- Идём, старшина, - сказал я, и мы не торопясь направились по улочке. Надо ещё до кинотеатра дойти, вещи забрать, да обжиться в выделенной комнате. - Вы действительно письма семьям погибших бойцов отправляли? - чтобы прервать затянувшееся молчание, я был задумчив, спросил старшина. - Да, двенадцать штук. - Погибших вроде четырнадцать? - Семьи двоих бойцов находятся на оккупированных территориях. Письма храню, как освободим их, отправляю. Старшина, я понимаю, как выгляжу со стороны, но что есть, то есть. Ну не моё это разведка. Нет, я был бы не против поработать в тылу у противника, если нужда заставит, но только за твёрдые гарантии, если получу за это награду. У меня характер такой, если делаешь работу, особенно когда хорошо, то награду за отлично выполненную работу вынь да положь. А за спасибо только кошки родятся. Лезть в тыл просто так, я не собираюсь. Да, старшина, не смотри на меня так, я собственник, самый настоящий. Для меня важно моё благополучие, а всё остальное вторично. - Не удивили, - пожал тот плечами. - Я сам такой. Вы главное комсоргу или политруку такое не говорите, мозги съедят, китайскими палочками. Между собой ещё можно вот так открыто поговорить, а с ними только всё хуже станет. У нас кажется шесть фанатиков, эти сдадут. При них лучше такого не говорить. И речь вашу перед строем передадут, так что готовитесь к намыливанию шею. - Да мне это как с гуся вода. - А бойцы решили, что вы к девчатам в санроте вернуться хотели, уже нашли зазнобу, оттого и не хотите переводится. Многие считаю, что зря, разведчиков девчата больше любят. А так вот что скажу, поможем, научим, сможете работать в группе. Сам я от границы в разведбате, так в разведке до этого дня и бегаю. Вон, ни одной царапинки, трижды из окружения с частями прорывался, пока нашу дивизию не расформировали. Вот меня сюда и направили. - Знаешь, взводная должность идеально тебе подходит, чего тебя не назначили? - Была там одна история… В общем, не назначат. Выше старшины я теперь не прыгну. - Даже так? Из разжалованных командиров? По возрасту… капитан? - Да. - Понятно. Ладно, нам в этом котле вместе варится. Давай обговорим обязанности, куда я не лезу, куда ты не полезешь. - Об этом и хотел поговорить. - Вот и отлично. Мы так не спеша гуляя, рядом с частью, ещё не хватало военным патрулям попасться, и обговорили всё. Нормальный старшина мне попался, даже радует, вполне понимающий. Кстати, мои мотивы вполне понял. Если душа не лежит, зачем силой заставлять? Я сходил за вещами, должность прошлую сдал зенитчику, и дальше с разведчиками работал, кстати участвовал во всех их физкультурных занятиях, марш-бросках. Выносливости у меня не хватало, что есть, то есть, но я, сцепив зубы терпел. Более того, я нанял швею местную, достал куски брезента цвета хаки, и начала шить разгрузки, участвовали все разведчики в создании, как та должна выглядеть, и когда одна была готова, все мерили, чувствуя сопричастность к этому. Я на свои деньги заказал такие разгрузки на весь взвод, швея помощницу нашла, и они начали работать. Себе я две разгрузки заказал, под рожковые магазины «ППШ», и под прямые от немецкого «МП». Там же кармашек с индивидуальным пакетом и два для ручных гранат. Также нашёл рваную рыбачью сеть, починил и навязал пучки травы и жёлтые листья, что опадают на землю с деревьев. Проверка такой маскировки показал её высокую эффективность, бойцы оценили и начали вязать такие же. Это то что было за три дня с момента, как я вступил в новую должность и эти три дня какая-то па*ла распускала про меня слухи что я трус, ну и всё такое. Причём целенаправленно, весь полк об этом говорил. Кто-то, неплохо зная психологию, давил именно на те чувства, что вызывали возмущение. Мне вслед уже плевались. Хотя этого полка было всего два батальона, где личного состава процентов шестьдесят, и третий батальон начал только формироваться. Хотя тылы почти полностью сформированы, что удивительно. И мои же бойцы меня защищали словесно, у них я пользовался уважением, старшина поговорил с ними, да и я особо себя не показывал слабаком. Вот, новые идейки начал осуществлять. Это из будущего что помнил, просто решил, что можно тут такие нововведения ввести, а в остальном мне портили репутацию. Подумал сначала на комполка, так это не он, политработники. Тоже не они, им этого не надо. Старшину отправил на разведку, тот через два часа пришёл, принёс весть. Начштаба воду мутит, через своих людей слушки распускает. Зачем ему это надо? Странный человек. Хотя капитан как раз человек комполка, без его одобрения тот бы такое не распускал. Ох чую что-то будет. Опять в неприятности втравят. Хотя мне от этих слухов ни холодно, ни жарко. Правда, постоянно песочили политруки, да и комсорг взвода на вид ставил не раз. Только время с ними тратил, лучше бы чем полезным занялись и мне работать дали. Отпустив старшину, обдумывая такую информацию, я покину расположение и направился к одному интенданту. Недавно на него вышел. У нас снабженец в полку ещё тот, связываться с ним не хочу. А причина поиска такого человека, мне нужен тот, кто купит у меня «кюбельваген», да пару бочек с бензином. Если проще, я хочу частично освободить хранилище, а эти только место занимают. Велосипед и мотоцикл да, пусть будут, но вот машина мне в принципе не нужна, да и такой запас бензина тоже. Почему я вообще сделал такой запас? Да из-за страха. Колено болело, а если бы в ноги ранило, как до своих добираться? На мотоцикле? Не смешно, падать буду. Нужен автомобиль, на этом «кюбельвагене» я бы как-нибудь доехал. Однако страх ушёл, и я понял, что мне и машина, и топливо не нужно, только место занимает. А это тысяча двести килограмм на минутку. Одну бочку с бензином оставлю и хватит. Перед окончанием войны добуду, но сейчас обойдусь без них. А раз разведчик и во вражеском тылу бывать придётся, трофеи будут, обязательно будут, а места сводного нет. Так что хотел с интендантом договорится. Это через пару лет из-за массовости трофеи будут мало ценится, а сейчас вполне в цене, вот и воспользуюсь этим. Хочу обменять машину и бензин, на тушёнку, на хлеб в буханках. Сколько служу, консервов немало нам выдавали, но все рыбные, тушёнки за это время я ни разу не видел. Ну кроме своей личной. Вот куда девают? Сам интендант занят был, совещание, я сказал, что есть тема для разговора и тот попросил подождать. А когда снабженцы разошлись, меня пригласили к тому в рабочий кабинет. В тему он въехал сразу, машину так заиметь был не против. Объяснил её появление тем, что знакомые разведчики в качестве возврата долга отдали. Насчёт тушёнки посмеялся, стратегический продукт, идёт на передовую бойцам, охране моста в тылу такое не почину. Обещал достать два ящика, но это всё что может, строгий учёт. Хлеба двести буханок, даже горячего ещё, ну и два пятикилограммовых пакета со смесью сухофруктов для компота и три килограмм чёрного душистого чая, он идёт для старшего командного состава. Это всё что я смог выбить у прожжённого торгаша. Дальше по Ильфу и Петрову, сначала деньги, потом стулья. Рассказал про генерала, что с наградой меня кинул. Того заинтересовало, но майор решил рискнуть. В общем, получил я что хотел, буханки убирал в вещмешки прямо на хлебопекарне, пальцы обжигали, горячие, по двадцать штук, и там в хранилище. А на окраине леса выдал и машину, и обе бочки. Одна чуть початая, там сто восемьдесят литров, другая полная. Он об этом знал, облазил трофеи, бочки на повозку загрузили, по доскам, а на машине тот сам уехал. Я так понял, себе оставлять её и не думал, куда-то в тыл отправит, ему явно было куда её пристроить с выгодой для того. С большой выгодой, слишком довольным был. На шестой день с момента как я разведвзвод принял, был построен полк, почти полторы тысячи личного состава, и комполка взял слово: - Товарищи бойцы и командиры. Я знаю, что ходят слухи о лейтенанте Одинцове, предлагаю опровергнуть их. Сам лейтенант не раз заявлял, что если захочет, даже немецкого генерала скрадёт. Так пусть докажет делом, что он может, не брехун, а настоящий разведчик. А я смотрел майора и пазл складывался. Вот скотина, какую комбинацию разыграл. И тут уже ничего не сделаешь, всё решено за меня. Впрочем, даже если я откажусь и мой авторитет который итак опускали, окончательно ухнет вниз, я трусом не только по полку прославлюсь, но и фронту, но это меня не волновало. Волновало меня другое. Последствия всего этого. Хотя тут выбора уже не было, ловушка сработала. Поэтому я задал всего один вопрос: - Сколько у меня времени? Подстава была капитальная, комполка нарвался. Знаете, есть черта, которую не стоит пересекать, он пересёк. Я был убийцей раньше, я и сейчас научился убивать, хорошо научился. Не отлично, но умею. И разницы между немцами и этим майором, командиром полка ополчения, я не видел никакой. Что те враги, что этот. Ладно, сейчас тот забил в мои ворота, но ответка не заставит себя ждать. Будет немецкий генерал, ещё как будет, а вот потом уже пообщаемся. И вряд ли тот эту нашу встречу переживёт. Да и на передовой пули в разные стороны летают, бывает и из нашего тыла долетают. Это я конечно пока просто злобствую, мне пар выпустить надо, но насчёт майора не шучу. Просто пристрелить, это слишком очевидно, умные люди могут и на меня подумать. У нас особист в полку появился, не дурак, может и понять. Тот похоже по мою душу, второй день уже ходит, вижу часто. Кстати, в полку должен быть начальник разведки, мой непосредственный командир, но пока такой командир к месту службы не явился, хотя кого-то назначили. - Пяти дней хватит? - спросил комполка. - С запасом, - был мой ответ, благо хоть и пришлось повышать голос, но кричать не требовалось, мой взвод стоял недалеко от трибуны с командованием полка, я же повернулся к старшине и сказал. - Ведите взвод в расположение. Дальше всё по расписанию. Как вернусь, доложитесь о результатах. Развернувшись, даже взмахнув полами шинели, я энергичным шагом направился прочь. Меня так никто и не остановил. А подразделения, стараясь отбить шаг, расходились по своим местам дислокации. Вообще по-хорошему надо бы в штаб вернуться, оформить бумаги на своё отсутствие, получить приказ, командировочные, но видеть эти рожи было выше моих сил. Мог и не сдержатся и начистить парочку. Вот так дошёл до окраин, дальше добрался до рощи, переоделся в гражданское, пальто, шляпу, и на велосипеде покатил в сторону передовой. Тут к Туле, за ней передовая, не так и далеко. Понятно, что на велосипеде далеко не уедешь, я двигался рядом с железнодорожным полотном. Подобрал место где крутой поворот, поезда тормозят, и вскоре забрался на площадку грузового состава. Тут не я один был, состав не военный, охраны нет, похоже порожняком шёл, что было немыслимо. К передовой и порожняком? Нет, что-то везли, но что неизвестно, теплушки закрыты. Около Тулы я покинул состав, ловко перекатившись на склоне, гася скорость. Отряхнув пальто, блин, почти новое, я его так уделаю, достал мотоцикл и по полевой дороге, объезжая лужи, покатил в объезд города. Показываться патрулям точно не стоит. Сегодня двадцатое октября, немцы на подходе к городу, так что уже темнело, можно и ускориться. Убрав мотоцикл, я переоделся в своё. Не в форму командира, а в красноармейское, ватные зелёные штаны, телогрейку и шапку-ушанку. Разгрузку сверху, автомат на бок, и побежал. Я уже месяц активно бегаю, у моста, теперь с разведчиками. Нарабатываю выносливость, результаты были мизерны, но были, так что с удовольствием пробежался. Дважды поднимал дрона, поглядывал что вокруг, потом полчаса на отдых, заодно зарядил батареи дрона и планшета, поначалу были наши войска, копались укрепления, даже ночью работы шли, а потом засёк вдали похоже немцев, стояли в деревне на ночёвке, силуэты их машин, но уже поздно было, светало. Устроился я на днёвку в разбитой авиацией бане, на окраине полу уничтоженного села, тут кого-то долго бомбили, баня была в таком состоянии, что вряд ли у кого интерес вызовет. На чердаке расстелил пенку, спальник, скинул верхнюю форму, вот так устроился и быстро уснул. Я уже поужинал, поэтому недолго лежал, усталость взяла своё. А вообще эти шесть дней вполне неплохо проводил, если бы не травля, организованная в мою сторону, как я теперь это видел, то вообще лафа. Хозяйка квартиры, она же директор магазина, лет сорока, статная молодящаяся женщина, для моего ментального возраста считай девчонка, казалась очень страстной женщиной. Я не знаю был ли Герман девственником, подозреваю что так и есть, но пять ночей, первый день мы принюхались друг к другу, я провёл в кровати хозяйки, в своей не ночевал. У меня в комнате остался вещмешок с личными вещами, патефон, я слушал музыку, да и хозяйка им пользовалась. У неё свой был, но сломан, всё починить времени найти не могла. Это всё пока осталось, вернусь с генералом, верну в хранилище. В самом хранилище тонна свободного места. Остальное занято тем, что наменял у интенданта на машину, и что наготовила мой хозяйка. Я побывал на рынке Подольска, закупил вёдра, новенькие, три десятка, двенадцать из них эмалированные. Больше достать не смог, дефицитный товар. Так вот, я платил хозяйке продуктами, а та готовила, как я сказал, на мой взвод, а сам прибирал готовое в хранилище. Та пять дней плотно этим занималась, даже на работу редко ходила, всё же директор, просто проверяла подчинённых. Готовила та просто замечательно. А та отмыла эмалированные вёдра и вот что сготовила, до полного, каждое ведро в пятнадцать литров. Мне такого размера достались. Так вот, был борщ, во втором ведре щи с мозговой костью. В третьем и четвёртом домашняя лапша с курицей. В пятом и шестом гороховый суп с копчёностями. В седьмом молочная манная каша. В восьмом и девятом молочная рисовая каша. В десятом картошка-пюре. В одиннадцатом гуляш, в двенадцатом котлетки, из свинины и говядины. В обычные жестяные вёдра ушли, четыре ведра компота, два киселя, два с шиповником, и пять с чаем. Остальное я и сам сделаю. Макароны отварить, воду для чая вскипятить. На рынке ещё немного вкусностей закупил. В общем, запас горячих блюд и хлеба сделал на пару лет точно. Причём это всё для меня, делится с кем либо, не собираюсь. Только в самой крайней нужде. Причём, в тот день когда я покинул Подольск, хозяйка квартиры готовила холодец. Я ей два тазика выдал, один сам купил, эмалированный, второй из Владимир-Волынска, остатки холодца что в нём были, как не экономил, но к концу подходили, убрал в солдатский котелок, как раз ушло, а тазик хозяйке. Вот так и готовила. Надеюсь успею вернутся и забрать готовое. Будет обидно если потеряю. Старшина сходит к той, предупредит, что меня несколько дней не будет. Когда я проснулся, вокруг было тихо, только отдалённая канонада звучала, и довольно мощная. Одевшись, сделал зарядку, умылся, да поел, каши рисовой, молока запас был. Потом чая, с куском бутерброда, тут окорока кусок был. Хороший и сытный завтрак, и осмотревшись, стал ожидать наступления темноты. С двух сторон я засёк движение, оптика показала, что наши готовят позиции, так что стоит подождать. А как стемнело, часа три и прождал, побежал дальше. Знаете как жалею, что не взял прибор ночного видения? А ведь у меня два было, мощные, армейские, но нет, по весу экономил. Выбор был или жратвы взять, или прибор. Решил, что камеры на дроне хватит. Ой дурак. Да уж, что теперь себя казнить, что было то было. Дважды я поднимал дрона, один раз гонял на предельную дальность, тридцать километров. А повезло, засёк движение, много штабных машин, видел и двух краснолампасников, в расстёгнутых шинелях курили на крыльце избы-пятистенки. В селе каком-то встали, туда я на мотоцикле и рванул, объезжая позиции немцев и наших. Из-за этого каждый час вставать приходилось, глянуть кто-где, чтобы не вляпаться. В результате, пришлось поползать по подмёрзшей земле, но к дому подкрался. Генералов целый взвод охранял, пять часовых. Видать были неприятные моменты. Кстати, здесь явно танкисты стояли, видимо танковая дивизия. Что-то их было много. Причём часовых я не тронул, проник в дом через окно, оно полуоткрытым было, душно им. Оружие и все подсумки убрал, чтобы не мешались, в ватной форме был, штаны и телогрейка. Оба храпели на кроватях. Одного прирезал ножом, забрав форму и документы с оружием, все портфели, что были в помещении, карты на столе свернув, прибрал. Потом тюкнул по голове второго. Немцев брал по одному критерию, того что поменьше, чтобы таскать легче было, а так наугад брал, кто старше званием, или одинаковое, не знаю. Форма рядом на стуле, вот и стал облачать его, даже сапоги натянул. Выглянув, пристрелил часового, тот мягко повалился. Второй выстрел, добить, а то вроде подранок. Стрелял из помещения через окно, поэтому хлопки наружу практически не вышли, дальше генерала на подоконник, вниз ногами столкнул, придерживая за ворот шинели. Потом сам спустился, прикрыв окно. После этого взвалив немца на закорки, и побежал на улицу, из сарая где охрана сидела, азартные крики доносились, в карты резались. Вскрыв танк, а у третьей машины, это была «четвёрка», люки прикрыты, а не заперты, как у остальных. Немца усадил на место стрелка. Сидя рядом руки связал за спиной, хорошо, в районе локтей тоже. Потом кляп в рот, и дальше подсвечивая фонариком, тут тревога и поднялась, видать часового пропавшего искали, а он у меня в хранилище. Это чтобы время выиграть, и запустив движок, ого, баки полные, отлично, стронув тяжёлую машину с места, разгоняясь, погнал по улице. Две легковушки раздавил. Тут случайно, с управлением разбирался. Вырвавшись на дорогу, погнал дальше. Немного в скоростях путался, но потом разобрался. Километров тридцать держал скорость, тут конечно не трасса укатанная, полевая дорога, да ещё разбитая, подмороженная грязь, но такую скорость держать в состоянии. Поглядывая на генерала, у того голова покачивалась, достал фуражку из хранилища, и надел на голову, чтобы не мёрзла. Так и катил, стараясь держать высокую скорость, через час остановился, как раз немец подавать признаки жизни стал, а то я уже беспокоился, видать слабой голова у немца оказалась, долго в себя не приходил. Поднявшись на башню, танк урчал мотором, я поднял дрона в небо, погода позволяла, и осмотрелся. Понятно, все части в округе подняли по тревоге. Я чуть не вляпался, впереди, в пяти километрах, дорогу перегораживали, пушки стояли. Погоня сзади, километров на восемь отставала, быстро они собрались. Поискав объездные пути, нашёл даже несколько. Пусть частью по полям, пару оврагов пересечь, две речки, глянув карты что у генерала были, нашёл броды, но думаю справлюсь. Вот так пока дрон возвращался в автоматическом режиме, достал убитого часового, обыскал, прибрав с него всё ценное и сбросил тело на дорогу. Дальше убрал дрона, вернулся на место мехвода, встретив внимательный взгляд генерала, тот при свете приборов рассмотрел меня, в глазах мелькнуло отчаянье, я только шире улыбнулся, и погнал дальше, сворачивая в чистое поле. Скорость сразу упала, километров до пятнадцати от силы, но пёр себе спокойно. Каждые пятнадцать минут останавливался, изучал вокруг дроном, и дальше. Уйти от попыток немцев устроить засаду и перехватить нас, я смог, более того, ушёл за Тулу, обойдя оборонительные укрепления, что там строили, стороной. Это всё что успел до рассвета. Загнав хорошо потрудившуюся бронемашину в кустарник, подальше от дороги, выбравшись первым наружу, первым делом достал довольно большую маскировочную сеть, сам делал, и накрыл танк. На весь не хватило, но у меня две накидки, второй закончил маскировку сверху. Заправлять машину не стал, опасно, её могли по следам найти, так что увёл немца подальше, в овраге устроились. Я дал ему возможность облегчится, видно что давно терпел, чуть не напрудил в штаны, таким убийственным взглядом на меня смотрел. И покормил. Сам, с ложечки. Чаем напоил. Дальше расстелил спальник на подстилке, трофейный, немецкий. Стянул сапоги и шинель снял, пришлось развязать, потом снова связать, и уложил, показав знаками чтобы спал. Ну и сам рядом устроился. А так тот не видел откуда я всё приношу, за поворот оврага уходил, там доставал. Если танк найдут, жаль конечно, но ладно, на мотоцикле доедем. Тут до Подольска по прямой километров сто двадцать будет. Если не найдут, а когда через брод переезжал на скорости, вслед стреляли из винтовок, была оборона, и они знали о прорвавшемся танке, знали, то гляну сначала, заправлю и дальше поеду. Будет неплохо передать майору с генералом и танк, чтобы утёрся, скотина. День прошёл не сказать, что хорошо. Нет, нас не нашли, вообще не слышал шума, пришлось просыпаться, натягивать полог тента, натянув стропы от склонов оврага. Мокрый снег пошёл, первый в этом месяце. Так ещё потеплело, слякоть вокруг, снег растаял. Блин, вот погода. В такую погоду нужно дома сидеть, край в землянке, а не находится под открытым небом. Я и поэтому работу разведчика сильно не любил. Когда выспался, да и генерал ворочался, я покормил его, сводил за поворот оврага, прибрав все вещи, потом пока тот на складном стуле сидел, изучал документы и карты, что при нём были. Бешенства пленного не передать, так и сверлил глазами. Языка немецкого я не знал, особо и не учил, но разобраться в его удостоверении смог. Командир Восемнадцатой танковой дивизии тот, генерал-майор получается, некто Вальтер Неринг. А интересные документы и карты, их срочно нужно отправить в Москву, в Генштаб. Причём, документы в основном другого генерала, он был старше званием. Начальник Неринга, командир Сорок Седьмого моторизованного корпуса. Некто, генерал танковых войск Лемельзен. Я на удачу спросил у Неринга, зачем к нему приезжал командир корпуса, и о счастье, английский тот знал. Не очень хорошо, но знал. Правда, отвечать на вопросы отказался, но хоть по бытовым вопросам разрешились проблемы. Как стемнело, я сбегал и глянул, танк стоит, рядом никого. Привёл генерала, усадив его на место стрелка, запустил движок, а схватился тот не сразу. Холодный, но схватился. После этого выбрался, и пока мотор прогревался, вроде трубки охлаждения не полопались, если они вообще есть, днём оттепель была, и вот так из бочки самотёком и стал заправлять баки. Две трети бочки ушло, решил, что пока хватит, убрал всё, маскировку тоже, и проведя дроном разведку, а я батареи зарядил, пока генерал курил на стульчике, за поворотом тарахтел генератор. Немецкий бензин ему вполне подходил. Я иногда поднимался на склон и поглядывал вокруг, но было тихо. От места стоянки танка до дороги километра два, там всё чисто, похоже никто танк не искал. Дальше, определив где посты, как объехать, так и покатил. Дрон здорово помогал. А гнал на предельной скорости, и успел за два часа до рассвета добраться до Подольска, укрыв танк в лесу на окраине города. Снова маскировкой накрыл, генерала заминировал гранатой-пустышкой, чтобы не дёргался. Тот с неё глаз не сводил, по виску капли пота потекли. Как бы Кондратий не хватил. Сам переоделся в свою комсоставскую форму, шинель сверху, и рванул к хозяйке квартиры. Еле достучался, крепко спала. Забрал оба тазика с холодцом, два раза бегал за ними, делал вид что в машину внизу спускаю, поблагодарил, чмокнув в щёку, и убежал. Кстати, у меня новенький патефон, у генералов взял, и запас пластинок изрядный, тут и разные заграничные исполнители, французские. Вот так вернувшись, достав красное полотнище, древко закрепил, и как рассвело, прождав часа два, да ранее освободив генерала от гранаты, запустив движок, нагло покатил в город. Пост на въезде проехал спокойно, там таращились на меня. Нет, попытки остановить были , но я не обратил внимания. Чем они остановят его? Пушки не имелось. На приказы и знаки я не обращал внимания, так и подъехал к зданию где штаб разместился, по времени уже должен начать работать. И работал, все высыпали на улицу. Уф-ф, я опасался, что отбыли на фронт. Тут и гражданские собирались, смотри и мои бойцы прибежали. Старшина мелькнул в толпе. Так что заглушив двигатель, ловко выбрался, стараясь не испачкаться, танк весь в грязи был, и сказал комполка: - Товарищ майор, вы просили вражеского генерала, генерал есть, командир Восемнадцатой танковой дивизии генерал Неринг. Принимайте. Первым подскочил особист, помог связанного генерала вытащить, дальше его приняли, толпа загудела, рассматривая того, бумаги и портфели, что в танке были, особист лично принимал, да и саму машину. Всё это срочно в штаб. Вскоре приехало двое в высоких чинах из Политуправления и как мне удалось подслушать, комполка действовал не по своей инициативе. Ладно бы тот, когда полк на передовой был, подначивал, отправил за генералом, а когда полк в глубоком тылу, как бы он это провернул? Это вне его компетенции. Я так думаю те просто использовали травлю и вот застали его так сделать. А может и нет, я только обрывок разговора подслушал, остальное нафантазировал. Однако все были довольны, получилось. Меня даже чуть дезертиром не объявили, сбежал, бумаги не оформил. А поди знай куда я пропал, может к себе в тыл сбежал? По краешку прошёл. Пока те с переводчиком разбирались в том, что я добыл, сам я писал рапорт, при этом устно докладывая, как добыл вражеского офицера. Документы второго генерала тоже сдал, но только их. Причём тут всё решал особист, тот висел на телефонном проводе, и нас срочно дёрнули. Нас - это меня, комполка, особиста, генерала, обоих чинов из Политуправления фронта, и двух бойцов охраны, посадили на мотодрезину, и в Москву. Дрезина на трамвай похожа внешним видом, но бегала шустро. Куда после прибытия подевались остальные, не знаю, а меня встретили сотрудники НКВД, особист легко им меня сдал, и в здание на Лубянку, а там знакомое лицо, капитан, что автоматом «Вал» интересовался. А вот ромба не было. *** Вот уже третий день как идут довольно жёсткие допросы, спецсредства применяли, и в холодной держали, где по колено холодная вода, и дуболомы работали, но профи, следов избиения не было. Я их сам оставлял в карцере, о стену бился, синяками разукрасил лицо, капитан зол был. Если те так старались не оставлять следов, решил изгадить им малину. О нет, пленение генерала их не интересовало. Им нужен был автомат. Этот альтернативно одарённой капитан, покумекал и понял, что я их надурил. То, что я трофейщик, вон, даже гильзы не выкинул, известный факт. Выкинул бы я оружие, что мне так понравилось? Да нет конечно. Вот тот почувствовал себя ослом, рявкнул, ударил по столу - а я уже за генералом ушёл, и меня вернули, а дальше тот работал, выбивал из меня информацию и само оружие. Ага, хоть в котлету превратите, не отдам. Выкинул и всё тут. Правда, границ те не переходили, если бы я почувствовал, что инвалидом делают, просто уничтожил бы всё вокруг и сбежал, прорвался бы, но пока терпимо, хотя работать умеют, этого не отнять. Вот так на третий день меня не в карцер, а в камеру. Я зашёл скособоченный, отработали серьёзно, на лице синяки, под глазом бланш, губа разбита, на скуле кровоподтёк, на подбородке синяк расплывался, ссадина на виске. На лице это моя работа, а вот остальное местных. Кстати, тем ничего из моих вещей не досталось, и сидор убрал, не только награды снял, но и документы в хранилище. Оформляли меня по справке от полкового особиста. Хрен я им что дам. Вот так пройдя в камеру, это не карцер где я две ночи провёл сидя на корточках на стуле, а те думали в ледяной воде. Убирал, когда конвоир открывал дверь. Спать хотелось жутко, мысли плавали, капитан этот знал своё дело. А камера с военными была, четверо нар, по две с двух сторон, всего шесть человек. Маловато. Интересно кого из них ко мне подводят? Это же классика жанра. Или все тут агенты местных? Сам я дрожал, обхватив себя руками, в одной форме был. Галифе закатаны до колен, сапоги-то сразу отобрали, как и шинель, так что дверь за мной захлопнулась и один из сидельцев воскликнул: - Давай к нам парень, ложись тут, шинель я дам. А вот и человек спецслужб, подходы ищет, доброту показывает. Впрочем, отказываться я не стал, в полы шинели ноги замотал, те в кровь разбиты, а походите по бетонному полу, запинаясь о ступеньки, также разобьёте. Вообще укутался, лежал и дрожал. Один из сидельцев, с разбитым лицом, в чёрных петлицах по два ромба, кажется инженер, тут явно не сам, дуболомы работали, прошепелявил вопрос: - Кто работает? - Гольцев. - Ах этот, ну он дотошный. - Враг он, оказывается. Я в плен лично немецкого генерала взял, командира танковой дивизии, а второго убил, не унести мне двух было. Немцев на своих агентов вышли, узнали кто генералов взял, одного убил, другого нашим передал, с кучей документов и карт, вот агенты и работают. Гольцеву видимо приказали от меня избавится, он и старается. У-у-у, вражина. Не стесняясь рассказал всё. Сказал, даже если в камере расскажу, не страшно, они все приговорённые. - Да чего ты врёшь?! - возмутился тот, что шинелью поделился, по петлицам капитан ВВС. - Не было такого! - А ты в кабинете был, пока меня избивали?! - огрызнулся я. - Или ты стукач местных? А ведь точно стукач, я таких тварей за версту чую. Сколько уже сдал пад*а?! Остальные на него не хорошо посмотрели, видать и сами подозревали. Двое встали, так тот рванул к двери и заколотил в неё. Выпустили. А вскоре и за мной пришли. Ну, здравствуй родной карцер. Как звук шагов удалился, я достал стул, разложил, забрался за него, вытирая ноги полотенцем. Дальше телогрейку накинул, на ноги валенки, из котелка поел горячего куриного бульона с лапшой, а то уже носом шмыгаю и тело ломит, простудился, и стал дремать, хоть так вприсядку посплю. Опыт уже есть. Просыпался часто, от любого шума, поэтому, когда дверь открыли, часов пять прошло, я так и стоял в воде по колено, прислонившись к стене, и дремал. Делал вид. - На выход, - с хмурым видом велел конвоир. - Дверь закрой, холод выпускаешь, - схохмил я хриплым голосом, и меня тут же скрутил жуткий кашель. Впрочем, тот ждать не стал, за ворот схватил, резко, что оторвал его, но смог вытащить, дальше поддерживая, повёл наверх. Оказалось, всё, выпускают, выдали всё что забрали, когда принимали и описывали всё что при мне было. А потом бланк о неразглашении пододвинули, и капитан, всё тот же Гольцев, велел: - Подписывай. - Прям разбежался. - Не подпишешь, хуже будет. Или думаешь байки свои рассказывать? - Я много новых придумал, слушателей немало, порадую их злобными гэбистами. - Если не подпишешь, обратно в карцер. - Ну карцер так карцер. Меня снова скрутило кашлем, ломота по всему телу, но я не препятствовал, когда меня раздели, в этот раз и френч отобрали, а он шерстяной, и снова в карцер. Так что закутался в тёплые вещи и дальше ждать. Когда-нибудь им это надоест. Может снова кулаками поработают? Хоть согреюсь. Да, похоже в ребре трещина, ноет. Вот так и забылся в тревожном сне. И знаете, чудом, уже когда конвоир щёлкал замком, я успел всё убрать, тот с подозрением осмотрелся, и велел на выход. Двинул сам, хотя и серьёзно шатало. Ног почти не чуял. Оказалось, следы на бетонном полу окровавленные за мной тянулись. Опять о ступеньку разбил, даже не почувствовал. А вот и Гольцев, и один. - Не подпишу. - А и не нужно, ты уже подписал, поэтому если пасть раскроешь, будешь отвечать по-военному времени. - Да по*уй. - Пошёл вон. И я пошёл, снова вещи выдавали. Мои, всё проверил, на месте. На распухшие ноги с трудом натянул сапоги, после этого смог покинуть это здание, я уковылял в ближайшие жилые дома, где переоделся в гражданское, и в ближайшую больницу, что гражданских обслуживает. Там мной и занялись. Подкинул деньжат врачу и тот со мной как с родным возился. Документов нет, записался как Герман Бесфамильный. Вот так и приступили к лечению, а простуда за меня серьёзно взялась, два дня в забытьё, ноги лечили, хорошо на лёгкие не перешло, пневмонии не было. Однако две недели в больнице пролежал. Лечили вполне себе. Кстати, кто я такой узнали через десять дней. Милиционер приходил, он и выяснил. Тут уже скрывать не стал, мне заметно легче стало. Сказал, лечился от избиения сотрудниками на Лубянке, морили голодом, в ледяной воде карцера держали. Особо ничего не скрывал. Мол, выбить признания не смогли, вынуждены были отпустить. Там уже и командиры из столичного гарнизона прибыли. А я оказывается – дезертир. Военюрист и стал вести опрос. О том, что со мной на Лубянке делали, сказал, что Гольцев меня к интиму склонял, они там все по мальчикам, но не дался я, выслушал с интересом, но в опросные листы вносить не стал. Так и сказал, плохо себя чувствовал, и чтобы снова в подвалы Лубянки не утащили, а они это постоянно делают, два раза уже, решил тут в обычной больнице отлежатся. Повторно карцер с водой я не выдержу. Военюрист и пояснил, что меня по всему городу искали несколько дней, пока не объявили пропавшим без вести, а потом почему-то дезертиром. Оказывается, на выходе с Лубянки меня машина ждала, чтобы отвезти в гостиницу. Так и не дождалась. А вот это странно, машины точно не было, я бы запомнил, да и сотрудники НКВД ничего про неё не сказали. Юрист внёс это в опросные листы. От него узнал, что полк мой воюет, комполка Героя получил, меня тоже наградили, но вручить не смогли, я пропал. А так суд будет, решаться по мне. Всё же официально дезертиром признали. Буду подавать апелляцию, я был болен и лечился в больнице. В общем, что-нибудь придумают. Я скрестил пальцы, чтобы суд был в мою пользу. В тылу безопаснее. Даже на зоне. Забирать меня из больницы не стали, долечился тут. Потом выдали командирскую форму без знаков различия, ну и повезли в военный суд. Да трибунал и есть. Надо сказать, выделенный мне адвокат был красноречив, я мрачнел всё больше, похоже просто пожурят и отправят дальше служить, но тут вмешалась госбезопасность, принесли бумаги судье, едва успели до оглашения решения, и тот сотрудник милиции, что меня опрашивал, и плюс письменные показания работников больницы, а я не стеснялся рассказывать, что и как было в подвалах Лубянки, решили дело в мою пользу. В смысле, суд постановил, за дезертирство, но тут смягчено моей болезнью, хотя не предупредил командование, а также постоянное невыполнение обязательств по молчанию, раз уж бумаги подписал, лишить лейтенанта Одинцова звания, разжаловав в простые красноармейцы, лишить всех наград. Меня к Герою представили, как и комполка, обоих тех хмырей из Политуправлении, но если они уже получили свои награды, то я не получу, меня вычеркнут из наградного списка. Вот это везение. Я пытался сделать скорбное лицо, даже заплакать, но не смог, лицо кривилось, а я подхихикивал. Надо было перед зеркалом потренироваться. Кажется, меня за сумасшедшего приняли. Вообще я наделся получить лет пять на зоне, спокойно переждать войну, и дальше жить мирной жизнью, наслаждаясь ею. Не хочу я воевать, не нравится мне это, да и свой долг я выполнил, немцев немало набил, но вот решили так. Ладно, буду строить обиженного властью, тоже неплохая тема.