Гуров вспомнил слова владельцев квартиры, в которой была обнаружена Инга. Они утверждали, что девушка сама улаживала все дела. Значит, тот самый таинственный покровитель просто дал ей контакты наймодателей и ограничился тем, что оплатил съемное жилье. – А о нем она что-нибудь рассказывала? – Мало, – покачал головой Георгий. – Только то, что он хороший. – Как думаешь, а почему она не хотела о нем говорить? – Боялась сглазить, наверное. Хрен ее знает. Она вообще-то была мягкой, ранимой даже. Но когда выходила за дверь, то старалась сделать так, чтобы мир видел ее стервой. Жаль, родители не понимали ее, долбили по мозгам. Я бы на ее месте свалил от них сразу, как только меня принесли из роддома. – Неужели все так было сложно? – Очень, – признался Георгий. – Мать-то еще ладно, не каждый раз пилила, а вот отец заводился с пол-оборота. Вот просто проходит мимо него Инга. Ну, например, в коридоре. Отец сразу: «На кого ты похожа? Посмотри на себя! Пожалей мать! Весь двор говорит про нас, стыдно на улицу выйти!» И все в том же духе. И это при том что она не сидела у него на шее, а работала. – Боже, – молвил Гуров. – Но, знаешь, так ведь миллионы семей живут. – Да мне плевать на то, как они там живут, – скривился Георгий. – На меня родители почти не наезжали, я же поздний ребенок. Ну, если только я там что-то натворил или потерял, только тогда прессовали. Но не каждый же день выслушивать нравоучения! Ну выросла у тебя дочь, она сама разберется, как ей выглядеть, с кем спать, где работать и прочее. А насчет денег отец зря гнал – Инга домой их приносила. Иногда даже довольно серьезные суммы, но не очень часто. Правда, и работала в такие дни много. Это сейчас их с Ванькой студия переехала куда-то в центр, а раньше они ютились в подвале хрущевки на Рязанском проспекте. Я туда иногда приезжал и видел, как она пашет. Попробуйте шесть часов простоять в одной позе, чтобы набить хотя бы часть рисунка. – Совсем без перерыва? – восхитился Гуров. – У меня есть знакомый, тату которому набивали девять часов… или почти девять, не помню точно. Так они с мастером и кофе в перерывах пили, и перекуры устраивали. – Многое зависит от клиента, – возразил Георгий. – Есть такие отбитые на всю башку, которые от неудобств кайф получают. Инге только такие и попадались. Она в основном с мужиками работала. Девчачьи татушки ее мало интересовали. Всякие эти бабочки, котики или цветы видеть не могла. Биоорганика, биомеханика, трайбл, стимпанк, блэкворк – вот то, по чему она сохла. Ну ладно, иногда могла олдскул или «полинезию» кому-то сделать, но все равно оставалась верной тому, что я перечислил. У вас вот есть татуировки? Гуров сделал неопределенный жест рукой. – Понятно. Ментам, наверное, нельзя. Все-таки особая примета. «Слава богу, слился, – подумал Гуров. – Не надо больше про стили татуировок. Не напрягай голову». – А ты, значит, и с Иваном знаком? – спросил он. – Знаком, но не могу сказать, что близко, – кивнул парень. – Они вместе с сестрой работали, дружили, Инга меня иногда приводила в студию, когда я был мелким. Сидел там, рисовал, пока она работала. Ванька то был там, то не был. А когда был, то на коленях меня не качал и не спрашивал про отметки в школе. И слава богу, что не спрашивал. Самый идиотский вопрос, который можно задать ребенку: «Хорошо учишься? А какие тебе предметы нравятся больше всего?» А, и еще любимый вопрос маминых подруг про будущую профессию. Аж выворачивает. – А кем ты хочешь быть? – не сдержался Гуров. – Космонавтом. Лев подавил улыбку. Вопросы и впрямь были ужасными. Бедные дети во все времена. Одно он теперь знал наверняка: у Инги были плохие отношения с родителями, именно этот факт заставил ее принять помощь таинственного друга. А не Иван ли это был? Все же между ним и ней были пусть своеобразные, но отношения. Пусть будет как вариант. А если ей помог Андрей? Сын богатого отца, который тайком от матери принимал его помощь. И связь между Тихомировым-младшим и Ингой тоже была. Только вот незадача: у Андрея теперь ничего нельзя узнать. Как и у Инги. Георгий, вопреки ожиданиям Гурова, разговорился. А ведь еще во время опознания он был уверен, что из пацана и слова не вытащишь. Но нет – заговорил. Возможно, Гуров просто встретился с ним в удачное время, ведь совсем скоро Георгий останется один на один с родителями, с которыми многие темы обсудить уже не удастся. – Если этот человек и впрямь существовал, – заговорил Георгий, – то я не знаю, кто он. Не видел, даже голос его не слышал. Сестра скрывала его. – Думаешь, именно скрывала? – спросил сыщик. – Может быть, просто не хотела рассказывать. Возможно, стеснялась? Девчонок сразу не поймешь. Георгий стряхнул пепел на землю и принялся возить ногой по листьям. – Не. Скрывала. Это точно. – Почему ты так решил? – Потому что. «Отличный ответ, – подумал Гуров. – Главное, что верится безоговорочно». Георгий вынул из кармана айфон, провел пальцем по экрану. – Долго они еще там будут? – спросил он у Гурова. – Не очень. – А точнее? – Не могу сказать, но долго родственников после опознания в морге не держат. – Думаете, он с ней это сделал? – понизил тон Георгий. Лев ожидал подобного вопроса. Что ж, логично. Если ты расспрашиваешь человека о том, как жила жертва, то какие-то догадки у собеседника появляются сразу. И вопросы, на которые им нужны ответы. Сразу, и желательно правдивые. – Почему ты решил, что Инга пострадала от чьих-то рук? – Я в этом уверен. – Следов борьбы не обнаружено, – напомнил Гуров. – Можно убить и не оставить следов. – Согласен с тобой. Мы найдем того, кто это сделал, – пообещал Лев. – И пока мы с тобой одни, я был бы рад, если бы ты вспомнил еще что-нибудь. – Я тоже был бы рад помочь, но больше мне сказать нечего, – ответил Георгий и вдруг широко улыбнулся. – Она мне на прощание подарила сотку баксов, а я ее сразу истратил. У меня подруга есть… ну как подруга? Почти. Еще не определился, но она мне интересна. Только вот денег у нее в жизни не было. Я ее повел в кафе, потом цветы подарил, ну и на такси по Москве немного покатал. Сестра знала, я с ней секретами делился. Даже советы кое-какие давала. Сестра вообще много полезного привнесла в период моего взросления. Советовала побольше читать, и не только классику, а еще и всякую образовательную литературу. Говорила, что можно просто сесть и порешать математические задачки, например, для шестого класса. Или для пятого. Уверяла, что я очень удивлюсь тому, как мало помню, а ведь мозги не должны застаиваться. Говорила, чтобы я слушал, конечно, других, но учился думать своей головой, а родителей чтобы любил безусловно. Но осторожничал чтобы с ними. Не то чтобы воевал, нет. Но не поддавался бы. Она переживала, что у нее так вышло с ними, и просила сообщать, если у нас будут проблемы. А потом она куда-то делась, на звонки перестала отвечать. Она иногда так пропадала, но потом всегда появлялась, объясняла, что у нее свои дела бывают. Вот и в этот раз я тоже так подумал. Улыбка сползла с его лица, но не до конца. Так и стоял с перекошенным набок ртом и смотрел куда-то сквозь Гурова. * * * Такси, в котором семья Бернштейн уезжала от страшного места, скрылось в автомобильном потоке. Гойда и Гуров посмотрели ему вслед. – Думаешь, что Тихомирова убили? – спросил Игорь Федорович. – Это же очевидно, – ответил Лев. – Как и Ингу. – Действительно, – кивнул следователь. – И как я, дурак, этого не заметил? Гуров очнулся и с удивленной улыбкой взглянул на коллегу. – Ты чего это себя ругаешь? – спросил он. – Нервный какой-то с тех пор, как встретились несколько дней назад. Случилось чего? – Ничего не случилось. Поедем в Следственный комитет, а то я тебя там ни разу за последние дни не видел. Лев послушно пошел к своему «Форду». Пропустил вперед машину Гойды и пристроился за ней. * * * – Крячко сегодня не будет? – Нет, он на Петровке на целый день. – Тогда без него, – вздохнул Гойда. Он снял пиджак и бросил на спинку стула. Взял с подоконника бутылку с нарзаном и показал ее Гурову. – С удовольствием, – согласился тот. Нарзан был кстати. С каждым часом на улице становилось все теплее, а в помещениях стояла духота. Гуров и сам был бы рад сбросить с плеч пиджак, если бы он у него был, но Маша, с утра выйдя на балкон и поводя там носом, заставила мужа нарядиться в свитер, заявив, что пар костей не ломит. Однако ломил. И нарзан был теплым, потому что бутылка успела нагреться на солнце. Игорь Федорович сел за стол, Гуров пристроился под окном, на древнем деревянном стуле с потертым дерматиновым сиденьем вишневого цвета. – Что тебе рассказал брат Инги? – приступил к «допросу» Гойда. – Сказал, что квартиру Инга сняла не сама. У нее появился друг, который помог оплатить жилье. Она скрывала его имя и историю знакомства тоже. Во всяком случае, брату, с которым была близка, о нем особо не рассказывала. Фото тоже нет. – Что думаешь? – Что думаю? Лев встал, открыл окно и достал сигареты. – Ты не против? Гойда нетерпеливо пробарабанил по столу ладонями. Гуров закурил и выставил руку с сигаретой в окно.