Его тело восстанавливалось, возвращаясь из состояния боеготовности. По жилам все еще струились адреналин и боевые стимуляторы. Мышцы горели от неиспользуемой энергии, рука, словно тиски, сжимала посеченную рукоять Жнеца. Он до сих пор чувствовал запах крови. Центрум Доминус вокруг него был столь же неподвижен. Со всех поверхностей медленно капала кровь, растекавшаяся от расчлененных тел, которыми был покрыт разбитый пол. Когитаторы, блоки вокса, мониторы и системы авгуров отключились и не подлежали восстановлению. Небольшой кусок провалившейся секции пола со стуком и хрустом упал в комнату внизу, с треском рассыпавшись о груду обломков, ставшую гробницей чемпиона Хаоса. Соха был мертв, пара молниевых когтей раскроила ему череп. Шарр уже забрал его драгоценное волкитное ружье. Красный Танэ был жив, но буквально едва-едва. Во время поединка на верхней галерее вокса ему вспорол и разорвал живот силовой меч. Нико получил раны в полудюжине мест. У капеллана Никоры была сломана почти половина костей. Трое из четырех членов Четвертого отделения, пришедших им на помощь — Экара, Хару и Тонга — погибли. Без особых повреждений остались только ударный ветеран Дортор и последний выживший из Четвертого отделения, Корди. И еще Бледный Кочевник. Те Кахуранги стоял перед Шарром, сознательно выйдя ему на глаза. Верховный библиарий так и оставался без половины доспеха, бледное тело покрывали полосы крови. Его собственной там было мало. В одной руке он держал мальчика, за которым прибыл на Зартак — все еще бесчувственного и едва живого. — Сообщения с перекрестков, — произнес Шарр. Он говорил ровно и безжизненно, ничем не выдавая продолжавшейся потребности рвать и кромсать, от которой по телу все еще проходила дрожь. Он по опыту знал, что Слепота уйдет неохотно. — Все отделения докладывают, что враг отходит. — Я чувствую, как они отступают, — подтвердил Те Кахуранги. — Включая тех, что бежали отсюда. Они направляются к ангарам челноков, а у нас недостаточно сил, чтобы их остановить. — Я прикажу флоту преследовать их. — Скорее всего, они нас обгонят. Кроме того, мы здесь не за ними. — Мне уже об этом говорили, много раз, — отозвался Шарр. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Второстепенное сердце медленно замедлило темп и полностью остановилось. Остатки стимуляторов вымыло из организма, и тело слегка вздрогнуло. Он вдруг ощутил усталость — боль, которую сердито отринул. — Что ж, хорошо, — произнес он. — Время пришло. Шарр открыл общий ротный вокс-канал и соединился с «Белой пастью», которая еще продолжала бой с меньшим по размерам флотом еретиков на орбите наверху. — Говорит Жнец, всем позывным. Подземелье занято. Еретики зачищены. Приступить к Красной Подати. +++ Доступ разрешен +++ +++ Начало записи в мнемохранилище +++ +++ Временная отметка, 3682875.M41+++ День 93, локальное время Зартака. Сохрани меня Бог-Император. Бойня в нижнем рефекториуме — ничто в сравнении с тем, что произошло в Центруме Доминус. Все разрушено, тут лишь разделанные и выпотрошенные останки. У меня нет слов. Ауспик только что просигналил впервые с момента высадки. Я беру с собой сестру Алезию и немедленно направляюсь по следу. Молюсь о том, чтобы то, что еще живо здесь, не оказалось тем же существом, которое учинило это безумие. Подписано, Дознаватель Аугим Нзогву +++ Окончание записи в мнемохранилище +++ +++ Мысль дня: Мысль порождает ересь, ересь порождает возмездие+++ Глава XVIII Ранник выжила. Она стояла недалеко от середины Центрума Доминус, возле того самого места, где чуть больше двух дней тому назад просила главного смотрителя Шольца включить ее в операцию по захвату «Имперской истины». Теперь помещение стало практически неузнаваемым — окровавленным, разрушенным, усыпанным обломками. Выжившие Адептус Астартес бродили среди искореженных развалин, с которых капала кровь, и извлекали своих павших братьев, или же наносили смертельные удары тем изменникам, кто еще подавал признаки жизни. Ранник не шевелилась. У нее едва хватало сил, чтобы стоять. Тело онемело, мысли шевелились вяло. Голова болезненно пульсировала. Казалось, будто у нее в черепе шарят чьи-то пальцы, царапающие мозг. На нее упала тень, заслоняя свет, сочившийся через открытые противовзрывные двери. По изможденному телу пробежала дрожь. Перед ней стояли двое космических десантников — серый в шлеме с гребнем и псайкер с посохом. — Нам нужны все оставшиеся узники, — произнес серый. Он был весь забрызган медленно засыхающими внутренностями, однако голос звучал так же ровно и без усталости, как в тот раз, когда он впервые обратился к Ранник. — Мы начнем забирать их через ангары челноков вашей Окружной Крепости через час. На то, чтобы вывезти их всех, может уйти до двух дней по местному времени. — Вы не можете, — сказала Ранник, но в ее отказе не слышалось убежденности. — Согласно эдиктам Забытого — можем. Однажды мы уже брали с этого мира Подать. И сделаем это снова. Таково дело Отца Пустоты. Не пытайся помешать нам. Псайкер, бледное тело которого, было расчерчено красными полосами, потянулся ко лбу Ранник, но арбитратор отпрянула. Космический десантник опустил руку. — Мы — защитники человечества, — произнес он, вперив в Ранник взгляд своих черных глаз. — И его судии. Когда тени наносят удар, мы бьем в ответ. Из Внешней Тьмы приходим мы, и в глубины ее возвратимся. Нас зовет черное море по ту сторону звезд. — У вас нет дома? — спросила Ранник. — Нет мира, который вы зовете своим? Только пустота? — Когда-то был, — ответил псайкер. — Однако он далеко отсюда, и нам там не рады уже долгое время. Думаю, что никогда и не будут, хотя многие из моих братьев с этим и не согласятся. Мы не можем вернуться, но не можем и двигаться дальше без средств исполнять наши древние обеты. Оружие и броня, топливо и пища, Серая Подать. И плоть — Красная. Нам нужны руки на наших кораблях и нужны подходящие кандидаты, которые могут соревноваться за честь стать братьями-в-пустоте. Вот почему мы здесь. Мы пришли воспользоваться правом, данным нам в первый День Изгнания, и взять с Зартака Красную Подать. — Всех нас? — спросила Ранник. — И так мало кто выжил, — сказал серый. — Мы пришли ради Сбора, а вместо этого дрались насмерть. Придется удовлетвориться тем, что осталось от населения тюрьмы. — Меня вы тоже заберете? — Ты входишь в Адептус Терра, действующий служитель Отца Пустоты, — произнес Те Кахуранги. — Данные нам эдикты не дозволяют подобного. Однако отребье из ваших камер утратило свои права. На борту нашего Кочевого Хищнического Флота они, по крайней мере, могут заслужить искупление и последний покой под плетью. — Можете поступать, как пожелаете, — продолжил серый гигант. — Ты и твой брат. Вопль-мортис ваших астропатов вскоре вызовет отклик, и прибудет помощь. — Мой брат? — непонимающе переспросила Ранник. — Есть еще один выживший вроде тебя, арбитратор. Он в главной часовне. Когда мы его освободили, он никак не отреагировал. Похоже, что он травмирован. — Тебе следует пойти к нему, — сказал Те Кахуранги. — Твое содействие больше нам не потребуется. Ранник открыла было рот, но осознала, что ей нечего сказать. Через миг оба гиганта одновременно развернулись и зашагали прочь. Забрав павших братьев, космические десантники покидали зал. Ранник увидела, что один из них несет усыпленного мальчика-заключенного. Ее желудок свело знакомой тошнотой, и она отвернулась. Она не знала, как долго пробыла в Центруме после ухода гигантов. В какой-то момент она обнаружила, что уже поднялась на два уровня выше, к главной часовне Окружной Крепости. В залах и коридорах стояла тишина. Из-под полукупола часовни доносились отголоски тихих рыданий. За порогом было совершенно темно. Ранник отцепила свой фонарик и вошла внутрь. Даже после всего пережитого зловоние ее потрясло. Ботинки хлюпали по чему-то влажному и податливому. Она не смотрела вниз, удерживая пляшущий луч света на дальних стенах. Некогда святой воздух часовни теперь был холоден и смердел смертью. Рыдания стали громче. Фонарь выхватил источник шума. На дальнем конце полукруглого зала, под разбитыми остатками алтаря часовни сгорбилась фигура. Ранник приблизилась к ней, не обращая внимания ни на то, по чему шла, ни на бегущие по щекам слезы. Когда она оказалась рядом, фигура подняла глаза, щурясь и кривя лицо в луче света. Это был главный смотритель. Его немолодое седовласое лицо побледнело и выражало ужас. Когда Ранник остановилась, он всхлипнул и, словно ребенок, обхватил руками ноги младшего смотрителя. — Сэр, — прохрипела Ранник. — Сэр… Я дожна доложить… Шольц снова начал плакать, на сей раз громче. Его руки вцепились в магнитный ремень Ранник. — Узники, — начала было Ранник, и тут поняла, что делает смотритель. Стеная, он выдернул из фиксатора автопистолет Ранник. — Нет! — закричала она. Под пустыми стропилами часовни разнеслось эхо одиночного выстрела. +++ Доступ разрешен +++ +++ Начало записи в мнемохранилище +++ +++ Временная отметка, 3682875.M41+++ День 93, локальное время Зартака. Ауспик отследил сигнал до главной часовни Окружной Крепости. Это определенно жизненный показатель, хотя и слабый. Если там действительно есть выживший, он может обладать жизненно важным знанием. Мы должны выяснить, кто это сделал, выследить их и донести кару Бога-Императора. Подобному нельзя позволить произойти вновь. Подписано, Дознаватель Аугим Нзогву +++ Окончание записи в мнемохранилище +++ +++ Мысль дня: Бойся кары праведных+++ Эпилог Коралловый зал не подходил для жизни людей. Воздух был насыщен токсинами и удушливым газом, а все поверхности — от холодных хирургических столов до клинков резцов и циркульных пил — обрабатывали в среде смертоносных бактерий. Это место было создано, чтобы убивать, проверяя человеческую выносливость на пределе ее возможностей, и здесь зарождалась новая жизнь.