На ходу он набрал в Интернете «Марина Шарманова, химик», не очень надеясь на быстрый результат, но ему неожиданно повезло с первой попытки. Женщина со смазливым кукольным лицом работала в лаборатории крупного завода, находившегося относительно недалеко. Иван нажал на газ. Если Шарманова не согласится помочь, он разложит ее на молекулы. Ему повезло еще и в том, что время близилось к двенадцати, а в полдень в их учреждении начинался обед. Приди он на час раньше или позже, вряд ли их встреча состоялась бы – даже с его напором прорваться сквозь охрану не представлялось реальным. Единственное, чем ему помогли: позволили связаться с Шармановой по внутреннему телефону и попросить выйти как можно быстрее. Та вышла, мелко семеня на тонюсеньких каблучках, и по-сорочьи завертела головой. – Марина, здравствуйте, – подошел он к ней и приложил руку к фуражке. – Вы кто? – удивилась она, рассматривая его форму. – Я друг Софьи Бриль, и мне нужна ваша помощь. – Какого рода? Я, собственно… – Я в курсе, что вы долгое время тесно общались с семьей Бриль и в данный момент продолжаете поддерживать отношения с бывшим мужем Софьи. Шарманова сделала каменное лицо. – Не понимаю, что вы от меня хотите и почему я должна с вами разговаривать. – Потому что если вы мне не поможете, то с Софьей может случится беда. Шарманова закатила глаза и скорчила гримасу. Протасов сжал челюсти. – Ну и что там у нее случилось? – Давайте отойдем немного в сторону. Я вам все объясню, – с улыбкой аллигатора предложил Протасов и, подхватив Марину под локоток, повел за угол. – Быстро говори, куда может отвезти Софью бывший муж, чтобы ее не могли найти как можно дольше, – крутанув женщину и прижав к себе, зашипел он. – Кирилл? Зачем ему куда-то ее везти? – заикаясь, спросила она, округлив глаза. – Меньше вопросов, больше ответов, Марина, иначе будет поздно. – Поздно для чего? – не уступала Шарманова, пытаясь высвободить неловко застрявшую руку. – Вспомни все, что знаешь и слышала, иначе… Протасов скрипнул зубами. Это произвело впечатление. – У него дом за городом. – Это не подходит. Что еще? – Ничего. Я не знаю! Отпустите. Больно! – Вспомни, и я тебя отпущу. – Была халупа где-то… – Под Волховом? – Нет, в другой стороне. Где Сясьстрой. Там заливчик небольшой. Если свернуть с Мурманского шоссе влево. – Что за халупа? Как ее найти? – Она на стыке Ново-Свирского канала и места, где Сясь впадает в Волховскую губу. Там когда-то у его деда катер стоял… он рыбачить любил… – Точнее! – Точнее я не помню. Халупа… то есть избушка в одно окно. Маленькая. Вроде сторожки. Обыкновенная, из бревен. Черная вся. У самой воды стоит. Был катер и лодка. Но я не знаю! Это же давно было. Ее уже нет, наверное. Несмотря на шок, Шарманова держалась неплохо, и ее описание было довольно точным. Во всяком случае, есть надежда, что он сможет эту халупу узнать. – Кирилл там часто бывал? – Да откуда я знаю! Нет, он говорил даже, что лучше бы ее кто-нибудь сжег. Меньше хлопот. Но с другой стороны, она стоит в хорошем месте, рыбы там много. – А что вокруг? Строения какие-то есть? – Есть, но ближе к городу. Дед Кирилла специально подальше построил, чтобы никто не шлялся. – Дорога к халупе есть? – В том-то и дело, что нет. От дороги надо идти еще километра два, ну или с воды подплыть. – Удобно. – Да где удобно-то? Что с Кириллом? Вы ему звонили? Он же лучше знает, что у него где! Протасов посмотрел на женщину с удивлением. Она что, ничего не поняла? – Кириллу я не звонил и вам не советую. – Почему? Что случилось, в конце концов? Кирилл абсолютно порядочный человек! Развод для него не повод сводить счеты с женой! Она ему совершенно безразлична, если хотите знать! Он считает ее стервой и беспросветной дурой! Конечно, Софья дура. Совершенно в людях не разбирается. Связаться с подонком! Да и подруга под стать бывшему муженьку. С таким надобность во врагах отпадает сама собой. Думая о том, какая же Софья все-таки простофиля, Протасов глянул на Марину с такой свирепостью, что она окончательно струхнула. – Это Кирилл сказал! Я так не думаю! Мы с Соней всегда были самыми близкими подругами! В этом все и дело, что Софья позволяла находиться рядом таким подругам, как Шарманова. Именно в этом все и дело! – Марина, пока я не могу вам всего объяснить, но поверьте: никому звонить не надо. Лучше возвращайтесь к себе в лабораторию и забудьте обо всем, что мне рассказали. Договорились? Шарманова кивнула, и он выпустил ее из медвежьих объятий. Она долго смотрела Протасову вслед, а потом достала телефон и набрала номер Кирилла. Сейчас она все ему расскажет! Как смеет этот мужик являться и трясти ее словно грушу! Скотина! Сволочь! Наверняка мерзавка Сонька наговорила про мужа невесть что! Кирилл должен все узнать и именно от нее, Мариши. Но телефон был выключен. Маришка негодовала, бесилась и набирала номер Кирилла снова и снова. А Протасов мчался по Мурманскому шоссе, лелея слабую надежду, что застанет Софью живой. Впереди было полторы сотни километров. Софья пришла в себя и не сразу поняла, что случилось. Точнее, вообще не поняла, поэтому попыталась встать. Когда это не удалось, она принялась крутить головой, пытаясь выяснить, что, собственно, ей мешает двигаться. Вокруг было темно, холодно и пахло сыростью. И не только пахло! Было сыро так, что у Софьи, привычной к питерскому климату и болевшей крайне редко, хлюпало в носу. Надо бы проверить, есть ли у нее голос. Софья хотела открыть рот, и тут выяснилось, что он наглухо заклеен чем-то вроде пластыря. Почему же она сразу его не почувствовала? Наверное, лицо страшно замерзло и застыло так, что наклейка не чувствовалась. Может, из-за влажности она отклеилась и ее можно отодрать? Но как это сделать? Софья интенсивно пошевелила губами. Ноль эффекта. Руки тоже перехвачены скотчем, причем сзади. А ноги? Она приподнялась и посмотрела вниз – та же история. Даже в темноте видно. Не то чтобы хорошо, но абрис угадывается. Да, в принципе, можно было и не смотреть. Достаточно попытаться двинуться, и станет ясно, что она полностью обездвижена и лежит на промокшем дощатом полу. Где? Она еще немного покрутила головой, но больше ничего не увидела. Зато все наконец-то поняла. Она находится там, откуда ей не выбраться. Никогда. Это открытие окончательно привело ее в чувство. Она вдруг вспомнила все, что с ней приключилось: мастерскую старого ювелира, нападение в подворотне и даже то, что когда ее запихивали в машину, она больно ударилась рукой и головой. Софья прислушалась к себе: болит. Значит, так и было. Она попалась! Глупо и бездарно, как последняя дура. Ведь знала же, что преступник где-то рядом, но оставалась беспечной. Тупая корова! Она повалилась обратно и немного повыла. Это, по крайней мере, получалось. Сколько она пролежала в этом то ли помещении, то ли землянке, определить было невозможно. Казалось, что в кромешной темноте время останавливается. Что же делать? И стоит ли вообще пытаться? Чередуя отчаяние с надеждой, она попыталась сесть, а потом встать. Это не удалось, но если двигать попой и одновременно крутить телом, то двигаться, в принципе, было можно. Вот только куда? Если ее сюда втащили, значит, вход должен быть. Глаза, привыкшие к темноте, стали различать какие-то предметы, и через некоторое время эмпирическим путем удалось выяснить, что в помещении есть дверь и до нее можно добраться.