И знаете что? А ничего, решение суд было приостановлено по личному распоряжению маршала Шапошникова. Меня прям с зала суда к нему. Оказалось, меня искали всё это время, а найти не могли, прятали. А тут суд, узнали об этом и прибыл порученец маршала, подхватил под руки на выходе. Как выяснилось, он меня и ждал у здания на Лубянке. Только у другого выхода, знали об этом сотрудники НКВД, специально так сделали. Вот я и описал маршалу что и как было. Уже правду. Я в больнице заготовил несколько историй, включая те, что Гольцев был по мальчикам и склонял меня к сожительству, пользуясь своей властью. Уже отработал в рассказах. Но решил, что маршал шуток не поймёт и оставил эти истории на будущее. Про то что подписал акт по молчанию, опроверг, меня после карцера озноб бил, руки так тряслись, я физически бы не смог удержать перо в руках. Подделка это. Да те и не скрывали, сами сказали, что я уже всё подписал. Вообще маршал мог рявкнуть и меня быстро перед его очами поставили, а он рявкал, дважды, и пшик, нет меня и всё. Ищите сами. В первый раз я в застенках сидел, те это скрывали, во второй раз действительно сбежал, в больнице лежал. А почему госбезопасность пошла на попятную, то там разные группировки, вот одна и вышла на маршала, выдала ему нужную информацию, сливая своих. Гольцева арестовали, я в больнице лежал, как и ещё несколько сотрудников. Мои слова о том, что тот агент немцев, оказались пророческими, я глумился, а оказалось он им и был. Ромбового не взяли, успел сбежать. Моё дело, папка, чистой была. Ни одной бумаги. Понятно, рисунок автомата «Вал» ушёл к немцам. Мои показания не требовались, Гольцев уже раскололся, столько инфы было. По мне, акт о молчании вроде как подписал, а я треплюсь о чём молчать должен, за честь мундира остальные боролись, поэтому на судий и давили. Всё это мне лично маршал рассказал. Знаете, занято. Удивил. Синяки на лице ещё не сошли, пожелтели, скоро пропадут, ссадина на виске подживала, губа разбитая тоже. Но это не изменило решения, меня облачили в новенькую парадную форму, пришлось выдать спрятанные награды, они должны были быть на френче, и в Кремль. В этот же день, только вечер наступил. Я успел у парикмахера побывать, в душе, и там награждение. Золотую Звезду получил, орден «Ленина», тоже третьего типа, второй у меня, и звание старшего лейтенанта. Последнее от маршала, я так понял, извинения с его стороны. А у меня плечи опустились, я старался как мог и ничего, судьба постоянно вмешивается. Блин, ладно пока буду плыть по течению. А что остаётся? Такое впечатление, что Судьба просто не даёт мне свернуть с проторённой дорожки, может это всё и совпадение, отрицать не буду, но командиром я становится не хотел, это комдив Восемьдесят Седьмой решил, отправив в Киев, и я бы им не стал, но командование школы решило нас пораньше порадовать, и остальное как-то само собой происходило. В общем, махнул рукой, пусть идёт как идёт, вмешиваться не буду. В принципе, чем выше звание, тем безопаснее, можно и к этому стремится. В штабе тоже работа важна и безопасно. На следующий день, а ночевал я в казармах столичного гарнизона, наступило уже тринадцатое ноября, когда удостоверение поменял, точнее мне внесли новые данные в старое, добавил кубарей в петлицы, и получив дорожные, продаттестат, проездные и направление на дальнейшую службу, я расстроенный двинул на Киевский вокзал и с ближайшим эшелоном в сторону Тулы. Моя дивизия там воевала. А почему был расстроен? Так командир, что мне выдал это направление, оно уже оформлено было, не подкупишь трофеями, и не изменишь на другое, пояснил этот момент. Мой Московский полк ополчения уже воевал и быстро сточился, вот что осталось и ввели в штат Двести Девяностой стрелковой дивизии, в Восемьсот Восемьдесят Пятый стрелковый полк, где подполковник Юрченко, тот самый, что подбил меня на взятие немецкого генерала, и занял должность командира полка. Дивизия, будучи на передовой и ведя тяжёлые оборонительные бои, с ходу пополняясь маршевыми ротами, находилась с внешней стороны обороны Тулы. Это мне и не понравилось. Меня назначали начальником разведки Восемьсот Восемьдесят Пятого стрелового полка. Видимо думали в родную часть направляют, рад буду, меня там помнили, и хорошими словами, немало знакомых там, но я не особо рад. Правда, говорить этого не стал, взял направление и отбыл. Вот так к обеду тринадцатого ноября, я на воинском эшелоне, пехоту везли, и отбыл в сторону Тулы. На рынок хотел зайти, всё же семьсот кило свободного места имею, но рынок закрыт, облава. Не пустили. До других далеко, поленился, да и так всё имею, запасы не скоро ещё растрачу, так что решил в часть отбыть. Ну прям к месту дислокации не добрался, тут вообще бомбят железную дорогу, однако снегопад скрыл, помог, нелётная погода. Нас высадили на станции, дальше хода нет, мост взорван, и пути разбиты, стрелковый батальон, с которым я добрался, высаживался, ну и я покинул теплушку. Был я в обычной форме командира, шинель комсостава, только вместо фуражки шапка-ушанка, всё же градусов пятнадцать мороза будет. Снег везде. Не привычно. Когда меня брали, снега не было. Я к коменданту станции, а тот заморённый уже к полудню, а время три часа дня, быстро добрались, эшелону везде зелёный свет был. Вот тот наблюдал как в наши теплушки раненых грузят, но потом взяв моё направление, подумал и сказал, что от нашей дивизии обоз грузится, вроде ещё не ушёл, могу с ними добраться. Так что, придерживая сидор, я поспешил к складам, тот показал куда мне нужно. Здесь склады, и просто штабеля с военным имуществом и грузами, стоявшими под открытым небом. Боеприпасы подальше держали, отдельно. Сунулся к одним, не те, ко вторым, тоже. Вот третьи они, из моей теперь Двести Девяностой стрелковой дивизии. Возница, пожилой боец с винтовкой за спиной, указал где старший обоза. Сказал, что сюда они раненых привезли. А теперь обратно то, что дивизии нужно. Найдя старшего обоза, это был техник-интендант, лейтенант, если на армейские звания переводить. Причём, видимо не так и давно призван, лет сорок на вид. Тот изучил моё направление, пожевал губами, и сказал, что поеду на повозке с медикаментами, там возницей боец Станкевич. Пока же посоветовал идти к складу с медикаментами, повозка там, можно вещи оставить. Я двинул к складу, там четыре повозки, криком привлёк к себе внимание, интересуясь кто тут Станкевич, и оказалась это девушка. Да лет восемнадцати на вид, в зелёной телогрейке, пилотке и с карабином за плечами. На ногах чулки, сапожки, юбка. Та и подтвердила, что она Станкевич. Стояла и наблюдала как грузят то, что нужно. Сюда вскоре и техник-интендант прибежал, проверил всё ли по списку загружено, убедился, подписал что нужно, и снова убежал. Я помог бойцу накинуть кусок брезента, и увязать, не стоит чтобы всё отсырело. Под брезент и сидор свой убрал, и вот битюг покатил повозку к месту общего сбора. Всего в нашем обозе оказалось почти сорок телег и повозок. Из них где-то половина армейские, за дивизией числятся, остальные мобилизованные у жителей, там молодые парни, девчата, да старики в гражданском. Около пятнадцати повозок прикатило от склада с боеприпасами. Вот так где-то в полпятого, уже когда темнело, и двинули. Как пояснила мне Станкевич, там деревня будет, километров пять пройдём, до дивизии все пятьдесят, там и переночуем, и людям и лошадям отдых нужен, а пока оставаться у станции не стоит, опасно, бомбят часто. Девчонка бойкая оказалась, острой на язычок, флиртовала, да я и не против был, так что часто смех от нашей повозки доносился. Я рядом шёл, так было теплее, всё же форма слабовата против такого мороза, и он ещё и не сильный. Снег шёл, температура упала, градусов двенадцать было. А та сидела, и управляла битюгом, мы кстати третьими шли в колонне. А так та вообще художница в штабе полка, карты рисовала, меня поначалу не опознала, из старого состава, но опознали другие, некоторые бойцы из полка ополчения были, я их не знал, а те меня вполне. Станкевич сказала, что много разговоров обо мне ходило по полку, и хороших, и плохих, так та и старалась разобраться кто я вообще такой. А так в обозе кроме Станкевич было ещё шесть дивчин, что были за возниц. Как та пояснила, её направили сюда заменить раненого в перестрелке бойца, временно, но вот уже третий рейс делает, неделю в дороге. Вообще та городская девочка, с лошадями не умела, но научили, уверенно уже всё делала, да и другие возницы-мужчины помогали распрягать и запрягать. Мы договорились до такого, что я буду учить её целоваться. Та сказала, что мол не целованная, не знает что это такое, и хитро поглядывая на меня, томно вздыхала, что мечтает об этом узнать. Я тут же предложил себя в качестве учителя, да ещё профессионала, на что та с сомнением согласилась. По быстрее бы уже эта деревня. Тут девчата такие интересные. А вот что было в Москве, я не рассказал той, сказал, что был занят, захворал, в госпитале отложился, простудился. Говорить, что было, мне запретили, и уже настоящую подписку о неразглашении взяли. А уж если подписался, то что делать, будем молчать, блин, я такие истории отличные заготовил. Ну надеюсь будет случай, или новая история с НКВД, найду где их использовать. Девочка весёлая, попросила показать награды, распахнул шинель, сев рядом в пол-оборота, та осторожно, с детским любопытством трогала их. - Их товарищ Сталин давал? - спросила та. Мне казалось та готова была на зуб их попробовать, спрашивая с томным придыханием. Забавная девочка. - Вот эту товарищ Калинин, а эти две товарищ Сталин. Через одну от нашей сидела ещё одна из девчат, в звании ефрейтора, та всё громко покашливала, явно специально, видимо, чтобы Станкевич притормозить. Наш смех и разговоры той явно не нравились, хотя скорее всего долетали только отдельные слова. Так и дошли до деревни. Чёрт, только вышли и уже на улочку деревни втягиваемся. Как-то время мигом пролетело. Причём, пока передвигались, я поглядывал по сторонам, не забывал о безопасности. Пусть один «ТТ» в кобуре, нечего дальнобойного в руках не держал, но ничего страшного. К тому же крупными хлопьями снег падал, видимость мизерная. Хотя, когда к деревне подходили, тот стих, а уже когда Алясин, тот техник-интендант, размещал повозки и людей по дворам вообще звёзды показались. К сожалению, мы тут не первые и придётся потеснится, ещё обоз стоял. Да ещё распогодилось, тучи ушли и появилось звёздное небо. Редкость в такое время. Правда и мороз резко подскочил, градусов до двадцати упало точно. А вот что мне не понравилось, так это неприятный, какой-то липкий взгляд с опушки леса. Деревня рядом с ним стояла, с трёх сторон поля, вдали вроде ещё лес, оттуда дальняя канонада и доносится, и вот под боком ещё был. Не роща, довольно крупный лесной массив. Вот оттуда я и чувствовал взгляд, бывает у меня такое. Старший обоза уже и меня определил в одну из хат, как раз общался с главой другого обоза, соседней дивизии, где девчат разместить, у того они тоже были, в одной хате устроил, вот и наших туда, когда я его окликнул: - Товарищ Алясин! - Что, товарищ старший лейтенант? Тот хоть и был старше меня вон на сколько, но чинопочитание показывал, уже весь обоз знал кто я и что вражеского генерала в плен взял. В одиночку. Вон все газеты с фотографиями генерала и тех, кто его брал. Только меня там не было. «Болел». Впрочем, потом действительно болел. - На опушке леса засёк движение. Не зверь, человек там прячется. Похоже следит кто-то. Посты усиливать не надо, пусть просто внимательнее будут. Я пробегусь, гляну кто там. Убедитесь, чтобы постовые меня не подстрелили при возвращении. - Есть, - козырнул тот. Когда я закончил, все вокруг отмерли, до этого замерли, слушая, а сейчас заговорили, пока Алясин не поторопил заканчивать. Впрочем, прихватив свой сидор, я на этом же подворье ушёл в баню, холодная, давно не топленная, там скинул с себя всё, оставшись в утеплённом нательном белье, сверху ватные штаны, гимнастёрку, ватник, потом белый маскировочный костюм, разгрузку, натянул белые валенки, маску на лицо, белый треух, автомат «ППД», рожковый, обмотанный белыми лентами, а что, в больнице скучно было, подготовил всё. Вот так подбежав к командирам, они ещё не разошлись, напугал, появившись рядом, и сказал: - Всё, я ушёл. Да, если будет перестрелка, или даже бой, из деревни не высовывайтесь, вы мне мешать будете. Просто займите оборону. Правда, сначала забежал в хату, куда на постой определи, шинель отдал хозяйке, пусть просушит, от снега мокрой и тяжёлой стала. А выходя, забежал в соседний двор, где утянув Станкевич за угол, та наблюдала как её лошадь в сарай заводят, прижал к стенке сарая и поцеловал. Поцелуй длился долго, сам потерялся во времени, пока не раздалось возмущенное покашливание ефрейтора. Девочка пискнула и сбежала, а я дёрнул за руку ефрейтора, и пока та возмущённо открывала рот, поцеловал, и снова пропасть во времени, пришлось поддерживать за попку, ноги у девушки ослабли. Ей на вид лет двадцать, может чуть старше. Вот так с трудом разорвав поцелуй, ещё пару раз чмокнув, и развернувшись, перепрыгнув через забор из двух слег, побежал в темноту, вскоре скрывшись. Причём, вышел из деревни с другой стороны, тут овраг, а возможно я на льду реки. Точно река, вон камыш. Лес с другой стороны. Вот так по низине от реки повернул уже к лесу, в который и вошёл. Ну а там достав дрон, пользуясь пока отличной погодой, даже ветер слабенький, но это внизу, занялся воздушной разведкой. Дрон поднялся, тут полянка, ветви не задел, и потянул в поиске наблюдателя на опушке. Сразу нашёл. Выдал его пар изо рта, а так неплохо устроился. Накрылся белой материей. След в снегу был виден, но я поднял его выше, не думаю, что остальные не греются, и обнаружил в километре, на дне оврага, немцев. Они в своей форме были, у некоторых белые маскировочные накидки. Но это какое-то подразделение линейной части Вермахта. В районе взвода их. Со стороны не видно, а сверху вполне. Что мне не понравилось, так это действия немцев, подсвеченные огнём двух костров. На одном в котле что-то готовилось, пар там шёл. Для начала те толкали в круге девушку в нашей форме, срывая с неё детали этой формы, та уже в юбке и нательной рубахе оставалась, отбиваясь. Боевая. В стороне избитый мужчина лежал, по форме не знаю кто, в исподнем был, и мокрый, его прямо на моих глазах, из складного брезентового ведра поливали водой из родника. Твари. Ещё два тела, но уже мёртвые, тоже в исподнем, оно всё в крови было. Действовал я немедленно, своих нужно выручать. А так как после того как дрона поднял, я надел лыжи и следом двинул, то к тому моменту, когда обнаружил общий отряд, был недалеко от наблюдателя. Поэтому вскинув автомат, кроткой очередью прибил его к земле, потом второй, в три патрона добивающую. Мне нужен звуковой фон, чтобы немцев насторожить и те перестали издеваться над нашими. Дрон висел над немцами, высота метров триста, я наблюдал за ними. Те замерли, в деревне думаю тревога поднялась. Девчонку швырнули одному из солдат, крепкий такой, начал вязать. Хотя, какая она девка? Судя по бёдрам и заднице, уже вполне женщина, хотя и молодая, что-то в ней знакомым показалось, но чёткость картинки слабая, свет костров мешал и пар, не понял. Сам я побежал к остальным немцам, делая полукруг, потому как половина, с офицером, уже направилась к опушке, к наблюдателю, остальные заняли оборону. Явно страховались. Меня порадовало то, что пленных те не трогали, могли и прибить, чтобы не мешали. А так планы я изменил, к месту стоянки пока не стоит идти, немцы разделились, вот и буду бить их по одиночке. Если группу в лагере буду бить, эти что к опушке идут, быстро прибегут, а чем больше стволов, тем хуже для меня. А вот если их отработать, те что в лагере будут слышать бой, но вряд ли без приказа покинут этот лагерь. Решено, бью группу с офицером. Дрон над ними висел, сопровождая. Сверху, в голом, без листвы лесу, их отлично было видно. Приготовился, те должны рядом пройти, и кинул шесть гранат, пять ручных «Ф-1» и одну противотанковую, у меня их всего десять. От таких гранат и сами гранатомётчики получают контузию, что уж с теми бывает, кому под ноги подкатилась? Троих по сути разорвало и двух отбросило. То ли убиты, то ли тяжелоконтужены. Остальные гранаты разорвались под предупреждающие крики немцев. Кто просто упал, кто за дерево встал, но тут загрохотало. Я же под шумок срезал очередью пулемётчика со вторым номером. Дальше стал бить до опустошения магазина по остальным немцам. Вот результат, десять убиты или тяжелораненые, и девять вполне активны, хотя и среди них раненые есть. А раскидал гранаты так, чтобы мёртвых зон не осталось. Упав за дерево, откатившись, ель за которой я стоял, затряслась от попаданий, немцы неприятно быстро пришли в себя и садили со всех стволов, плюс у них был второй пулемётчик, что залёг и поддерживал своих, пока другие меня охватывали по флангам. Вот гады, они же меня так завалят. И я ошибся, это СС, не Вермахт. Поглядывая на экран планшета, с его помощью я видел всех немцев. Поднял над укрытием автомат, и срезал одного во время перебежки от укрытия к укрытию. Рухнул и не шевелился. Почти сразу надо мной засвистели пули пулемётчика, тут он замолк, менял улитку, так что подняв автомат, а я лежал на спине, на груди стоял планшет, у него ножка была обложки, и дал короткую очередь, пули выше прошли, сместил прицел и дал вторую. Те выбили ледяную крошку рядом с пулемётчиком, тот залёг и начал отползать, но задёргался от следующих попаданий. Попал. Тут же остаток магазина я выпустил по второму номеру, что подхватил пулемёт. Ранил, но серьёзно. Дальше раскидал гранаты по тем что обходили меня по сторонам, и пошёл на прорыв, срезав двоих. Снова залёг, и достав «Вал», матерясь, в мою сторону не прицельно работали один «МП» и два карабина, и заставил их замолчать. Пришлось побегать, нагонять раненого второго номера, добил, после подранков зачистил, из «Вала» я только три пули выпустил, и подобрал все три гильзы. После этого побежал к основной группе. Что-то те забеспокоились, слыша частые одиночные выстрелы. Что они могли означать, те поняли. А если посчитать, то этих одиночных было ровно столько, сколько их камрадов ушло в эту сторону… Тяжело мне дались эти немцы, глупо осознавать обратное, но я прошёлся по краю. Пока я до немцев добирался, пока готовился ко бою, те в тревожном ожидании себя чуть до истерики не довели. А готовился просто, к стволу дерева трофейный «МП» привязал, к спусковому крючку бечёвку и вот так разматывая, отползал, метров на десять. Дальше приготовил «СВТ», хватит «Вал» использовать, и так патронов мало. Это я ещё про дрон не вспоминаю, ресурс у него не бесконечен, и если так активно эксплуатировать, то сомневаюсь, что того до конца войны хватит, а хотелось бы, чтобы и после войны тот у меня на руках был. Вряд ли конечно, но мало ли? Приготовив винтовку, я потянул за бечёвку, и пистолет-пулемёт дал кроткую очередь. Наших зацепить я не боялся, те на дне оврага. Пули даже взбили фонтанчики земли и снега рядом с одним из солдат, а те обрадовавшись, хоть какая-то стабильность, их обстреливают, и те отвечают, вот и стали отвечать. А я успел четырёх снять, как обнаружили мою позицию, и начали подавлять её сосредоточенным огнём. Вот чёрт, нет, «СВТ» это вам не «Вал», те у него вспышки выстрелов не видят, так что поменял позицию и оружие, и стал выбивали немцев. Те стреляли, видели, как их товарищи падают, создавали нужный шум выстрелами, да разрывами гранат. Это немцы, я их не использовал. Одного немца снял в затылок. Хотел пленных уничтожить. Двенадцать выстрелов сделал из «Вала», выбив большую часть немцев, отличная позиция была, всех видел, а трое раз, и сдались, подняв руки, отбросив оружие. А когда спрыгнул с дерева, то сбегал и добил подранков, да связал этих троих, спешно обыскав. Первом делом развязал чернобровую. Да, это она опять, да и мужчина в исподнем, покрытый коркой льда, оказался знакомым военврачом. А немцы действительно из СС были, егеря, не удивлён, эти любят издеваться, истязать и пытать. Быстро сунув руку в котёл, вода горячая, но терпимая, снял с огня, и вылил на врача. Тот заорал, для него это кипяток, но оттаивал. Хоть от льда оторвать смог. Чернобровая, тряслась от холода, быстро собираясь, надевая форму, а я стягивал с военврача мокрое исподнее, и сняв с убитых шинели, заворачивал в них. Та помогать стала. Дальше выдал оружие, и сбегал собрать гильзы, заодно дрона спустил, уже не нужен. Из двенадцати нашёл десять, как не искал, двух как не бывало. И времени нет. Вот так вернувшись, я взял на закорки военврача, его било от озноба, весь трясся, чернобровая уже влила в него целую фляжку спирта, тот мигом опьянел, и вот так мы пошли к выходу. Нужно в тепло срочно. Та конвоировала немцев. На подходе я выпустил на опушке световую ракету. Ну говорю же обозники заняли позиции, тревожно вслушиваясь в звуки лесного боя, вот и обнаружили нас, и трёх немцев с поднятыми руками. Ко мне подбежали два обозника, один в форме, другой в гражданском, приняли груз, и побежали к строениям. Я велел в баню его, вроде одна была разогрета. Дальше сообщил старшим обозов, один был моего звания, техник-интендант первого ранга, что все немцы уничтожены, был взвод СС, нужно засвидетельствовать акты пыток наших бойцов и командиров. Нашего военврача раздели и на морозе обливали водой. Бойцы, услышавшие это, заворчали, чуть на месте тех трёх пленных не линчевали. Обморожение тот уже получил. Так что собрали комиссию, командиры, десяток обозников, чернобровую в женскую хату увели, у той нервный отходник начался, и пошли обратно, к месту боя. Так что собирали трофеи, я документы для отчётности, снова гильзы поискал, одну нашёл, одиннадцатая, с последней глухо. Особо трофеев у меня не была, пяток разных банок консервных, потом патроны к «МП», и чудо, у немцев был наш «ПТРД-41», с двумя десятками патронов. Прибрал. Самый крупный калибр теперь у меня. Это всё. Тела погибших, из наших, на носилки и в деревню. Акт пыток зафиксировали, свидетелем чернобровой была, её опросили, пьяненькую, когда вернулись. Хоронить немцев не стали, два старика в деревне остались, обещали сделать, на санях вывезут, прикопают в общей могиле. Так что закончив с отчётностью, я сам вскоре отбыл ко сну. Ха, а тринадцатое число не такое и плохое. Хотя немцы так не скажут. Рано утром оба обоза двинули дальше вместе. Позавтракали уже. На костре кашу сварили, чуть подгорела, но есть можно. Воды дали чуть подкрашенную, вроде как чай. Хоть согрелись. Я снова был в форме командира, в шинели перевитой ремнями, она высохла, да планшетка на боку. Теперь всё внимание ко мне было, а я снова со Станкевич ехал. Утром, перед завтраком, меня отозвала ефрейтор, и прямо спросила, почему я её поцеловал? Вот и объяснил: - Я с бойцом Станкевич договорился провести урок обучения взрослым поцелуям. А она действительно целоваться не умеет, как собственно и вы, товарищ ефрейтор. А так уплачено, время не вышло, а тут вы. Впрочем, мне понравилось, вы тоже вполне ничего. Та глазами захлопала, воробушек в телогрейке и пилотке, а я, посмеиваясь, обойдя её, двинул за своей порцией каши. Кстати, чернобровая только тут поняла кто её спасал. До этого-то у меня на лице белая маска была, самодельная балаклава. Тут тоже изрядно пообнимались, поревела та. Правда, рукам я волю не давал, как вчера с девчонками, они, по-моему, от этого и сомлели. Сама старший военфельдшер после проведённой ночи не пострадала, даже насморка не было, только седая прядь в волосах появилась, а вот военврач плох, в горячке, баню топят, отлёживается там. Похоже пальцам хана. Чернобровая с ним оставалась, ухаживать за коллегой. Кстати, оба врача и ехали в соседнюю дивизию, обоз которой с нами в деревне ночевал. Обозники и сообщат что с ними было и почему задержались. Хотели немцев моих забрать, прям отдал. С нами те двигаются, привязаны к трём разным повозкам. Шагают следом. А тут машина грузовая шла в мою дивизию, нагнала нас, как раз комиссар дивизии был, он меня забрал и пленных. Поэтому уже через час я был в штабе дивизии, докладывал о том, что случилось, как бой шёл, сколько уничтожил, представил бумаги, немцев. И всё это, пока меня оформляли. Так что приняли очень даже неплохо, хотя и были удивлены. Немцы часто проникают в наш тыл, но далеко не уходят, а эти далековато были, что странно. Объяснили ситуацию сами немцы. А они кого-то ждали, должны были перевести к своим, своих агентов с нашей стороны. А машина с врачами им случайно повстречалась, развлекались они. Особист сразу забегал, своим начал звонить, но это меня уже не касалось. А штаб полка, он в трёх километрах от штаба дивизии располагался, встретили меня там неплохо, комполка даже обнял, вглядываясь в глаза, но я ничем своих чувств не проявил, хотя тот мне не нравился. Начштаба новый, комиссар тоже, прошлые погибли, а этот легко ранен был, но жив. Вот так я и стал начальником разведки полка, ПНШ-2, звание вполне, с натягом, но хватало, обычно на полк капитана ставили. У меня под командованием два взвода, пешей и конной разведки. Так до вечера и знакомился с ними. Взводом пешей разведки временно командовал знакомый старшина, тот с широкой улыбкой встретил меня. Мы крепко обнялись. Всего во взводе восемнадцать бойцов, трое тоже знакомы, из полка ополчения, остальные кто погиб за последние дни, кто в госпитале. Из конной опознал троих, тоже из ополчения сюда на пополнение направлены были. Остальных не знал, как и младшего лейтенанта Алфёрова, что ими командовал. Во взводе всего пятнадцать конников, с ним сами. Взвод используется для охраны тыла. Иногда особист берёт, ищет немецкие группы в вашем тылу. От схваток с ними основные потери взвод и понёс. Ну да, с клинками наголо на пулемёты. Это каким-то умником нужно быть, чтобы так поступать? Кстати, наш обоз благополучно дошёл, уже сдали всё на склады дивизии, готовились снова уйти. Вечером на совещании командоров штаба, когда до меня очередь дошла, а всё, я уже оформлен, числюсь за ним, встал, и сообщил: - Разведка в полку поставлена не очень хорошо, будем налаживать, завтра с утра постараюсь предоставить карту с отметкой всех немецких позиций перед нами. Надеюсь чистую карту окрестностей мне выдадут. Предлагаю использовать пеший взвод непосредственно в работе на передовой. Конный взвод разведки по охране тылов. Это готов взять на себя, сняв подобную работу с нашего особиста. Я не намекаю, а прямо говорю, численный состав обоих подразделений мал, потери большие. Я знаю, что в полку, вместе с тылами едва тысяча бойцов и командиров наберётся, но прошу дать пообщаться с бойцами в линейных ротах, может кого соблазню пойти в разведку. Нужно довести оба взвода хотя бы до двадцати пяти-тридцати штыков. С этим уже можно будет работать. В остальном обеспечены по штатам, по этому направлению вопросов нет, спасибо снабженцам. У меня всё. Мой намёк поняли, карт чистых не было, только исписанных. Станкевич быстро сыскали, и та уже в девять вечера, высунув розовенький язычок от усердия, с обеими косичками на груди, в моей землянке, я её с особистом делил, уже перерелюстрировала на лист новую карту. Так до полуночи и рисовала, срочная работа. Я успел выйти наружу, отбежав в сторону, где нет свидетелей, пользуясь чистой погодой, а то синоптики пургу и метель скорые обещали, поднял дрона на триста метров и облетел весь участок нашего полка, ведя запись на планшет. Даже соседей чуть захватил. Пятнадцать минут работы. Тут и в тыл глянул, два костра, есть там кто-то. Сгонял дрон туда, у одного костра действительно немцы грелись, у второго вроде наши. Может ряженные? Но после некоторого раздумья понял, что дезертиры. Вызвав начальника конной разведки показал где те две группы, выдав свои мысли на их счёт и велел поднимать взвод, работать по ним, так что тот козырнул, кроки с карты уже перекидал на свою, и убежал. Я ему двух пулемётчиков взять велел из комендантского взвода, усилить своё подразделение. Ну и пошагово описал что тому делать, чтобы обе группы взять, уничтожить или частично пленить. Если людей в атаку поднимет, сам его шлёпну, если выживет. А потом, как Станкевич ушла в землянку, где её устроили, дивизия на этом рубеже уже две недели вела активные оборонительные бои, для быта уже всё было выкопано и подновлено, а я стал на карту наносить то, что видел с дрона. Пользовался тем, что особист убыл в штаб дивизии и пока так не вернулся. Да и не вернётся, обещал к утру только быть. Во так смотрел на экран планшета и переносил данные на карту. Где надо увеличивая, если что плохо видно было, чтобы рассмотреть и разобраться что я вижу. Даже тылы немцев захватил, указав три миномётные батареи, и шесть небольших складов. Четыре опознал, два отметил как неизвестного имущества. Времени хватило выспаться. Утром, после завтрака отозвал старшину Дёмина, и показал карту, тот подтвердил несколько позиций, по остальному только пожал плечами. Я ему указал блиндаж, отметил тропку. Нужно этой ночью проползти, и взять офицера. У меня есть трофейный пистолет с глушителем, выдам. Рядом землянка где целый взвод немцев. Если наши нашумят, или нужно отвлечь внимание пока языка в тыл тащат, в дымовую трубу противотанковую гранату, и закидать гранатами тех немцев, что наружу полезут, и уходить. В общем, готовьтесь, сил набирайтесь. А сам карту передал начальнику штаба полка, тот быстро собрал совещание, был и миномётчик, на полк всего одна батарея батальных миномётов, из пяти орудий. Свели остатки трёх в одну. Тот удивился и обрадовался, говоря: - Никогда таких подробностей не видел. Тут даже ориентиры отмечены, чтобы по ним определить где цели. Все склады и миномёты я накрою. Дальности хватит. - Этим данным можно верить? - спросил комполка, изучая информацию с карты. - Боле чем. Да и результаты будет видны невооружённым глазом. Склады хорошо горят. Миномёты накроем, тише станет. А то ночью спать мешали. - Хорошо, используйте резерв. Треть, - решил комполка, говоря это старшему миномётчику, и тот радостный быстро перенеся данные на свою карту, включая ориентиры, ускакал, а подполковник повернулся ко мне. - Что там за бои в тылу были? Мне дежурный по штабу доложил, что ты взвод конной разведки куда-то отправил. - Уничтожили группу немцев, восемнадцать солдат при одном офицере. Пленных нет, окружили, гранатами закидали, и потом пулемётами их добили. Сейчас я изучаю документы с них, чуть позже передам начштаба. С нашей стороны один убит и двое раненых. Потом группа дезертиров. У хутора расположились. Девять штыков. Пять уничтожены, отбивались, с остальными сейчас особист работает. Пока ближние тылы чистые. - Хорошо. Посмотрим результат работы миномётчиков. Да, результат был, наша батарея, разделившись на две группы, в два и три ствола, кочевала по всей линии обороны полка, а она довольно протяжённой была, тут сложно полнокровным полком держать оборону, а наши таким мизерным составом держали. Впрочем, у немцев тут второстепенное направление и сил было немного. Я как раз по окопам ходил, общался с комбатами, командирами рот, за день отобрал троих в пешую разведку и двоих в конную, все добровольцы. Их уже переоформляли, командиры новые знакомились новичками. Так что пока ползал по окопам, не раз видел дымы и взрывы. Один склад громко рванул, явно с боеприпасами. Да и вражеские миномёты резко сократили свою работу, причёски до нуля. Сначала наши миномётчики по ним сработали, потом по складам, и месту расположения полевых кухонь. Комполка разрешил, и весь резерв был использован, три боекомплекта, в ноль расстреляли, но все цели были накрыты. Утром те узнают результаты, а я ночью, дрона выпущу. Заодно гляну как мои разведчики офицера берут. От него узнаем какие потери понёс противник напротив нас. Вот так этот день и прошёл, пятнадцатого ноября. А что дальше? Дальше так и служил, воевал, иногда со своей снайперской «СВТ», ходил на охоту, шесть официальных подтверждённых уничтоженных немцев имел. Даже завёл учётную снайперскую книжку, мне начальник штаба её оформил. Не то чтобы мне так это нравилось, просто опыт нарабатывал, меня обучал старший снайпер полка. А мне нравится такая служба, ещё опытным путём определил, что «Мосинка» с прицелом, куда лучше и точнее «СВТ», поэтому поменял снайперское оружие. Винтовка «Мосина» идеальна по одиночным целям, а я по ним как раз и работал. Гром грянул двадцать восьмого ноября. Я уже освоился, тылы полка чистые, оба взвода мои пополнены до штатов, активно работают по своим задачам. Пешая разведка уже трёх офицеров притащила за эти две недели. Старшина Дёмин и ещё шесть разведчиков к орденам «Красной Звезды» были представлены, другие к медалям. Были у них схватки, но только ранеными обошлось. Мои разведданные больше под сомнения не ставились. По передовой, тут я отговаривался что работаю с людьми, подробностей не будет, а по нашим тылам, так местные помогают, навербовал, да и лесник местный здорово выручает. Да главное результат, и он был. Да такой, что двадцать четвёртого мы с ночным боем взяли окопы немцев, мои разведчики сняли часовых и закидали блиндажи гранатами, немногие выжившие немцы бежали. А у них второй линии не было, отбежали и там встали, вгрызаясь в промёрзшуюся землю. Улучшили свои позиции, высоту взяли, где теперь корректировщики гаубичного дивизиона сидят, стало куда легче. Я артиллеристам цели подкидываю, две батареи гаубиц уже раскатали и штаб пехотного полка. Правда, две атаки отбили на высоту, но сбить нас не смогли. То, что мной интересуются, я видел, все данные, что предоставлял, Станкевич сразу перекидывала на другую карту, и ту в штаб дивизии. То есть, уже через час как я новые данные выдавал, и подтверждал уничтоженное за ночь, всё это уже было в штабе дивизии. Меня тоже пару раз вызывали, опрашивали, рапорты читали. А тут полковник Рякин, комдив, сделал мне предложение. Перейти к нему в штаб, мол, полк я уже перерос. Ко мне присматривались в последнее время, я вполне тяну свою должность, и тут работу потяну. Тем более пока числюсь в дивизии, успел орден «Красной Звезды» заработать. Это да. Дали восемнадцатого ноября, вызвав штаб дивизии. Это за уничтоженный взвод егерей СС и за спасение наших медиков, по личному представлению комдива получил. Я тогда мысленно посмеялся, осталось «Боевик» получить, это орден «Боевого Красного Знамени» и все боевые награды, что сейчас есть в Союзе, у меня будут. Может и получу ещё, я постараюсь, самому захотелось. Орденов «Ленина» вон, два уже. На мой резонный, как я это сделаю, начальник разведки уже имелся, его зам тоже. Переводчиком? Так я немецкого не знаю, учу конечно, с помощью штатного переводчика в полку, у меня свой должен быть, но пока не прибыл, но и всё. А вообще структура разведки дивизии такая. Там есть разведывательное отделение, куда входит начальник разведки, он же заместитель начальника штаба дивизии по разведке. Капитан, или майор. У него есть заместитель начальника разведывательного отделения, потом переводчик и разведывательная рота. Это всё чем тот командует. Полковая разведка ему не подчиняется, но данные через штабы полков к нему стекаются. Вот такая хитрая схема. Куда меня там втиснуть можно? Оказалось, решение было. Начальник разведки дивизии шёл на повышение, в разведотдел нашей Пятидесятой армии. На его место зама, давно пора, до этого тот разведбатом командовал, пока тот не усох до роты. Как раз майора ему дадут. А меня к нему в замы. Вот такой карьерный рост. В принципе, я не против был, вполне потяну по дальности дрона всю глубину позиций дивизии, так что дал добро. Комполка конечно поворчал, но ему комдив что-то явно обещал, так что особо не возражал. Три дня заняла бюрократия, один командир отбыл с вещами в штаб армии, второй занял его место, ну а я на должность зама. Стал обустраиваться на месте. На моё старое место некий капитан прибыл, из госпиталя. Раньше такую же должность занимал. Разница до меня и после, была видна невооружённым глазом. Я конечно ресурс дрона берёг, не всякую ночь его гонял, да и погода бывала разная, но даже артиллерийские позиция выискивал, отмечал на карте, а наши артиллеристы накрывали. Да так, что за пять дней мы половину артиллерии немецкой пехотной дивизии, что стоял напротив нас, выбили, это заметно сняло напряжённую обстановку. Больше бы выбили, всю, но снаряды закончились. Проблем со снарядами немцы как раз не имели, и часто вели артиллерийский огонь. Сейчас реже. Тылы по всей дивизии почистили. Тут вообще я работал на информационном поле, штаб особо не покидал, только как темнело. Начальник разведки ротой командовал, вёл разведывательные мероприятия, я просто добывал сведенья и передавал начальнику штаба дивизии, тот по ним активно работал, а по тылам особистам. Дальше те уже сами работали по тем, кого я обнаружил, поэтому, когда началось Московское наступление, а я учувствовал в Московской битве по сути, или в битве за Москву, то вскоре и мы двинули. Началась Тульская наступательная операция, наша дивизия, пополненная людьми и техникой, тяжёлым вооружением за время обороны, теперь та на две трети от штата пополнена была, также двинула вперёд. Любые засады или что, я фиксировал на карте, мы сходу сбивали немцев и шли дальше. Да так, что вырвались вперёд и тринадцатого декабря оказались в полуокружении. Поступил приказ встать в оборону и ждать пока линия фронта выпрямится. А тут мне поступило срочное задание от начальника штаба дивизии. Оно меня удивило. Пропал финансист, главный финансист дивизии. Тот с тылами нагонял нас, имея с собой месячное денежное содержание дивизии, и вот не добрался. Причём, денег тоже нет, а двигался с обозом. Вообще я стал ценным штабным работником, начальник штаба, да и комдив, надышатся надо мной не могли. Вполне понимая, что основную работу штабной разведывательной деятельности тяну я, а мой начальник занимается ротой и прямой разведкой по маршруту движения дивизии, что ему милее сердцу, и понятнее, чем в бумагах и картах работать. Штабная работа, это не его. Это всех устраивало, включая меня, никто никому не мешал, и так работали. Тем более начальник разведки активно использовал свежие разведывательные данные, полученные от меня, и трофеями, что взяла разведрота, наш штаб был переполнен. Одних легковушек два десятка. Тут и техника, и вооружение. Даже отбили дивизион стадвадцатидвухмиллиметровых гаубиц, бывшие наши, что немцы к рукам прибрали. Начальник артиллерии дивизии тут же их прибрал, начал формировать дивизион с нуля, пуская туда всё пополнение. Остальное сдавали тыловикам армии. Оформляли списки трофеев и сдавали. Так что мы неплохо так воевали, из штаба армии хвалили и в пример нас ставили, но вот встали. Особистов комдив уже напряг на поиски финансиста, а начштаба решил меня привлечь. Правда, попросил далеко не удаляться. Явно волновался, если ещё я пропаду. Тот отвечал за меня перед комдивом. Я пообщался с обозниками, те нервные, с ними особисты только что разговорили. Финансист ехал с ними, с бойцом, что его охранял. Тут машина, обычная крытая «полуторка», где видимо знакомый интендант был, финансист с ним разговаривал как со старым знакомым. Обнимались. Так что тот пересел с бойцом в машину и те уехали. Больше их не видели. Перестрелки то тут, то там звучали, поди пойми попали те на машине под какую группу немецких окруженцев или нет? Это всё что было известно. Я взял штабную машину, трофейный «Опель», его к штабу дивизии приписали, водителя не было, сам сидел за баранкой. Добравшись до Восемьсот Восемьдесят Пятого стрелкового полка, от них было ближе к тылам, и приметил Станкевич. Да, эти динамщицы тоже были одной из причин, почему я в штаб дивизии ушёл. Да дальше поцелуев дело и не сдвинулось. И шипели обе, одна: ну и иди к своей еврейке. Вторая: ну и иди к своему ефрейтору. Так что понял, что меня разводят и я как ракетка в пинг-понге, и просто сошёл с дистанции. Ну а пока разведка полка вывела меня за линию охранения, тут лесок был, вот так оставив разведчиков, прогулялся по лесу. Следы видел рядом, похоже немцы уходили, ну и подняв дрон, не любил это днём делать, сначала в своей безопасности убедился, потом нашёл дорогу, примерный район где финансист пересел на машину, и дальше по следам, сверху их хорошо видно, у обоза другие. Машину я нашёл, расстрелянную, рядом полураздетые тела пятерых. Финансист и боец тоже были. Похоже залётная группа немцев поработала. Поискал и нашёл следы их. Хм, не так и далеко идут. Так что вернув дрон, я вышел к постам охранения, разведчики дождались, и к машине, а там в штаб, и пока сообщал, параллельно делал метки на карте: - Нашли мне машину, вот тут стоит. Финансист наш убит, боец тоже. Там с ними ещё трое. Шинели и валенки сняли, шапки. Немцы. По следам вот сюда идут. Другая группа сбегала, вот тут немцы, идут в этом направлении. Вроде мешок финансиста с ними, но бойцы не уверены. Ну и вот в этих шести местах немцы к своим прорываются, от взвода, до батальона. Комдив сразу отправил на перехват немцев, что убили нашего финансиста, разведчиков, а на остальных навёл артиллерию, снаряды пока были, обозники доставили, и на добивание бойцов ближайших подразделений всех трёх стрелковых полков. В общем, шла обычная штабная работа. Свежие разведданные сразу пускались в дело. Я также взял карту, и с планшета отметил где брошенная техника стоит, чтобы первыми успеть, мы автобат восстанавливали, и где немцы. Тут карта полная, а не так, на глазок. Передал её начштаба и отдыхать. Я прошлую ночь почти не спал, как и остальные. Отбивались от залетных немцев, случайно вышли на наш штаб. Две роты их там было. Упорные, через нас пройти хотели. Вообще штаб дивизии, части тыла и один стрелковый полк стояли в довольно крупном селе, заняв тут оборону. Само село несильно пострадало от осенних и зимних боёв, что редкость, так что было где устроится. Штаб в здании школы, а мне, как одному из штабных командиров, выдели место в одной из хат. Я тут не один устроился, ещё шесть командиров. Так что дойдя до неё, вскоре ополоснулся над тазиком, хозяйка воду разогрела, обещала баньку к вечеру, и спать. А вот очнулся непонятно где, голова болит, холодно, аж трясло, хотя вроде утеплили, и меня явно везли на санках по лесу, голые ветви видел, медленно уплывали взад. Осмотрелся, и понял, немцы. Выкрали? Во дают. Хорошо сработано, аплодирую стоя. Даже не проснулся, а я чутко сплю. Интересно, а во что меня обрядили? Я свою форму перед сном по старой привычке убирал в хранилище. Ага, шинель моя, она сохла у печки, как и валенки, надеюсь хозяйка не пострадала. Эти вполне могли её убить. Видел я пока пятерых, спины двоих, что меня за верёвку буксировали, двое с одной стороны, оба в форме командиров НКВД, и пятый со второй. Этот в немецкой форме. Вроде Вермахт. Ещё вроде за нами идут, скрип снега слышал, дыхание нескольких человек, но я головой не дёргал, только глазами шевелил. Впрочем, это не осталось незамеченным. Раздался гортанный возглас, и санки остановились. Мы кстати такие же использовали в полку, разведчики мои, буксировать пленного куда легче и проще. - Товарищ Одинцов, рад что вы очнулись. Думали излишне сильно ударили, уже девять часов в беспамятстве, - обратился ко мне один из ряженых в форме НКВД. Акцент лёгкий в голосе был, уверен, тот под кого из Прибалтики маскировался, а так немец и есть. Голова болела, эта да, крепко мне по ней заехали. Вон даже сами немцы забеспокоились. Однако меня больше интересовало, как же я их пропустил? Своим я показал всех немцев, что обнаружил дрон, пока его гонял. Ответ мог быть один, они укрывались там, где дрон не мог их обнаружить. Блиндаж, строение какое. Поэтому я спросил: - Вы в строении каком прятались? - Угадали, - удивился тот же ряженый. - На разбитом складе у села подвал овощехранилища, дальше дело техники. Вычислить вас было несложно, жаль во время поездки не удалось взять, а потом выкрали из дома. Правда целую роту пехоты пришлось отправить на верную смерть, чтобы отвели внимание от нас, в то время пока вас похищали, но они сделали доброе дело. - Понятно. Дальше особо не общались, меня подняли с санок. Сам же мог идти, ну и двинули, связали крепко, пока не сбежишь, немцев было полтора десятка, из них шестеро ряженные. Причём, в форме НКВД только двое, остальные под обычную пехоту маскировались. Мы около километра шли, меня плотно охраняли, каждое движение отслеживало несколько внимательных глаз, а я прикидывал как сваливать, но тут мы вышли на укатанную дорогу, что вилась на опушке леса. Там колонна техники и танков шла, немцы. На шум движения и выходили. Показались им те, что в форме Вермахта были, быстро договорились о машине, обычный «Опель-Блиц» с солдатами в кузове, который его уже покидали. Тут уже мы вышли, ряженные тоже. В кузове машины устроились, она уже развернулась, колонна к передовой шла, и покатили куда-то дальше в тыл. Нет, с этими на рывок не уйти. Не дадут, уже прикинул. Быстрее самого завалят, а я этого не хотел. Ладно, ждём подходящего момента. Машину мотало во все стороны, шли на приличной скорости, по мосту видимо проехали, перестуком досок под колёсами настил прошёлся. Потом несколько поворотов, задний тент мотался, видел дома и улицы. Это не деревня, город какой-то. Больше двух часов в пути были. Я уже совсем замёрз, и рук почти не чувствовало. Тёр ими друг о друга, согревая пальцы, а меня каждый раз проверяли, не развязываюсь ли. Вот так машина и остановилась у какого-то здания. Немцы наружу посыплись, ну и меня достали. Я быстро осмотрелся, шапка моя похоже, ушанка, сползла на глаза, но это точно город, здания кирпичные и деревянные в два этажа. Кстати, несколько местных застыло, что нас разглядывали, и с испугом были, особенно пристального внимания я добился, так связан хорошо был, что невольно внимание привлекал. - Эй, ряженый! Что за город? Тот бросил на меня косой взгляд и сказал: - Заткнись. - Можешь не говорить. Узнал уже. Это Мценск. Вон отсюда вижу железнодорожный мост, где ремонт идёт. Это я его охранял, мой взвод. Роту ваших диверсантов уничтожил, два броневика было и четыре грузовика полных вашими солдатами. Потом все три моста взорвал. Ряженый подошёл и тыльной стороной ладони дал по губам, не сильно, но губы разбил. - Я же сказал, заткнись. После этого тот сказал конвоирам завести в здание, похоже административное какое-то, и сам следом. Вообще я немецкий недавно учу, но тут разобрался о чём говорили. Я выплюнул кровь на снег и дальше в здание прошёл. Меня развязали, под шинелью только исподнее. Как не замёрз, сам не понимаю, пыльцы плохо гнулись, но вроде не обморозил. Дали горячего чая, а, эрзац, хоть пальцы отогрел, и завели в кабинет. А там рожа знакомая. Ромбовый. В форме полковника Вермахта. - Вот блин, только тебя урода тут и не хватало. - Узнал, - констатировал тот, пропустив грубость мимо ушей. Хотя нет, не пропустил. Потерев затылок после затрещины, я посмотрел, как тот вернулся за стол, и услышал вопрос: - Где автомат? - Да дался вам этот автомат. Выкинул я его, выкинул! - Хорошо, поедем в те места, где выкинул, сапёры миноискателями каждый метр проверят. Не найдём, накажем. В кабинете нас четверо было, два солдата, что стояли за моей спиной, это не из тех, что меня похитили, и этот полковник. Ряженные куда-то делись. Я уже подумывал как достать оружие и перестрелять их, благо развязан, но медлил из-за светового дня снаружи, ночь, вот моя помощница, однако тут дверь открылась и стремительным шагом зашёл какой-то генерал. А я его сразу опознал. Гудериан. Он разве ещё тут? Его же вроде куда-то отправили, пленные офицеры говорили, сняли с должности, а на его место другого генерала. Не оправдал доверия Гитлера, не взял Москву, и его сняли. Тот не один, со свитой был, так что не дёрнешься, я свои силы вполне правильно оценивал, и что-то резко спросил у ромбового, с интересом рассматривая меня. Я ему язык показал, тот от неожиданности опешил, потом засмеялся. Правда, быстро замолк, но всё равно изучал меня. Вообще можно было бы раскидать гранаты, и автоматом положить всех, но здания я не покину, меня здесь положат, это точно. Убить генерала было бы неплохо, но свою жизнь я ценил больше, так что ждём темноты. Сам Гудериан о чём-то экспрессивно говорил с ромбовым, тот тоже в долгу не оставался, отвечал, пока я не выдержал и не сказал: - Говорите чётче и медленнее, я не всё понимаю. В этот раз затрещина прилетал от солдата, что меня охранял. А вот полковник отчего-то весело на меня взглянул, но всё же объяснил: