- А грузовик задом подогнали к стене и с кузова работали. Никто не подошёл, как мы опасались. А на складе, побегав, найдя нужное, вскрывал ящики, они в дыру не пролезут, носил упаковки. Когда открыли склад, шум, наверное, услышали, я там пару штабелей случайно уронил, то часть я уже вытащил, и это было в кузове грузовика. - Сколько именно? - прямо спросил Сталин. - Я не считал, честно, не до того было, но меньше тонны, и больше полтонны ампул точно. Где-то в районе девятисот килограмм. Потом уже я застрелил генералов, сжёг склад с медикаментами, чтобы кражу замаскировать, грузовик наш видели, могли по нему выйти на моих… деловых партнёров, ну и остальное заодно сжёг, потом офицер меня из изолятора освободил, но тут мы разошлись. Мне нужен шум с прорывом, тот первым уехал, тихо, и чтобы немцы горожан не тронули, за убитых генералов. - Не помогло, пятьсот человек расстреляли, - тихо сказал Сталин. - Я знаю, товарищ Сталин, моя вина. - Что было дальше я уже знаю. - Да, товарищ Сталин, я угнал танк, ну и там дальше всё согласно рапорту. За сутки до того, как прибыли сотрудники НКВД, забрать меня, немцы передали грузовик. Я уже подготовил место хранения груза, выгрузил и вернул машину. Груз в заброшенной землянке, на том момент ещё на оккупированной территории, но как мне сейчас известно, те места освобождены. Там снегопад был, всё замело, думаю вряд ли кто найдёт, а средство нужное, сколько нашим ребятам поможет. Для того и экспроприировал. Хочу нашим передать, без меня склад не найти, поэтому придётся мне лично передавать уполномоченному лицу. - Хорошо. Вам скажут, когда. Вот после этого и отпустили. Комиссар только попросил подождать в приёмной. Подождал. К слову, в кабинет пропустили несколько человек с портфелями, в гражданской одежде. На меня с интересом покосились, дважды Герои большая редкость. Я так понял, это известные конструкторы оружия. Сам комиссар вышел из кабинета через полчаса, будучи задумчивым, и подхватил меня под локоть повёл к выходу, говоря на ходу: - Я надеюсь, лейтенант, ты понимаешь, что отсутствие чинопочитания не может остаться без ответа? Тебя на капитана представили, уже даже утвердили. Так вот – забудь. Сгорбив плечи, и грустно вздохнув, мол, осознал, что потерял, пусть порадуется, и поинтересовался грустным голосом: - Товарищ комиссар государственной безопасности… - Вот, помни разницу в чинах, - перебил тот меня. - Ага. А что там конструкторы сказали? Это ведь конструкторы зашли в кабинет к товарищу Сталину? - Закрытая информация. Сейчас к нам, будешь вспоминать что ещё забыл. - Товарищ комиссар, клянусь своим… э-э-э… - Не надо придумывать, всё равно не верю. Я получил шинель, оружие, мы быстро оделись, и снова на Лубянку. Пришлось всё повторно описывать. Ничего нового не добились. Примерный район склада где медикаменты, указал. Там действительно есть землянка, причём бывшая наша, бросили, когда отступали осенью. Тем, кто со мной окажется, будет полезно заглянуть внутрь. Оказалось, вопросов ко мне ещё хватало. Где оружие добыл, опиши каждого бандита, как ждал чтобы те уснули напившись, и резал их. Как использовал оружие по патрулям на улочках Владимир-Волынска, опиши опыт применения, и остальное. Как майора-связиста брал и там оружие использовал, также опыт применения. Да что это, я за каждый использованный патрон отчитывался. Сутки всё это шло после поездки в Кремль, после этого на самолёт и к Туле, с нами летел бригврач, довольно высокий чин из санитарного управления РККА, с ним два званием поменьше, один военврач второго ранга и второй старший военфельдшер. Для описи взяли и работ. Меня сопровождал комиссар, старший майор отсутствовал. Там у аэродрома уже ждали люди и техника, всё было заранее подготовлено. Два броневика, два взвода красноармейцев, машина для нас и грузовик-фургон, для перевозки медикаментов. Так и поехали. Больше двух часов, но добрались. Дальше я шёл впереди, благо валенки имел, прокладывал тропку, чуть сам не плутанул, но нашёл. Тут трое бойцов быстро работая лопатами, одной снежной и пехотными, откопали вход и смогли стронуть дверь. - Я первым, там минировано. Не заходите пока. Дальше зайдя в землянку, достал из хранилища ручную гранату, как будто снял растяжку, и стал доставать упаковки с ампулами. Себе оставил одну упаковку и шприцы, остальное всё достал, ну и позвал остальных. Зашли с керосиновыми лампами, даже их заготовили, а осмотрелись, многих пробил озноб, с ужасом смотрели. Бригврач трясущимися губами спросил: - Что это? - А это лежат наши раненые, их ледяные статуи, которых бросили при отступлении, и они тут все умерли от ран, - жёстко сказал я. - Вы дальше за те нары загляните. Там девочка медсестра, удавилась. Не смогла бросить их и не выдержала мук. Я вот не могу туда пойти и посмотреть, не выдержу. Я не железный. Комиссар сходил, долго смотрел, бледнея, потом закрыл лицо руками, постояв, покачиваясь, не глядя ни на кого, вышел. Больше в землянку он не заходил. Я тоже вышел, бойцы носили упаковки к машине, мы ждали, решили не разделяться. Бойцы из оцепления что нас охраняли, только поглядывали. Не задержались, поехали обратно. И вскоре также самолётом, с грузом лекарств, вернулись в Москву. Медики в одну сторону, а мы на Лубянку. А там как будто и не отсутствовал весь день, майор ждал, вот и продолжили. Это ладно, пройденный медосмотр тоже в принципе тревог не вызвал, сам я ночевал в служебной гостинице, не в камере, но только ночевал, остальное время опросы и опросы. Тридцать первого декабря я Новый Год встретил в кремлёвском зале с ёлкой. А мне вполне официально приглашение принесли, в парадной форме был. Между прочим, утром двадцать седьмого летали за лекарствами, а вечером тридцать первого в Кремле был. Мне понравилось, вполне всё пристойной было. Сталин не подходил, хотя кивнул мне издалека, но поговорил с Власиком, вспомнил как начальника охраны звали, тот передал, что медики благородят за лекарства. Результаты в госпиталях уже видны невооружённым взглядом. Причём дозы строго лимитированы кому и где, мало было лекарства. А первого января, как будто и не праздник, снова знакомый кабинет. Наконец перешли к следующему этапу. Майор, что со мной лично продолжал работать, комиссар редко заходил, он вообще как-то почернел лицом, читал уже исписанные листы, и уходил, иногда забирая их, и вот под вечер второго января, вдруг майор спросил: - Скажи, а ты кто? Комиссара не было, но я чуял, будет сигнал, зайдёт. - Не понял вопроса, товарищ старший майор. - То, что ты Одинцов, вызывает сомнение. Знание английского языка, Одинцов изучал в школе немецкий, или твоё умение водить автомашины. Одинцов и этого не умел. Однако шрам на правой лопатке имеет место быть. Мы провели немалую оперативную работу, общались со всеми, кто тебя знал. Внешне описание до последней родинки и шрамов получили от твоих друзей детства. Всё на месте, но ты не узнал свою одноклассницу, которую знал с детского сада. Она не военная, но по нашей просьбе временно надела форму и служила в штабе Двести Девяностой стрелковой дивизии. Та самая, к которой ты обратился: Эй ты, как там тебя, боец?.. И на которую ты указал, как на тот тип девушки, что в твоём вкусе, когда тебя окружили девчата. Да, об этом мне тоже сообщили. Кстати, она уже сдала форму и отбыла домой, в Горький. Насчёт частичной амнезии, утраты памяти, я в курсе. Удар в висок не пришёлся даром. Так что скажешь? - Не было частичной амнезии, - вздохнув, признался я, а куда деваться, и продолжил. - Я вообще ничего не помнил, но побоялся сказать, тихо и незаметно подслушивал, выяснял информацию и радостно сообщал врачу что то-то и то-то вспомнил, хотя только подслушивал. Так и получил диагноз частичная амнезия, мне почему-то казалось, что так было нужно. Память не вернулась ни тогда, ни сейчас. Оттуда английский знаю, без понятия. Машину почему вожу? Не знаю. На мотоциклах тоже ездил, если вы не в курсе. Вполне уверенно. Ну а дальше война, развивался, учился. Глупо отказываться получать новые умения, когда они есть. Я не хотел становится командиром, вот как на духу говорю, простым стрелком проще, но меня комдив отправил в школу младших лейтенантов в Киев. Вы даже не представляете, как я старался со дна подняться хотя бы в среднячки учёбе. Я школу не помню, какие-то знания всплывали, но мизер. Хорошо парни здорово помогали, я их за это подкармливал. Так что для меня это всё не сказка, а жизнь, и довольно страшная. - Самолётами управляешь? - с деловым видом записывая, уточнил тот. - А я знаю? Не угонял пока. - Угу. Проверим. - Товарищ старший майор, раз вы знаете, что там в дивизии, может скажите, что с той охотницей на мужей-Героев? Майор неожиданно хохотнул, но мотнул головой, и сказал, что всё узнаю, как в дивизию вернусь. Мол, не хочет сюрприз портить. Ну нет так и нет, хотя о возвращении в дивизию, слова порадовали. Опрос так и длился, комиссар опять заходил, забрал часть листов. Да они пронумерованы, унёс. Кому он их постоянно таскает? Не Сталину ли? Хотя может и Берия интересуется. С ним я как раз лично не встречался, но пару раз издали видел. Один раз тут на Лубянке в коридоре, во второй при первом награждения на Героя. Наконец пятого января всё закончилось, выдоили что могли, на аэродроме проверили, самолёты не знаю, другие проверки были, множество, оказалось я неплохой слесарь на разных станках, ещё бы, пятый разряд, инструментальщик. Майор был озадачен, но всё вносил в уже пухлую папку моего личного дела. И вот пятого января комиссар, в его кабинете я был впервые, сказал: - Скажу прямо. Тебя хотели в тыл куда отправить, поставили бы командиром охраны какого важного объекта, но немцы уже больно желают тебя найти. Поедешь обратно в дивизию. Тем более комдиву обещали, нужно выполнять. Постоянно запросы шлёт, когда тебя вернут. - Приманкой? - с хмурым видом уточнил я. - Да, - коротко ответил тот. - От снайпера никакая охрана не поможет. - Не будет снайпера. Гитлер лично распорядился чтобы тебя живого к нему доставили. Живым будут брать, а мы посмотрим. Вот держи бумаги, тут всё оформлено, проездные, продаттестат и всё что нужно. Без тебя сделали. Эшелон на Тулу уходит через пять часов, хватит времени посмотреть квартиру, что тебе государство в столице выдало. Свободен. Что есть, то есть, квартирный ордер я получил, нужно найти управдома, тот выдаст ключи и квартиру покажет. Если мебели не будет хватать, привезут и установят. Как дважды Герою мне такая квартира была положена по закону. Не я его писал, но не скажу, что недоволен. Вполне рад даже. Убирая документы в нагрудный карман, я услышал вопрос: - Не хочешь узнать, что по тем умершим раненым и девочке-медсестре? Вижу хочешь. Сам вёл расследование. Нашёл я и тех обозников, что их вывезти должны были, и ответственного медработника. Все наказаны были. Два расстрела и три статьи. Твари! Последнее тот выдал с чувством, с внутренней энергией. Я же молча кивнул и покинул кабинет, направившись вниз. Выдав дежурному бумажку-пропуск, его помощник вещи вернул, и собравшись, покинул здание. Закинув лямки сидора на правое плечо, я направился к дому, где была выделенная мне квартира. Транспорт не нужен, тут минут пять идти, рядом совсем. Так и дошёл. Управдом был у себя, в своей квартирке, тот суетясь, проверил документы и ордер, и дальше сорвав бумажку с двери, квартира опечатана была, всё показал. Так что осмотрел приобретение. Действительно не хватало некоторых предметов обихода. Там зеркала в ванной комнате нет, или что по мелочёвке, квартира в четыре комнаты была, две спальни, кабинет и гостиная, а кухню-столовую и санузел, он совмещённый, не считаю. Два балкона ещё, квартира на четвёртом этаже. Сам дом в шесть этажей. Неплохо. Так что тот записал всё, я даже принял душ, у меня всё было с собой, и вода горячая в трубах была, и перед тем как покинуть дом, проследил как дверь снова опечатали, и направился на вокзал. Пролётка ждала, её управдом нашёл. Добрался, дальше эшелон, повезло, было место в купейном вагоне, и в полночь, уже когда шестое января наступило, был в Туле. Вообще нам бы дальше, но пути повреждены, ещё восстанавливали, так что дальше своим ходом или автотранспортом. На ночь глядя ехать не хотелось, но уж больно удобно попутный обоз выходил, да ещё моей же дивизии, причём командовал им как раз знакомый техник-интендант, успевший получить третий кубарь в петлицы, и медаль «За боевые заслуги», чем не преминул похвастаться. А было за что. Обозников не награждают, от слова совсем. Тот обрадовался моему появлению, выдал место в санях, я там сидор оставил. Сейчас сани, это тогда по бедности в основном повозки, саней мало, всего семь штук было. А сейчас сорок саней, загруженных, и вот в два часа ночи двинули. Я шёл рядом со старшим обоза, впереди, мы и общались, узнавал где дивизия стоит, какие новости имеются. Заодно, как бы между прочим, выяснил по «красотуле», что за меня замуж хотела. Буду я ещё до штаба дивизии ждать, меня любопытство снедает. Так как разведчики язык за зубами не держали, видимо мой командир разрешил, вся дивизия, а на данный момент и вся армия, знали подробности от начали до конца, вот тот и рассказал. Предысторию вы уже знаете, так теперь чем всё закончилось. Я немного ошибся в предположении что было в землянке, но не суть. Так вот, когда убивец прокрался в землянку, часового на посту не было, а у него нож был и сумка, приказ доставить мою голову, то на него из темноты кинулись. И какие бы тот единоборства не знал, его никак не учили отбиваться от женщины в период гона. А так его спутали, шинель комсостава, фигурами мы схожи. Сама хищница хоть и девкой была, но обученной, ещё бы, имея пять старших сестёр, так что швырнула на койку и прыгнула сверху, сказав, что: ты всё равно будешь моим. Убивец даже и не понял, как с него вся форма слетела. Ну а потом он сбежал. В прострации вернувшись к своим, забыв и нож, и сумку. Только оплеухи вернули его к жизни. А рассказал тот что с ним было, вызвав у остальных если не шок, то близко. А тут те притаились, НКВД прибыло, и потом их разведчики скрутили. Были там умельцы в равзедроте. Первый же допрос вызвал истеричные признания, причём тот убивец требовал оформить всё как его заявление об изнасиловании. Ситуация конечно комичная, но комдиву разбираться было некогда, наступление идёт, главное его командир не виноват, это зафиксировано документально, так что оправил всех в штаб армии по линии Особого отдела. А «красотуле» начштаба оформил перевод, и кажется даже на другой фронт. А та орала, что это всё подлог, на самом деле с ней я был и никто другой. Совсем та крышей поехала. В общем, убрали, и дальше воевали без этих страстей. Вроде бы и смешно, но как-то грустно всё это. Хотя конечно я рад, проблема как пуля у виска свистнула, обошлось, и именно это радует. Дальше я вернулся к своим саням, тут у возницы старый тулуп, замотать ноги можно, что и сделали, устроился поудобнее, и покатили. А на санях комфортнее чем на телегах и повозках, я оценил. Сам я был в новеньком белом овчинном полушубке, шапке-ушанке, на ногах командирские синие галифе и валенки, так что ноги прикрыть нужно, с остальным фиг продует. Причём, полушубок получил ещё в столице. Свой, трофей из дома бандитов, я ношу, но редко, по ночам. Не светил его. На лице шарф, хотя он в уставную форму не входит, но без него тяжко, мало того, что градусов тридцать, так ветерок ещё, что всё тепло выдувал. Пусть на лошадях попоны, у некоторых мешковатые защиты на головах, но такой ветер вымораживал, вставать надо. Обозники это тоже видели, так что поторопились дойти до ближайшего укрытия, а все деревни по этой дороге сожжены были, и мы встали в овраге. Его ещё и почистили лопатами. Тут тихо, костры разожгли, и пережидали непогоду. Днём двинем дальше, полегче будет. Несколько саней освободили от грузов, накидали шкур, легли на них, один на часах, ещё один костры разводил и воду для лошадей из снега топил, остальные спали, накрывшись шкурами. Мне тоже место было, вполне тепло, даже лицо к утру не отморозил, видно, что не в первый раз так встают на ночёвку на отрытом воздухе. Часовой и второй меняются каждые час. Утром позавтракали, уже готово было, каша, и неплохая, не подгорела, научились так в походе готовить на костре. Даже чай был. Лошадей горячей водой поили, вот так запрягли, и двинули дальше. Передовые сани пробивали тропу. Встречный встретили, тоже армейский обоз, легче пошло. Далеко было, но к вечеру следующего дня, это уже восьмое было, добрались до тылов дивизии, там уже меня ждал посыльный и сопроводил к штабу. В общем, хорошо встретили, тут обмыл сразу же вторую Звездочку, и отдыхать. Койку мне выделили, командирская землянка на десять человек. А дальше… А что дальше? Потянулись интересные будни службы. Фронт на этом направлении стоял, это касалось и нашей дивизии. Все силы что могли, пустили в дело, в общем, как писали в документах, наступательный порыв иссяк, поэтому мы окопались, не так и далеко от Мценска. До него примерно километров десять от передовой, но наша дивизия стояла дальше, слева, и шли бои местного значения, улучшали свои позиции. Другие фронта ещё наступали, а вот мы стояли, что есть, то есть. Да и те вставать начали, тоже наступательный порыв иссякал. Что по нашей Двести Девяностой дивизии, то стояла та на сорок километров восточнее Мценска, и в личном составе было едва три тысячи бойцов и командиров, обескровлена, как и другие части вокруг. Так что встав в оборону, вгрызаясь в промёрзшую землю, дивизия и получала пополнение, постепенно восстанавливая численной состав. Неделю та уже стояла там, когда я прибыл, успели много что накопать, землю шашками рвали, ломы не брали, гнулись, настолько мёрзлая, и личный состав в дивизии уже был чуть выше пяти тысяч. То есть, пополнялись. А вот на отдых и пополнение не выводили, а некем было заменить, кто же дыру у передовой оставит? Командир мой, майор Казаков, начальник разведки, тяжело ранен, в госпитале, нового прислали, капитана, из резерва нашей Пятидесятой армии, также были и другие потери, убитые, раненые из знакомых, и даже пропавшие без вести, было и такое. Я в первую ночь отправил дрона, на вторую проверил изменения, их было немало, отметил это на карте. У нас уже целый гаубичный полк, из трофейных советских пушек сформировали, вот тот и накрывал всё что я нашёл, так что немцам напротив нас сразу кисло стало. Ничего не спрячешь, и все укрытия известны, немало блиндажей было разрушено, это одно попадание в накат не страшно, а если целый дивизион бьёт, то попадания идут один за другим, с разрывами вокруг, до уничтожения, так что немцы несли потери, и всю артиллерию выбивали, часть миномётных сил, они за день новую перекинут, ночью я разведку проведу и сразу к артиллеристам, пока та горячая, и те наводятся и выбивают её, да и сами на месте не стоят, чтобы ответных плюх не словить. И ведь ловили, два орудия с расчётами потеряли, и ещё потери были в расчётах, но пока мы вели. Так вот, что было за следующие дни девятого и десятого января. Для начала, с новым командиром мы не сработались совершенно. Бюрократ, хотел доподлинно знать откуда я сведенья получаю, кто их даёт. И настаивал на своём. Да ещё приказным порядком, давя должностью и званием. Ну вот какое ему дело? Остальным штабным главное результат, и они его получали, а этому что, много надо? Может он на немцев работает? Поэтому две ночи я честно отработал, на третью решил забить. Причина банальна, обратился к начальнику штаба полка, чтобы приструнил того, но полковник отмахнулся, ему было не до нас, велел самим разбираться. Утром десятого января комдива ранило. Осколком снаряда. Наши ночью накрывают, немцы днём новые батареи подкидывают и мстят, и его санитарным самолётом, после операции в медсанбате, отправили в столицу. Одно радует, весь резерв артиллерии немцы выработали, кидая к нам, так что пока терпимо, тихо. В общем, я последовал совету начштаба. И просто забил на работу. Попросят, вернусь к прежнему, пока капитана не приструнят, он вообще себя так вёл, как будто я его личный раб, а пока занимался бумажной работой, статистику изучал, разведданные. Систематизировал в удобоваримую форму и отправлял в оперативное отделение штаба дивизии на изучение. Это кстати моя основная работа, разведка дроном это так, отдельно. Также мне пришло немало писем от наших граждан, от девчат были. Два мешка накопилось, пока меня не было. Раньше меньше приходило. Так что начал читать, некоторые сохранял, другим отвечал. Штатный фотограф в дивизии наделал моих фото больше двухсот, ещё печатает карточки, отправлял тем, кто просил, подписавшись на обороте. Это одна из тяжестей несения бремени славы, но ничего не поделаешь, надо так надо. Особист крутился неподалёку, о наших отношениях с моим новым командиром тот в курсе, но не приструнивал. Я полмешка писем за два дня успел разобрать и на часть даже ответить. Вот вечером десятого января двинул к медсанбату. Проблем с женщинами у меня не было, до такого себя не доводил, когда бросаешься на всё что шевелится. Потому и «красотуля» мне была не интересна, а та только с голодухи, с очень большой голодухи может стать интересной… Да нет, и тогда не станет. Так вот, девчат в медсанбате было немало, тут километра три топать по прямой, командиры штаба там часто пасутся, вот и я тоже. А что, это жизнь, не судите строго. Пару девчат прикормил трофейными шоколадками, так что всё на мази было. Сложнее место удлинения найти, чем сговорить, поверьте, я знаю. А потом новенькая к нам пришла, тоже старший лейтенант, то есть, старший военфельдшер. И то что та замужем, нас обоих не волновало. Вообще та считал себя вдовой. Муж, а он сокурсник, в сороковом форму надели оба, тоже военный врач, пропал ещё летом под Пинском, извещение пришло, что без вести пропал. И стоило женится? За год пару раз и виделись, служили в одном военном округе, но в разных частях, двести километров расстояние, не наездишься. Та уверена, что него женщины были, да и сама особо монахиней не жила. Правда, вернувшись из столицы, уточнил у знакомых девчат, та особо ни с кем. Если бы было, они бы её легко сдали. Её вообще недотрогой считают. Один раз мы уже встречались, вчера долго радовались в палатке встрече. Да, я проблем с местом встречи не испытывал, что до этого, что сейчас. Просто ставил палатку, спальник зимний внутрь, последнее из будущего, вдвоём в нём вполне помещались, полуторный, и дальше за девушкой, она обычно сообщала, когда свободна, потом прогулка и в палатку, мы там раздевались, не смотря на мороз, что пощипывал кожу и ныряем в спальник, а дальше уже понятно, хорошо, так любимся друг о друга. Ни разу не замёрзли, даже палатку согревали. Причём, чувств у нас не было, та сказала, что ей это не надо, да и та пусть вполне в моём вкусе, но длительных отношений не хотел, чему мы были оба рады. Так что скорее всего встречи из-за физиологии, природа требует, да от обоих, вот так мы и решили свои проблемы и оба были довольны партнёрами. Меня своей свежестью и довольно неплохой выносливостью, а я опытом и знанием того, что нужно женщине в постели. Та назвала меня идеальным мужчиной в постели. Знаете, загордился. Стыдно, всё же своим опытом из прошлой жизни пользуюсь, но горжусь. Тем более я ту тоже вкусняшками подкармливал, и шоколадом, и сладостями немецкими. Та не шоколад, а спрессованные сухофрукты из немецких пайков любила, в кипятке отпаривала, и так ела. Сама сказала. Так что одна встреча была, и в качестве извинений за простой в две недели, подарил золотые серёжки, простые, но с маленькими брильянтами. Из трофеев с бандитов. Ничего, взяла спокойно, поблагодарив, и я рассчитывал сегодня на ещё одну. Опаздывал уже на два часа, из-за командира своего опаздывал, бумагами завалил, пока разобрался, время и шло. Вот с прошлым командиром как хорошо было, в штабе редко бывал, всё на мне было, а с этим каши не сваришь, точно говорю. С бумагами у него порядок будет, комар носа не подточит, а с реальной работой… даже не знаю. И уверен, что тот на немцев работает, и также уверен, что наш особоист об этом знает. Я поглядывал сам, и с помощью дрона, где те кто меня охраняет, те кто выводит немцев на меня как на наживку? Однако как-то пусто. Все свои, дивизионные. Или это комиссия в штабе она, охрана? Да нет, бред. Кстати, по комиссии, та прибыла в дивизию, и инспектировала только штаб, за день до меня. Представители комиссии из двух командиров людей опрашивали, бумаги смотрели, и как поняли наши штабисты, изучали причины почему дивизия шла впереди всех, а потом приостановилась. Это когда меня НКВД забрали. Так и вышли на меня. Да быстро это сделали. Я уже тут был, со мной тоже пообщались. Так просто поговорили, как служится, какие интересы и всё такие. Скорее разговор-знакомство. Об этом я и размышлял, пока шёл к медсанбату по тропке. К нему и дорога была, укатанная, чистят регулярно, но она на километр длиннее, овраг обходила. По тропинке и быстрее, и проще. Опознавшись у часового, тут уже крутилось несколько наших командиров, темно, но познал знакомые голоса в стороне, под женские «хи-хи». Так дойдя по нужной полуземлянки, постучался в дверь. Одна девичья мордашка выглянула, из медсестёр, тут у двух военфельдшеров отгорожен угол, и сказала, что моя зазноба скоро выйдет. Так что та вышла минут через десять, и дальше мы отправились гулять под ручку, вот та и ошарашила меня во время прогулки. Её переводят, сегодня сообщил начальник медсанбата. Приказ из штаба армии. Это что, ГБ что-то мутит? Расстроила. Впрочем, это не помешало нашим планам, но дойти до тихого места где я собрался поставить палатку, раньше не успевал, да и недолго это, а тут достал якобы из-за дерева, установил, внутри спальник расстелил привычным жестом, и вскоре мы приступили к самому главному. Чуйка свербела, что что-то да будет, однако нет, два часа миловались, потом я сопроводил ту обратно медсанбат, поцеловались у землянки, это прощание, та утром с обозом отбывает, уже получила все документы, сухпай, так и расстались. Колечко ей подарил на память, с рубином. Жаль конечно, что уезжает. А пока отдыхать. Укатала меня. Так что сегодня никуда не ходил, забил на воздушную разведку и вскоре спал в нашей общей землянке. Утром, когда я не представил свежей карты, капитан возмутился, и на мой резонный вопрос о какой карте он говорит? Получил ответ, что о той самой, со свежими сведеньями. Пожал плечами и сказал, что это не моя работа, я сижу за столом и занимаюсь своей, прописанной в уставе, если тут ко мне есть претензии, прошу высказать. Тот покачался с носков на каблуки несколько раз, и ушёл. А тут как дело было, девятого января я провёл разведку, нанёс данные на карту, мне сразу чистый лист выдали, и сдал дежурном по штабу. А моему новому командиру это не понравилось, через его голову. Потребовал сдать карту ему. Десятого и сдал, и это всё, одиннадцатого, это сегодня, тот ничего не получил и ушёл. Не знаю, что тот сказал начштабу, но никаких репрессий не было, я сделал свою основную работу и передал дальше. Начштаба пока исполнял обязанности комдива, нового не утвердили, может и его поставят. Пока не ясно. А потом нового полковника прислали, через три дня прибыл и сходу взялся вникать в дела. Этот комдив с начала войны две своих дивизии под ноль сточил и одну в окружении сгубил, пока не расформировали и его в резерв не отправили. А тут нашлась новая должность. Это особист информацией поделился. Напрягает такой комдив. Вот так я и продолжал служить, с интересом наблюдая что за телодвижения вокруг идут. Раза два ходил на охоту на передовую, пока это не запретил мне мой непосредственный командир. Пять немцев взял, мой счёт, подтверждённый, четырнадцать. А информацию с меня особо не требовали, немцы, видя, что их особо не трогают и успокоились, у нас тихие позиции были, хотя у Мценска вроде бои серьёзные шли. Я выполнял служебные обязанности образцово, не подкопаешься, хотя если захочешь, то легко, капитан хотел, но похоже на него надавили и тот стал меня игнорировать, что мне только и надо было. Потом к девчатам ходил, там две на сладости падкие. То с одной гулял, до палатки, то со второй. А для разнообразия. Жаль на тройничок не сговорил, смущаются, не хотят. И вот так как-то раз, и два месяца так пролетело. Февраль прошёл, мне официально девятнадцать лет исполнилось. Март десятого был. Именно в этот день меня срочно вызвали в штаб, я как раз в землянка был, отдыхал после плотного ужина, в последнее время отлично кормят, а то иногда подъедал из своих запасов, а сейчас отлично и сытно, разве что разносов не хватало, но у меня были, поэтому проблем не испытывал. Вот так добежал, посыльный встревоженный был, похоже что-то случилось, и там меня огорошили. Приказ из штаба армии, сдать дела и отправится в штаб армии за новым назначением. В направлении о нём ничего не было. И куда меня? Мне в дивизии нравилось, тихо и спокойно, менять мыло на шило я не хотел. Или там наоборот? Да не важно. Как Анну два месяца назад куда-то перевели, так и меня. Эти два месяца прошли интересно, особо дрон я не гонял, за два месяца раза четыре поднимал, да и то на шум близких перестрелок. Штаб и его охрана даже оборону занимали. А это наживка в виде меня работала. Первый месяц вообще был довольно активен на новичков, которых и перехватывали особисты фронта, даже батальон НКВД пригнали и неподалёку разместили. Немцы быстро разобрались что тут ловушка, потеряв аж шесть групп, и банально забили на меня. Месяц уже тишина, так что постепенно госбезопасность и особисты фронта сворачивали свою деятельность, батальон тоже отбыл. Видимо я перестал быть нужен, дали армейцам дальше работать и вот я получил это направление. Если бы не Особый отдел армии, давно бы меня куда на другое место кинули. О той комиссии из штаба армии я помню, наверняка обо мне сообщили. Интересно было бы знать, что именно. Дела я сдавал своему командиру, капитану Хомякову, это быстро прошло, тот и так в курсе дел, я же говорил бюрократ, вещи собрал, и теперь с бумагами на руках, их уже подготовили, сухпай на двое суток, в дорогу. Пришлось поторопится, потому как в тыл ехала машина, недавно бульдозер с отвалом прошёлся и почистил от недавней снежной бури, вот с нею и доеду. Там комиссар дивизии едет, заодно почту подкинули попутным грузом, да и вообще бумаги в штаб армии по действиям дивизии за последние три дня. Успели всё, я проверил, всё что нужно на руки получил, дальше наспех со всеми простился, к машине. Только меня ждали, забрался в кузов, устроившись на мешках с письмами, тут мягче, и мы поехали. А было шестеро, водила, полковой комиссар Андреев в кабине, я, политрук, и два бойца из комендантского взвода. Комиссар по нашим тылам без охраны не ездил, и правильно делал. Обозники часто ходили, иногда их обстреливали. Даже у нас в тылу дивизии начали озоровать, но это дело особистов, вот и пусть работают. Я с дроном больше не помогал. Конечно мне не понравилась такая спешка, что-то намечается, и снова я тут наживка или приманка. Есть подозрение, что машина до пункта назначения, а это ближайшая железнодорожная станция, не доедет. Однако покидать её я не торопился, каждую минуту ожидая нападения, но машина спокойно себе ехала, так и добравшись до станции. Там политрук сошёл, у него какое-то задание, и дальше, километров пять, где размещался штаб нашей армии. Комиссар сюда и ехал, я говорил. Тут мы расстались, дежурный по штабу изучил направление и не совсем уверено направил меня к командиру, что командовал отделом кадров. Там изучили направление, забрали, и выдали новое. Весело. В штаб фронта. Снова без конкретики, прибыть до такого-то числа, всё. А сразу такое направление выдать не могли, что ещё за секретность? А штаб фронта в Туле находился, на её остатках где-то. Так как снаружи стемнело ещё час назад, я узнал у дежурного по штабу где могу переночевать, а время было, успею ещё, вот и сопроводил посыльный к месту ночёвки. Это село практически не пострадало от боёв, поэтому тут штаб армии и разместился, немцы, почти попав в окружение, смогли сбежать через узкий коридор, бросив немало техники и вооружения, вот и село это спасло. Это большая редкость. Как описал посыльный, пока вёл меня, в селе все жили почти на головах друг друга, до этих мест добрались и жители сожжённых деревень, те что смогли выжить. Бойцы инженерных батальонов накопали полуземлянки, их на окраине села около полутысячи, там и живут такие беженцы из сожжённых деревень. У них там нары, печи, вполне можно зиму перетерпеть. Работают на нашу армию за пайки, чтобы было что есть. В хате, где меня устроили, тоже мест мало, но нашлось, так что вскоре я спал на полу, подложив вещмешок под голову. Покормили меня ужином у штабной кухни, продаттестат помог, так бы не подпустили, поэтому был сыт. А с утра, после штабной кухни, где выдали паёк, на станцию на попутных санях, а там часа два и нашёл транспорт до Тулы. Да на дрезине. Начальник станции сообщил, попутный эшелон будет только вечером, пути ремонтируют, диверсия, но эта проскочит. Только эта открытая дрезина. Ну знаете, где за ручки тягают. Пусть уже весна началась, но будет нам на такой весело, так что замотали лица, было четверо, два пассажира и два железнодорожника. Инженер и рабочий. Тягали за ручки все вместе, заодно согревались. Как-то быстро добрались до места диверсии, рабочие помогли перенесли дрезину на другую сторону рельс, и дальше покатили. Да взяли одного бойца, руку повредил, перевязали, но в госпиталь его нужно, там операция требуется. Потеснились, место нашлось. Так за два часа и доехали до Тулы. Ничего, даже не обморозились, хотя градусов пятнадцать точно было, скорее даже взопрели. Я сразу к штабу фронта, трижды у патрулей уточнял, те постоянно документы проверяли, и так добрался. Дежурный снова в отдел кадров. Когда я зашёл в кабинет, после стука мне разрешили, то быстро осмотревшись, понял, что с этим командиром можно иметь дело. Тут было три рабочих места, зданий в городе уцелело мало, вот и уплотнялись, и если два захламлены, видать хозяева недавно вышли, то один был на месте. Всё ладно у него, всё на месте, перед ним не кружка, а фарфоровый стакан с чаем. На блюдце в тон стакану, ватрушка. Этот человек умеет ценить прелести жизни. А по званию тот соответствовал майору. Передал тому направление, интендант второго ранга, не отрываясь от чая, он и ватрушка его интересовали больше, предложил присесть, и вот так поискав на столе у себя, потом у других работников, отсутствующих, нашёл лист с моими данными. В стопке на соседнем столе. В процессе поиска чай и ватрушка закончились. - Так, Одинцов. Есть такой. Вас направляют в разведотдел штаба фронта. В четвёртое отделение. - Это информационное кажется? - припоминая структуру штаба фронта, спросил я. - Да. - Товарищ интендант второго ранга, мне не хочется в штаб фронта. Я даже передать не могу, как не хочется. Живу по принципу, подальше от начальства - поближе к кухне. Нет ли у вас чего более спокойного? В моей биографии был опыт охраны моста. Как раз у Мценска, взорвал перед подходом немцев, как и два автомобильных. Две недели счастья. Мне там нравилось. Может найдётся что-то подобное? Тот посмотрел на золотой перстень, с красным камушком, что я ему пододвинул, и с весёлым изумлением уточнил: - Это взятка? - Ещё какая. - Мы не охраняем мосты, этим занимается другая структура. Есть заявка на командира подразделений охраны железнодорожных путей. - Маетная слишком. - Другие подороже будут. - Договоримся. Тот начал перечислять где требуются командиры, а немало получается. Есть и то что меня устроило. Командир охраны госпиталя фронтового подчинения. Тот разместился в Серпухове. Нормально, вполне пойдёт. Так что ещё один перстень ушёл, уже из платины, и приказ с назначением тот оформил, сам сходил, отнёс на подпись командиру, введенье которого такие назначения. Вскоре тот вернулся, протянул бумажку и пожелал удачи, поглядывая на меня добрыми и лучистыми глазами, предложив заходить ещё. Почаще. Его улыбку я понял через две недели, именно столько я пробыл в Серпухове, командуя охраной госпиталя. Кстати, интересная работа, и девчат немало, прям мечта. Были пара инцидентов где я участвовал, выявили поддельного бойца, там особисты его забрали, колют, под чужими данными лечился. Я опознал. Тот прикидывался бойцом, которого я знал, служил под моим началом на охране моста у Мценска. Второй инцидент с перестрелкой в палате. Оружие трофейное было. Двое раненых. Тогда бойцы весь госпиталь перевернули, более тридцати пистолетов изъяли. Обещал вернуть, у каждого пистолета бирка с владельцем. Будут выписываться, верну, чем погасил недовольство. Отличные две недели, а тут двадцать седьмого марта приказ, сдать своё место, новый командир охраны как раз восстановился, тут же лежал, а мне отбыть в штаб фронта. Вот блин. В госпитале лежал командир, лейтенант, мы с ним в школе младших лейтенантов в Киеве учились, он первый, кого я за это время встретил из нашего курса, узнал, подкармливал его. Долго ещё лечится. О наградах никто он знал, я носил пустой френч. А пистолеты вернул, я забрал - я вернул, пусть и без патронов. Пусть дальше новый командир охраны разбирается, патроны ему отдал, со списком, чьи, сколько, и какого калибра. Прибыл в штаб фронта двадцать восьмого, я снова в отдел кадров, тот же майор, разведя руками, сообщил, что приказ стоит чёткий, в первое отделение разведотдела штаба фронта. - Уже не четвёртое? - Да, изменили решение. Кстати, забавно, тебя тут искали, и серьёзно. Да так, чуть в дезертиры едва не записали, пока я не «вспомнил», и не выложил лист с приказом куда тебя направили.