бы, как слепые котята. Если ты столько знаешь, зачем спрашиваешь у меня?