- Генерала интересует источник информации, что тебе поступает. Мы внимательно за тобой наблюдали, именно ты передавал сведения штабу своей дивизии, поэтому она так успешно и наступала, нанося нашим войскам большие потери. - О, господин полковник, вам этого не понять, не для средних умов. Это дар у меня от бабушки, царство ей небесное, оно ворожея, умела ворожить, и меня этому научила. Это не сложно, две капли опиумной настойки, косяк марихуаны и немного кокаина, и вам откроется астрал, а там вся информация, знай выкладывай на карту что тебе нужно. Вот так я её и получал. - Шутишь значит? - Какие шутки? Ваша Аненербе вообще вон шаманов тибетских вывезла в Германию и работает с ними. Чем я хуже? Я лучше шамана. - Откуда ты знаешь о секретной организации Третьего Рейха, мы ещё выясним, как и то откуда сведенья получал. А пока пусть тебя оденут. До Берлина добираться воздухом будем. А наверху холодно. Тот отдал несколько приказов на немецком, и стал общаться с генералом, а меня вывели, дальше выдали слегка ношенную форму командира РККА. Ряженых ограбили? Впрочем, знаков различия не было. Вот так надел, снова шинель сверху и шапку. Валенки на ногах. Ух отогрелся. Вскоре пришлось снимать шинель и шапку, в здании вполне тепло было. Меня покормили, ну наконец-то, а то кишка кишкой играет. На первое был горячий суп из гуляша и овощей с мясом, ничего так, а вот второго не было, два куска хлеба и сыр, ну и чай для офицеров, не эрзац, вот и всё. Хотя супа было много, наелся. Дальше собрались, а снаружи уже темнеть начало, и поехали куда-то за город. Я в легковом авто с полковником, и два бронетранспортёра. Генерал, к сожалению, не с нами. Пока я ещё выбирал место бегства. Уехали недалеко, полевой аэродром был, где фронтовая авиация разместилась, нас ожидали, тут стоял трёхмоторный транспортный самолёт, вот меня туда. Причём попутным грузом, так как были мешки с почтой, и пяток офицеров. Генералов не было. Так что вскоре самолёт разогнался и оторвался от полосы, где гудя моторами так, что у меня бы все пломбы повылетали, если бы они были, натужно потянул в сторону Германии. А вот теперь можно бежать, был полковник с двумя подручными, оба офицера, причём меня связали, чтобы проблем не было, шесть попутных пассажиров, пять офицеров и один гражданский, ну и экипаж. Остальной вес и груз занимала почта. Так на мешках было написано. Жаль Гудериан соскочил, такого счастья мне не досталось, лететь на одном самолёте. Впрочем, и медлить я не стал. Германия мне интересна, но только когда войду туда вместе с советскими армиями. Верёвки исчезли, а мы ещё поднимались, в обеих руках по пистолету, два «Парабеллума», и открыл огонь, сначала обоих офицеров из охраны, потом полковника, он мне не нужен, и остальных валил в быстром темпе. Занимался только теми, что в салоне были. Тут вдруг в проём выглянул лётчик с пистолетом в руке, и их расстрелял через стенку. Тот что выглядывал, вывалился, и свалился на пол. Пробежавшись, сделал контроль. Самолёт вёл себя странно, но пока летел, так что первым делом подошёл к полке у кабины, где парашюты лежали, три штуки, если бы их не было я бы трижды подумал, чтобы стрельбу устраивать. Впрочем, на лётчиках парашюты были, а вот на пассажирах почему-то нет, так что путаясь в ремнях, но всё же застегнул один. После этого собрал документы, ремни с пистолетами, поискал что ценного, мелочь была. Дальше открыл дверцу самолёта, тем более тот как-то боком летал, и шагнул наружу, дёрнув кольцо. К счастью, купол открылся штатно, и дёрнуло серьёзно. А вправду говорят, что некоторые парашютисты от рывка открытия парашюта получают контузию. Хорошо челюсть сжал, лязгнул бы зубами. Самолёт так и скрылся в ночи, гудя, а я медленно куда-то опускался. Вряд ли далеко от Мценска улетел, ставлю километров на пятьдесят, так что постараюсь вернутся, и пристрелить генерала, снайперка при мне, и к своим. А то мало ли что подумают. Да и наша дивизия хорошо наступает, стоит держать прежний темп. А так достали меня немцы с этим автоматом, бесят. А вот и земля. Похоже тут железная дорога, рельсы блестят, шпалы в темноте не видно, под снегом, а приземлился на склоне, кувырком пошёл вниз. Уф-ф, не поломался. Собрав купол, убрал вместе с парашютной сумкой в хранилище, на ноги лыжи, палки в руки и рванул в сторону Мценска, стоит поторопится. А тут мне повезло, эшелон нагонял со спины, быстро убрав лыжи и палки, поднявшись на насыпь, лёг на снег, и когда меня обдало паром и теплом, я разбежался и ухватился за подножку. Так и устроился под вагоном в нише. Пехоту везли, на плацкарте. Что ж, так за час и доехал. Я казался ближе, чем думал. В городе эшелон сбросил скорость, и я соскочил. Отбежал к зданиям, осматриваясь. Дрона использовать не смогу, снегопад, нелётная погода, придётся так. Вот я и крался. Да, надел белый маскхалат, так что если что, просто на снег ложился. Так и дошёл до центра, не сразу, но нашёл то здание, где меня допрашивали. А там свет горит. Любопытно. Машин у здания особо нет, одна легковушка, если бы генерал был, их бы было куда больше. Стал искать по городу. Нашёл скопление автомашин, похоже штаб армии тут, но здесь ли генерал или где отдыхает, не знаю. А тут раз, на крыльцо вышло аж трое генералов, закурили, Гудериан был с ними. Время восемь вечера, я с ромбового часы снял и себе на кисть надел, с остальных в хранилище ушли, так что время точное. Быстро достав «СВТ», поменял магазины, вставил тот, где патроны с разрывными пулями, сам надпилы делал, взвёл затвор и зачастил выстрелами. Успел по паре пуль в каждого генерала всадить, это наглухо, и в других офицеров, пока магазин не опустел. Тут расстояние в четыреста метров, вполне хорошая дистанция. А вот что теперь делать? Об этом я как-то не подумал. О путях отхода. Так что рванул прочь, надеясь, что пронесёт. Где бы заныкаться? То, что я смогу покинуть город, сильно сомневаюсь. Сейчас всех поднимут, от гарнизона до всех частей, что находятся на территории. Чёрт, только сейчас подумал. Могут быть репрессии среди мирных жителей. Расстрелять в отместку. Они это любят делать. Ничуть не смущаются и не стесняются. Помнится, они это делают, если никого не найдут из виновных в акции, тогда и расстреливают. Значит придётся уходить с перестрелкой, уводить от города. Шанс мизерный, что горожанам не достанется, но он есть. Да мне жить тошно будет, если узнаю, что из-за меня горожан побили. Как только я так решил, то рванул прочь изо всех сил, есть шанс укрыться, пусть и временно. Тут склады, как раз через забор перебрался, это не сложно, с моей стороны был сугроб в полтора метра, вот так из «ППШ» срезав часового у ворот большого склада, постреливая дальше, там ещё часовые у пакгаузов, тоже по мне палили, и подбежав к складу, просто убрал кусок ворот с замком, бросив их тут же, улика конечно, но я планирую сжечь склад, и проник внутрь. Быстро осмотревшись с помощью фонарика, луч света заскакал по стеллажам, и стало ясно что это. Склад медикаментов. Установив растяжку на воротах, это быстро, леска была, гранату усилил противотанковой, судя по крикам снаружи, склад окружали, и побежал вглубь, быстро осматривая надпись. Нашёл самое ценное что тут было, на это и рассчитывал, когда понял куда попал. Пенициллин. Правда тут было тонны две его, большие запасы, а я забрал шестьсот килограмм, больше места не было, но подумав, выложил часть оружия, трофейного, бочку с бензином на двести литров, потом ещё добуду, и ещё взял триста кило в упаковках. Причём ящики не брал, лишний вес, вскрывал и в бумажных упаковках прибирал. И одну упаковку стеклянных шприцов. После этого облил бензином из канистры, помнится снял её с держателя бронетранспортёра, в первые дни войны, и обливал всё вокруг, бочку вскрыл и уронил, выливаться стало, после чего разливая дорожку, уже второй канистрой, до стены склада, убрал кусок, а чтобы его взять в полное хранилище, пришлось часть вещей выложить, потом эти вещи на место вернул, как этот кусок выкинул, и перебравшись в соседний, тут у них общая стена, поджёг. Аж облако пламени следом втянуло, но склад занялся. Вовремя успел, был подрыв гранаты у ворот. А я рванул дальше. Так убирая куски стен, немцы вопили снаружи, видимо возмущены были, и поднявшись по стеллажу забравшись к самой крыше очередного склада, убрал часть, внутрь целый сугроб выпал, но я смог подняться на крышу и осмотрелся. Тут батальона два у полыхающего склада, хотя все склады были цепочкой солдат окружены. Обложили гады. Оп-па, заметили, глазастые сволочи. Достав пулемёт, «МГ», длинной очередью засадил по плотному строю солдат у полыхающего склада. Около двадцати повалилось, остальные или залегли, или разбежались. Эх, сюда бы танк, я бы на нём прорвался. Вроде той «четвёрки», на которой я генерала привёз. Кстати, о её судьбе мне ничего не известно. За танком прибыли на следующий день после нашего отбытия в Москву, до этого тот был экспонатом для всех жителей города, стоял у штаба полка. Отмыли его от грязи. Танкисты забрали, своим ходом погнали, а тот взял и сломался на окраине, да так, что ни туда, ни сюда, ещё бы, у немцев техника хрупкая, частого обслуживания требует, а у меня и бензин не той марки, разбавлял с тем что в баке был. На тросах утащили, и что с ним дальше было, я не знаю. Да и выяснять не стал, мне он был неинтересен. Помог, вывез, спасибо на этом. Однако ничего похожего я не обнаружил вокруг. Четыре бронетранспортёра вижу, но это не то. Бросив пулемёт на крыше, всю «улитку» расстрелял, спрыгнув обратно на стеллаж, а то уже пули над головой засвистели, часть немцев от горевшего склада сюда перебегали, и осмотрев ящики вокруг, задумался. И что делать? Да сдаваться, что же ещё? Чую побьют, но хоть живым оставят. Уверен, будет публичная казнь. Вздохнув, глянул на ящик, на котором сижу, и открыв соседний, осмотрел банки с консервами. Это склад с припасами был. Хм, знакомые банки, саморазогревающиеся, с консервированным мясом. Они в пайки солдат идут. Ещё выложив немного оружия и боеприпасов, третью канистру с бензином, потом канистру с водой, взял тридцать банок, тут с мясом было. Потом побегал, поискал, и прибрал десять упаковок с шоколадом, килограмм пятьдесят будет, швейцарский, судя по надписям. Дальше подорвав гранатами ворота, стал вести переговоры с немцами. Те переводчика быстро сыскали, я сообщил что бежал из плена, из лагеря для командиров, лейтенант, Герман Безымянный, нашёл оружие и застрелил генералов, подтверждая, что это моя работа, ну и покинул склад с поднятыми руками. Поторопился, оттуда дымом тянуло. А я и его поджёг, используя ту канистру с бензином. Ох как меня били, сжавшись в комок на снегу, я пережидал эту вакханалию. Да они там больше друг другу мешали, офицер рявкнул, и злые солдаты расступились, нос разбили, лицо в крови, а так особо не пострадал. Ну подумаешь всё тело в синяках, так что меня связали, закинули в кузов грузовика и куда-то повезли. Оказалось, в следственный изолятор. Тюрьма тут тоже была, но сгорела. Вот так в камеру-одиночку и определили. Видите, я вырвался из кольца окружения, теперь из изолятора нужно и можно сбежать. Медлить я не стал, ещё стихали шаги двух конвоиров, а я уже действовал. Ночь только началась, время десять вечера было, успею свалить. Понятно, что весь город поднят, но преступника поймали, должны успокаиваться. Одно радует, меня не опознали как Одинцова, и кровь на лице помогла. Прежде чем выйти к немцам, я вернул в хранилище маскхалат, всё ценное с меня, и сейчас достал наручные часы ромбового и застегнул на кисти. Пару кило я оставил запаса, этого хватило. Чуть подвёл часы, пока в хранилище были, те стояли, но где-то полчаса прошло с той минуты, как вышел со склада с поднятыми руками и оказался в этой камере. Вот и поправил. Примерно конечно, но хоть так время знаю. Убрав кусок двери, вернув на пол, я вышел, держа в руке «Глок», другого оружия с глушителем, кроме «Вала», у меня не было, «Вальтер» у старшины Дёмина остался, и направился к выходу. Пришлось подождать, конвоиры за дверями в коридоре стояли. Что-то обсуждали, но вот разошлись и я так покидая изолятор, смог выйти наружу. Офигеть, даже часового не было. Снова маскировочную накидку на себя, и направился к вокзалу, там вроде технику разгружали, и танки были. Действительно обнаружил три «четвёрки». Ключ от люка у меня был, сохранил с того дня, как «четвёрку» угнал, и тут танки того же типа, видимо новые, с завода, на пополнение частей. Часового у танков я снял выстрелом, глушитель приглушил хлопок, и чтобы замаскировать его, я громко закашлял. Кашель не так внимание привлекает, как непонятные хлопки, похожие на выстрелы. Я так уже делал. Запустив двигатель, хм, а он тёплый, их прогревают, топлива полбака где-то, я рванул с места и погнал к выезду. А хорошо, что эта бронемашина попалась, я тут хоть знаю управление неплохо. Проехав по мосту, раздавив будку с часовым, по мне не стреляли, видать считали, что свой, пьяный может, тревога в городе ещё не поднялась, там дальше полевая дорога и гнал по ней, встречную колонну грузовиков пропустил, хотя подумывал таранить и давить, но опасался повредить свой транспорт. Оно мне надо? Чем позже брошу, тем меньше на своих двоих топать. Выбор пал в сторону целой техники. Снег так и шёл, хорошо маскировал меня. Чуть позже снег прекратился, да и в последнее время мелкий и колючий шёл, температура явно понижалась. В одном месте вдруг удар по танку, как будто гигантской рукой его притормозили, впереди вспышку рассмотрел, второй удар, но тот двигался, хотя меня серьёзно оглушило, из пушки бьют, видать предупредили что угнан танк и поступил приказ остановить. Поэтому я свернул с дороги, передок поднялся, забираясь на сугроб, тут дорогу чистили, наскребли, и перевалившись через него, погнал дальше. По снегу это не то что по дороге, вслед били, но попаданий не было, хотя видел в приборы, как встают разрывы перед танком, я крутился, зигзаги делал. Скорость от этого упала километров до пятнадцати, может двадцати километров в час, чуть дальше снег был почти сметён с поля, сдуло, тут резвее пошёл. Впереди виднелся лес, но не доехал, ещё один удар, как пинка дали, и движок смолк. Потянуло гарью. Открыв люк, я выбрался, и побежал к лесу, а потом упал и пополз. Стреляют. А танк полыхал, зараза, подсвечивал меня. Ничего, накидка на мне, так что активно полз. До деревьев метров двести было, быстро преодолел, там уйдя за деревья, лыжи на ноги и побежал дальше. Нужно валить, а то как бы район не оцепили. Убийцу трёх генералов будут искать всеми силами. А уйти я всё же смог. Километров двадцать отмахал, да как-то вошёл в ритм, и без остановок вперёд, только трижды останавливался, чай пил, чуть подслащённый, по кружке за раз выпивал. К моменту, когда рассвело, я уже определился где нахожусь, вот и направлялся к позициям своей дивизии, там к своим выйду. Тут километров сорок от силы по прямой. И это если та на том же месте стоит, а не двинула вперёд, как фронт выровнялся. Канонаду почти не слышно, далеко ещё, звуки разрывов слушал, но это наша авиация работала, что пока большая редкость. Так вот, углубившись в лес, я так и двигался по нему, пока не вышел на противоположную опушку. Мороз такой, что деревья трещали, как выстрелы вокруг, стволы лопались. Я не знаю есть ли за мной погоня, но сам я уже в ватник переоделся, в ватные штаны, так что проблем с морозом не испытывал. Маска на лице, так я до носа ещё шарф замотал, тот уже инеем покрылся, на руках меховые рукавицы из беличьего меха. Такие лётчикам шьют. Прислали труженики тыла подарки фронтовикам, и вот мне перчатки достались. Как раз мой размер, очень понравились. Вот так встав на опушке, я задумался, прислонившись к дереву. Поле открытое, если двинуть вперёд, даже в маскхалате буду виден издалека, горизонт серый, почти синий. На его фоне я буду выделяться. А можно остановится и передневать. Честно говоря, вымотался, но в том и проблема, возможная погоня на хвосте. Немцы упорные, если встанут на след, не отстанут, а сокращать расстояние между нами, мне бы не хотелось. Стоит глянуть с помощью дрона, но ему такой мороз вполне себе помеха. Я же говорю, дорогой брал, всепогодный, но всё же рисковать им не хотелось. В инструкции чётко указано, что температура, максимальная, не ниже минус тридцати пяти. А тут поди знай, могло и до сорока упасть. Вон как деревья трещат. Дрон мой хлеб, с помощью него я работу получаю в штабе, не будет его, меня оттуда мигом пинками на передовую погонят. Некоторый авторитет я там наработал и не хотелось бы его терять. Вот так я хотел было дёрнуть дальше, да замер, так как боковым зрением засёк движение. Неужели немцы? Я же по прямой не шёл, если бы это так было, те бы перебросили силы вперёд и перегородили дорогу. Примерный маршрут те знают, но я петлял, то влево, то вправо, поди слови. Наверняка посты на высотках выставили, но я и их избегал. Тут никаких сил не хватит перехватить, тем более, когда их оборона трещит и те обступают. Однако не немцы, иногда проваливаясь в снег, шагало трое, в унтах, утеплённых комбинезонах, в шлемофонах. Руки, как и у меня, в рукавицах. Опустив бинокль, я цыкнул языком. Это лётчики, причём наши. Метрах в двухстах от меня, совсем рядом. Если бы поднял дрон, увидел бы. Убрав бинокль обратно, я сунул два пальца в рот и громко зашипел. Блин, когда научусь свистеть? Сколько уже пытался. Ну ладно, не получилось и не получилось. А вдруг смог бы? После этого, сделав губы дудочкой, содрав шарф и маску, и засвистел. Вот это услышали, присели, один залёг. Помахав рукой, я поправил маску и шарф, и отталкиваясь палками направился к ним. Те тревожно головами крутили, маскировочная накидка обезличивала меня, поди пойми кто, но если так нагло прёт и один, значит свой. Вот так подкатив, один из летчиков встал, и я козырнул, представившись первым: - Старший лейтенант Одинцов, разведка Двести Девяностой стрелковой дивизии. - Старший лейтенант Губарев, командир звена, Шестьдесят Первая смешанная авиадивизия. - О, так вас же отвели с передовой на пополнение и комплектацию? -пожимая тому руку, сказал я. - Вернули как наступление началось. А про вашу дивизию слышал, хорошо наступаете. - Это да. - Вы тут значит проведите разведку? - Нет, до моей дивизии далеко. Я из плена сбежал. Идём в лес, думаю минут десять у нас есть, чаю попьём, поедим, а то проголодался, - поручковался я с остальными. Был штурман-бомбардир и стрелок-радист. Их «СБ» ещё вчера сбили. Почти сутки в тылу у немцев. - Ты не пустой? - Нет, я всегда с носом в табаке и губами в варенье, - усмехнувшись, ответил я. - Да, хорошо живёшь. Мы вернулись в лес, так я дал стрелку топорик, лапник нарубить, сам отбежал, и вскоре вернулся с медвежьей шкурой и сидором, в котором немецкие саморазогревающиеся банки. В руке нёс парящий котелок. Внутри чай. Пока те жадно чай пили, по очереди, через край, я показал, как протыкать банки, да сам и сделал, чтобы разогревались, и пока четыре банки так разогревались, шипя и паря, нарезал буханку хлеба, на четыре крупных куска, и вот так поели консервированного мяса. С голодухи нормально, сделали вывод лётчики. - Трофеи - это хорошо, - сказал я, пряча ложку, с лётчиками пришлось поделится приборами, их заинтересовала моя, та была в комплекте складного ножа. Не из будущего, местная поделка, трофей с ромбового, в его карманах нашёл. Вот так пока поели, особо не общались. Дальше те описали как их сбили, а я стал описывать как меня похитили. Точнее, с момента как очнулся. Только свои способности не выдавал, рассказывал, как сам немцев облапошивал, убивал конвоиров и бежал. Причём, дважды. В самолёте так повезло, из прорехи мешка торчала рукоятка пистолета, причём нашего «ТТ», видать кто-то из экипажа перевозил трофеи, там кусок меховой шубы торчал из дыры, проверил незаметно, заряжен, и начал стрелять, благо не связали. Фарт, он такой фарт. С парашютом прыгнул. Потом как выследил Гудериана в Мценске, и застрелил его, с ещё двумя генералами. - Думаю вы теперь понимаете, какая за мной погоня, - закончил я рассказ. О том, как меня в танке подбили, и как из разгорающейся бронемашины вылезал, тоже рассказал. - Слышал я про этого генерала, - сказал старлей. - Неужели так разозлились? - Представим ситуацию, товарища Сталина убили, и вот след убийцы, вы рванёте по следам убийцы? А немцы своего Гудериана обожали не меньше. Знаете, как меня били, когда я сдался на блокированном складе? Если бы не мешали друг другу и не плотная зимняя одежда, убили бы. Те мгновенно оценили ситуацию. - Так может пойдём уже? - предложил старлей, тревожно осматриваясь. Да и остальные напряглись. - Вот именно. Отбегать я не стал, свёрнутую шкуру понёс стрелок, а сидор с консервами и котелком, уже штурман. Да, вторую буханку хлеба я нарезал на четыре части и каждый свой кусок сунул за пазуху, чтобы не замёрз, как если бы в сидоре был. Так и рванули по полю прямо днём, я иногда замирал и в бинокль изучал горизонт. Пока чисто. Так и двигались, тут поля, снег почти смело, солома торчала, в общем, лётчикам бежалось за мной вполне комфортно, хотя от тех уже пар шёл, это же я на лыжах мне легче. Километров семь отмахали, с двумя перерывами. Так-то два летуна ничего, темп держали, а штурман послабее, часто отдых младлею требовался. Вот так овраг попался, спустились в него, впереди дымы, но не бои, то ли деревня, то ли какая немецкая часть. До наших рано пока. Тут в овраге где по колено, где по бёдра провалились, наст крепкий, мороз сковал, но второй и третий ломали его унтами, и это по моим следам шли. Проще не друг за другом идти. Попробовали, и действительно так легче стало. Правда, дыхание всё равно сбили. - Всё. Не могу больше, - выдохся штурман и осел на снег. - Ждите здесь, я за машиной, там похоже немцы, угоню что, и подъеду. Тут и на грузовике по полю можно гонять. Увидим, что попадётся. Так что рванул дальше по дну оврагу, он тянулся почти в нужную сторону, пусть в себя придут. А дальше у рощи действительно немцы стояли. Ремрота, как я понял, сам видел брызги сварки, потом и кувалдой работали. Как раз пробовали на ходу отремонтированную машину, отчего я вздохнул. Немцы любят комфорт, в такую холодину они вряд ли бы покинули тёплые дома деревушки что была рядом, но в том и дело что большая часть работ шла в огромном шатре, это не палатка, там внутри стояло насколько машин, дымила печка вроде буржуйки, вот в таких комфортных условиях те и работали. А снаружи старались быстро перебегать из одного тёплого помещения в другое. Только часовые маячили на охране, да и тех каждый час меняли. Что по восстановленной машине, то это был немецкий танк «четвёртой» модели, так что выбора что угонять, не стояло. Тем более танк подогнали к заправщику, и не соблюдая технику безопасности, не глуша, начали заправлять. Заправщик был в виде грузовика с бочками топлива в кузове. Причём к полю, где я укрылся, особого внимания не было, посты со стороны рощи, оттуда проще подобраться, а также было два пулемётных гнезда с круговым обзором. Вот они меня больше всего напрягали. А так я овраг уже покинул и медленно полз, лыжи сняты, я всё тёмное прибрал и вот так сближался. Тут вообще поле следами гусениц изрыто, видимо поле использовали как танкодром для проверки техники, и это хорошо, на равном снежном насте меня бы быстро заметили, а так ползу в колее гусеницы и нормально. Внимательно отслеживал, если что, замирал. Заправка закончилась, и когда танк проезжал мимо, я вскочил и запрыгнул на корму, чуть не сорвался под гусеницы. Прижавшись к башне, пополз к передку, и увидев открытый люк, там торчала голова водителя, увенчанная наушниками, выстрелил из «Глока». Танк так прямо и полз, удаляясь в поле. Водитель должен был свернуть и дальше к стоянке техники, но теперь уже всё. Перебравшись к нему, просто столкнул на пол, тут танк тряхнуло, на кочку наехал, сам чуть не свалился и не попал под него, и устроился на месте мехвода. Чёрт, маскхалат кровью испачкал, но повернул, ускоряясь, до тридцати километров в час разогнался, к своим. За мной похоже снег стеной, облаком, гнал как мог. А тревоги не было, похоже меня не увидели, сама машина в зимнем камуфляже, и то что «четвёрку» угнали, никто не понял. Мне кажется, все решили, что водила просто дополнительный тест устроил машине, потому не обеспокоились. У того звание фельдфебеля, я рассмотрел на форме, когда документы нашарил в кармане. Выстрела не слышали, хлопок глушителя заглушил рёв движка, меня не заметили, я к броне прижимался со стороны поля. Да и народу снаружи очень мало. Это потом, когда столкнул водилу с места, меня мог кто-то видеть, но видимо никто и не смотрел. Даже когда я покинул импровизированный танкодром, удалился за его границы, дальше старых следов гусениц не было, тот всё равно тревоги не было. Свой же на машине катается, чего беспокоится? Честно скажу, я бы проехал мимо, если бы те не поднялись и не замахали руками, так что свернул и подкатил, остановившись на кромке оврага, те быстро подбежали к танку, я открыл люки, выдернули мёртвого немца, сбросив в овраг, выдал наушники, чтобы между собой можно было общаться, им эта система знакома была, и мы покатили дальше уже вместе. - Всё взяли? - уточнил я по внутренней связи. - Я только шкуру бросил, - сообщил стрелок, пока штурман отчитывался, что сидор при нём. Я тут же развернул танк, да круто, тех о броню положил, а я стрелку выговаривал за шкуру. Моя, нашёл что бросать. Лучше бы сам остался. Вернувшись, я покинул бронемашину, и сбегав за шкурой, с ней вернулся, те думали на корму забросил, а я в хранилище убрал, и вот так ворча, что некоторые не ценят чужого имущества, погнал прочь. Только тут взлетела ракета, сигнальная, похоже немцы забеспокоились, но мы укатили прочь. Кстати, летуны в башне устроились, на месте командира старлей, штурман на месте наводчика, стрелок ниже их всех. На месте заряжающего. Но ему и теплее там, самое шикарное место, от двигателя тепло идёт. Сидор на место стрелка-радиста убрали. Пока старлей держал округу под внимательным контролем, остальные двое изучали саму бронемашину. Первый же вердикт ясен, танк не имел боезапаса, ни снарядов, ни патронов, те всё обыскали. - А что вы хотели? Танк после ремонта, экипажа не было, а без них боезапас не загружают. Да ладно, главное не пешком идём, согласитесь лучше так ехать, и без морозного ветерка. До наших километров тридцать с хвостиком, часа за два доберёмся. Так мы по полям, держась подальше от дорог, и катили, десять километров нормально, пока в овраг не съехали, летун его пропустил, всё в снегу, белым бело, не видно. И подняться обратно не смогли, склон крутой, пришлось по дну оврага пробивать с разгону колею. То есть, взад-вперёд, пока не нашли место получше и там с разгону не поднялись на ту сторону, что нам нужна была. Там дальше покатили. Полтора часа потеряли в этом овраге. Через полчаса где-то, километров пять проехали, старлей воскликнул: - Никак люди. Не пойму, далеко. Остановив бронемашину, парни сразу выбрались, по личным надобностям, и вот я, высунувшись по пояс в открытый люк, в бинокль глянул кто это. - Это наши. Летуны тоже. Залегли на снегу, как будто не видно их. Близко подъезжать не буду, а то ещё палить начнут со злости. Кто-то сбегает, опознается и приведёт. Вместе дальше поедем. Уж двоим место найдём. - Это да, - подтвердил старлей. - Кстати, шкуры я на корме не видел, похоже потерял. - Да ты что?! - подскочил я. - Вот ведь невезение. Мы только тронулись, как нас тряхнуло, не сильно, но чувствительно. - Что, минное поле?! - с испугу оставил я танк. - Гони, нас «мессеры» атакуют! - заорал старлей, и я наддал газку, а тот руководил, влево и вправо, уходили от атак пары «охотников». Иногда по броне как горох, попадали всё же. Вот так и крутились, но смогли, правда движок чадить начал, перегрел видать, но потянули дальше, а немцы в сторону своих. - Танк бросать придётся, - сообщил я. - Уверен, уже сообщили, сейчас штурмовики наведут, раз уж погода лётная. Интересно, как они в такой мороз самолёты смогли поднять, там же вроде обледенение идёт? - Наверное в ангаре отогревают и сразу на взлёт. На их аэродроме быстровозводимые ангары были. Я видел, когда мы их бомбили дня три тому назад, - предположил штурман. - Вот уж чего я не ожидал, так вражескую авиацию. Удивили. Видать так сильно найти меня желали, что смогли поднять самолёты. Вон летуны ожидают нас, поняли, что свои. Скорее всего посты наблюдения нас видят, и навели. Значит план такой, доедем до вон того леса дальше, надеюсь немцев там нет, дымов не вижу, оставлю вас, а сам танк направлю в поле и покину его. Пусть катится, а немцы его бомбят. - До наших далеко? - уточнил старлей - Да километров десять будет. - Тогда согласен, десятку пройдём. Мы подъехали к настороженным летунам, они истребительного полка оказались, из разных эскадрилий, но сбиты в одно бою. Капитан и сержант. То, что нас «мессеры» атаковали, видели, вот и решили что мы свои. Так что устроили их, капитан рядом с мной сел, а сержант к стрелку, и так погнали. По пути ввели в курс дела новичков, те только присвистнули, узнав о ликвидированных генералах. Вот и опушка. Летуны выбрались и скрылись среди деревьев, те покормят новичков консервами и хлебом, я свой кусок отдал, голодные были, а сам развернувшись, направил машину обратно в немецкий тыл. Не спеша катила, километров десять в час шла. Да хватит. Так и спрыгнул. А дальше устроились на опушке с летунами, и поглядывая на танк, принимали пищу. Не ошибся, уже через четыре минуты как мы поснедать сели, парни-истребители грели руки о банки, там их химический элемент разогревал, появились. В общем, четвёрка штурмовиков, видимо всё что смогли поднять, в несколько заходов разнесли танк, там стоял чадный столб дыма и пламени. - Жалко танк, - вздохнул старлей. - Как родной стал, пока в этом овраге буксовали. - Главное не нас. Ха, это уже третий танк этой модели, что я у немцев угнал. С первым не знаю что, его танкисты забрали, да его пока угоняли, сломали. Второй немцы сами сожгли пятнадцать часов назад, и вот третий. Не везёт мне на них. - Или им на тебя, - хмыкнул капитан Воробьёв. - Ну может и так. Да, так даже лучше. Чего себя винить, им со мной не везёт и точка. Ладно, поели? Идём дальше, пока двигаемся, греемся. Как дышать в такой мороз я научил. До ближайших секретов моей дивизии не так и далеко. Если повезёт, как стемнеет, выйдем. Вот так собрались, пустой сидор мне отдали, там кроме котелка ничего нет, и побежали дальше по моим следам. Я первым. Лес небольшим был, три километра и пересекли, на другой стороне батарея лёгких германских гаубиц, вела ленивый огонь, обошли стороной, дальше было двинули, но тут несколько теней поднялось, оказалось старшина Дёмин, вели наблюдение за немецкими артиллеристами. Те меня по маскировочной накидке и по движениям узнали. Опознались и обнялись, о моём похищении те не знали, считали, что я погиб, сгорел в хате. Уже бумаги все оформили. Так что теперь разведка сопроводила нас до секретов, так и перешли к нашим. В штабе полка я скинул трофейную командирскую форму, прибрал её, мало ли пригодится, и надел свою, с наградами. Так что, когда вышел к летунам, пехота их закармливала разносолами, трофеев от немцев у нас хватало, так те ахнули. Такой иконостас был в наше время редок. Связь была, обо мне в штаб дивизии сообщили, так что меня срочно затребовали к себе, с охраной, а то мало ли что. Наступление возобновилось, и дивизия упёрлась, немцы успели организовать оборону. От парней из полка узнал, что потери были немалые, когда меня похищали. На штаб атака была проведена, миномёты работали. Треть села считай больше нет. Хорошо там наш полк был, другой, не этот, смели немцев, но потери немалые и меня недосчитались. Вот и решили, что сгорел. Вот так на трофейном «Бюссинге», и доехали. Летунов опрашивать, ну а меня устно опросив, о гибели генералов уже знали, свежий пленный сообщал, и писать рапорт. Такие дела нужно освещать, и как можно громче. Ну им виднее. А так старший особист ко мне прикопался, он у нас новый, сутки как назначен, прошлый тяжело ранен был во время того боя в селе, в госпиталь уже отправили, а меня спешно восстанавливали в списках личного состава дивизии. Документы-то все при мне, это первым делом проверили. Когда летунов отправляли в тыл, это уже в полночь было, так безопаснее, да и авиация немецкая не летала, попрощался со всеми. Их уже проверили, из частей подтвердили их личности. С рапортом закончил, его завизировали, так что приступил к работе. Сведенья нужны были срочно, так что поднял дрон, но к счастью всё обошлось, вернулся. Да и погода более-менее, пусть мороз, низкие тучи, ветер устойчивый, но хоть снега не было. Да, похоронку на меня оформили, что-то быстро, двое суток не было всего, и уже отправили. Ладно рапорт в штаб армии, позвонили, нашли и порвали, а с ней не так быстро всё. Постараются вернуть, но как выйдет. Да я про домик вспомнил, единственный же наследник, а могут власти города прибрать к рукам. Раз наследник, то моё, и терять дом я не желал, так что вспомнив о письме, где сообщалось о смерти бабушки, нашёл его в хранилище, сохранил, там обратный адрес был, вот и написал на него, что мол, на моё имя ошибочно была отправлена весть о моей гибели. Это не так, так что пусть присматривают за моим домом. Владелец у него есть. Может мелочно всё это, но и пусть. А пока шесть дней шло наступление, мы взломали оборону немцев перед нами, и за шесть дней прошли почти тридцать километров, а это немало, поверьте. Причём оказалось у нас в тылу стояло две свежие стрелковые дивизии и две танковые бригады, штаб армии направил сюда весь свой резерв. Это был кредит доверия, до этого дивизия наступала впереди всех и вот чтобы прорыв подержать, их к нам и направили. Вполне пригодились, пошли на прорыв, и ударили во фланги, выйдя на оперативный простор. Немцы, понимая, что сейчас окажутся в окружении, а там две пехотные дивизии и части усиления, стали откатываться, чтобы вырваться и выровнять линию обороны. Мы потому и прошли всего тридцать километров, что замкнули колечко, одна немецкая дивизия, да и то не вся, успела вырваться, а остальных мы переваривали в кольце, дробя на мини-котлы. Наша дивизия тоже участвовала. Так что вся наша армия пошла вперёд. Причём именно на направлении наступления нашей армии, немцы держали ожесточённую оборону, другие армии шли заметно легче. Поэтому мы чуть опаздывали, но дугу постепенно срезали. У немцев тут основа обороны, трасса Тула-Орёл, оставлять эти территории им кровь из носу нельзя было, а мы шли. А на седьмой день за мной и приехали, с Лубянки. Это было двадцать третье декабря. Вообще все эти четыре дня со мной особисты работали, и дивизии, и из штаба армии. Вообще особо у них претензий ко мне не было, документы убитых сдал, показал удостоверение того ромбового, описав где видал раньше, этим особенно из штаба армии интересовались, в общем, особо ничего не скрывал. Тем более показания лётчиков, и одного пленного офицера, он участвовал в моих поисках по Мценску, и блокированию на складках, подтверждали немалую часть моего рапорта. И я в курсе на меня представление к награде написали, комдив к капитану представил, отправив бумаги наверх, пока не утвердили. А тут эти. Забрать решили. Комдив в позу встал, он сутки как генерал-майора получил, сам из Москвы только что прилетел, отказался выдавать, на телефон сел, связывался с командованием и дальше. Два часа время тянул, пока и по телефону не подтвердили. Старшего лейтенанта Одинцова ждут в Москве, и это настоящие их сотрудники, а не ряженные. Попросили отпустить и вернуть оружие. Я руки протянул сотрудникам госбезопасности, с трудом скрывая радость. Впрочем, те сказали, что я не задержан и меня не арестовывают, хотя я всё равно всё попрятал и был в той форме, что мне немцы дали, только её привели в порядок и знаки различия и нашивки пришили, она у меня запасной была, следов наград на ней не было, так что у садили в машину и мы поехали в сторону железной дороги. На ней быстрее добраться до столицы. С нами был трофейный «Ганомаг» и грузовик полный бойцов, причём разведроты, терять меня комдив категорический не хотел. Да и отпустил тот меня, когда ему клятвенно пообещали, что я вернусь к нему в дивизию. Что-что, а выгоду моей работы тот понимал как никто другой. Ну разве что ещё весь штаб нашей дивизии это тоже понял. Надо сказать, уезжаю я с двоякими чувствами. Хотелось также продолжать бить немцев, а получалось отлично, сперва косяки мелкие были, но постепенно, набираясь опыта, их становилось меньше, и дивизия работала как единый организм, и в немалой степени это заслуга штаба дивизии и комдива. Да и полки чётко выполняли приказы, спускаемые им сверху, как бы дико они не звучали, поэтому дивизия и пёрла вперёд. Если бы нас котёл не задержал, странное решение из штаба Пятидесятой армии, мы бы километров пятьдесят точно отмахали. В общем, оставлять боевых товарищей не хотелось, однако, была и обратная сторона медали. Пока я вот так еду в машине, сижу на заднем сиденье рядом с сотрудником НКВД, в звании капитана, его напарник, лейтенант, рядом с водителем. По сути подполковник и капитан меня приехали брать. Ну или сопровождать в столицу, если им так нравится говорить. Причина была в девушке, недавно прибыла с пополнением в дивизию, и воцарилась, как она сама думала, в должности телефонистки. Так вот, девушка была типичной колхозницей-крестьянкой, рубеновских форм, с громким голосом и визгливым смехом. Между прочим, это эталон красоты по местным меркам, немало актрис на советских экранах под них были, и девушки их копировали, и у этой новенькой быстро собралась своя толпа поклонников. Я только один в ней плюс видел, грудь почти пятого размера, и красивая пшеничная цвета коса. Странно что остричь не заставили. Мне же девушки нравились стройные тростиночки, барышни, скажем так. Но никак не это… Даже назвать не могу. Скажу проще, девушка не в моём вкусе. Хватит того что в прошлой жизни женился по залёту на подобной, и со счастливым визгом развёлся, когда провёл исследования ДНК старшего сына, уже не моего. Поэтому у меня развилась неприязнь к такому типу женщин ещё и из-за этого. Однако та прибыла в армию с конкретной целью, найти мужа, и обязательно Героя Советского Союза, который просто не сможет пройти мимо такой красоты. К сожалению, по направления в ВВС та пролетела мимо, а там Героев больше всего, в будущем станет ещё больше, и попала к нам, а тут я один такой красавец. Как раз из плена сбежал. Ей восемнадцать, и мне восемнадцать, да мы просто созданы друг для друга. Всё было решено за меня, и началось. Кстати, усложнились отношения с другими командирами, они ревновали. Без шуток, так и было. Что вообще происходит я узнал от других девчат, что служили в нашем штабе. Вот уж кто за всем наблюдал с особым удовольствием и подхихикивали. Я вот, например, не понял, что мне строили глазки и намекали на отношения. Ужимки видел, думал ту крепит. Девчатам, что в тихом уголке меня прижали к стенке, чтобы узнать, как я отношусь к секс-диве полка, а та их бесила, долго хохотали, узнав, что я не в курсе дела, и вообще мне другие нравятся. Так и объяснил, поставь рядом с этой «красоткой» штабель кирпичей, я его выберу, но не её. Я рядом с ней импотент. Ну и показал пару девчат, что полностью в моём вкусе, мой тип, остальные нет. Тут тоже две колхозницы-крестьянки было. Кто-то обиделся, кто-то нет, но девчат этой крестьянке ничего не сказали, они её в свой круг не приняли, там вообще ещё тот клубок змей, а только веселились, наблюдая что было дальше. И всё это под напряжённую работу штаба. Дивизия наступала. Та удивилась, что я не обращал внимания на её томные вздохи и взгляды, и пошла в наступление, стала преследовать меня во всё свободное время, от этого отношения с командирами и начали портится. А за день до приезда сотрудников НКВД, она пошла на крайние меры. Заявила начштабу, без свидетелей, та хоть и тупа… не особо умная, но для этого мозгов хватило, что мы переспали этой ночью, о чём я вот не знал. Для меня это стало таким же сюрпризом, как и для начштаба, что меня срочно вызвал. А я в это время дрона запускал, и в землянке было пусто к тому моменту, когда вернулся. Наша дивизия на тот момент котёл сжимала, и штаб разместился на бывшей немецкой линии обороны. Все деревни и сёла те пожгли, вот и зарывались в землю. Тут хватало блиндажей и землянок, штаб пехотной дивизии ранее стоял, мы их и выбили в лес. Я занял офицерскую, двухместную, вторая койка моего командира, начальника разведки дивизии, но он на передовой был, ночевал я пока один, никого не подселили из командировочных или ещё кого, такое бывает, если где койка вдруг освободилась. Но та утверждала, что я её первый мужчина, и поэтому начальник штаба, комдив в Москве был, обязан нас своей властью поженить. Тот сам из её поклонников, а тут осмотрел нас и прямо у меня спросил, было ли что, на что я честно ответил, что нет. Я вообще за разведданными ходил, и вернулся в два часа ночи, когда блиндаж был пуст, подогрел печку, та тёплой была, кто-то до меня её подтопил, и лёг спать. Я не при делах, в чём честно сообщил. Так та кричать об изнасиловании начала. В общем, шло следствие, особист эту неприятную ситуацию расследовал, а контакт был, её врачи осмотрели. Я секрета из этого не делал, как и о своих вкусах, честно сказав, что на неё у меня просто не встанет. Да поставь рядом козу, она больше будет возбуждать. Так что весь штаб больше гадал кто же так в темноте ситуацией воспользовался. А тут комдив прибыл, разбираться не стал, все улики на меня показывают, особисты ничего не нашли. А та женись и точка, а то заявление об изнасиловании напишу. Вот тут как раз и сотрудники НКВД, как ангелы, спасители. И самое главное, я знал кто её покрыл, но доказать не могу. Догадался просмотреть записи с дрона, тот же недалеко от штаба поднимался и в кадр место моего блиндажа попало.