— Ну да. Бывшая актриса, хозяйка квартиры. Её никак не найдут. — Какие у неё были взаимоотношения с покойной? — Замечательные! — выпалил, не задумываясь, Странников. — Это такая женщина! — произнеся это, он вдруг переменился в лице. — Что-то вас смутило? Кого-нибудь подозреваете? — Не знаю… Имеет ли сие отношение к случившемуся?.. — Имеет! Сейчас малейшая деталь, ничтожная на первый взгляд нелепость имеют значение. — Накануне той последней ночи, — начал Странников с отчаянной решимостью, — у нас с Аграфеной имел место казус. Пользуясь моим опьянением, она сманила меня на кухню, ну и мы… Нет-нет! Не подумайте что худого! Она так замечательно пела романс про поцелуй, что мне захотелось её расцеловать. Влетела Павлина и закатила сцену ревности, хотя, клянусь вам, Василий Евлампиевич, ничего такого не было. — Выходит, у хозяйки были основания, — задумчиво констатировал Турин. — После этого она пропала из дома… Кто же обнаружил труп? — Соседка Аграфены. Случайно зашла проведать актрису и наткнулась на труп Павлины. — Странников поник и съёжился. — Но Аграфена Валериановна на такое не способна… Убить? Нет! Не могу в это поверить… — А не было ли у Павлины других знакомых в Саратове? — допытывался Турин. — К кому она приехала? — К родителям Глазкина, жениха своего, так, во всяком случае, она мне объяснила. И потом, Василий Евлампиевич, подумайте, дорогой, неужели умная дама откроет свои тайны? — Но она не жила у его родителей? — Нет конечно. Она навещала их, интересовалась Павлом. — Вы уверены? — Вы самому себе-то когда-нибудь верите, Василий Евлампиевич? — горько хмыкнул Странников. — А Глазкин, значит, так и не приехал… Странно всё это. — Мейнц информировал меня, что руководство следственных органов дало телеграмму в Москву о его вызове. — Так-так… И родителям сообщили? — Надеюсь. У вас кончились вопросы? Я устал. — Пока всё, — в задумчивости произнёс Турин, — но есть пожелание, Василий Петрович. — Какое? — Как я понял, вами следственные органы совершенно не интересовались? — Нет, но… — И о ваших связях с покойной здесь никому не известно? — Актриса… хозяйка знает, но ей не известны ни фамилия, ни моя должность… — Странников с надеждой ловил каждое слово начальника губрозыска, казалось, теперь он понимал, куда тот клонит. — Я посоветовал бы вам, Василий Петрович, при такой ситуации срочно выехать в Астрахань. Если можно, сегодня же. Показания с вас я снял. Этого достаточно. — Вечером будет поезд, — вскочил тот с кресла. — Я обязательно уеду. Эта обстановка меня убивает. Если бы не Тамара, не знаю, как обошёлся бы я без доктора. — Вот и прекрасненько. Все криминальные тонкости, если не возражаете, я возьму на себя. В местном розыске у меня есть знакомые ребятки, а старый друг лучше новых двух. — Вот за это спасибо, Василий Евлампиевич, я на вас так надеюсь! — пожал руку Турину Странников. — С нетерпением буду ждать вестей. — Служу трудовому народу! — без улыбки ответил тот. — Придумать что-нибудь для Мейнца? — заглянул ему в глаза секретарь. — Болезнь жены, срочный вызов или?.. — Ничего не надо, — успокоил его Турин. — Я сам всё ему объясню. А вечером встретимся на перроне. Пусть только вас никто не провожает. — А кому? Тамарка если привяжется… — И её не надо. VII Не беспокоя высокое начальство, Турин позвонил в местный розыск давнему знакомому Андрею Шорохову и, поведав насчёт собственного интереса, попросил помощи. — И за этим ты прикатил? — поначалу порадовавшись приезду приятеля, удивился тот. — У нас сейчас такая горячка, что и захоти я, ни одного агента в отделе не найти. С машиной выручу, если тебе куда прокатиться, а с людьми — извини. К тому же дамочек, накладывающих на себя руки по любви да по ревности, пруд пруди. Небось кокаинчиком забавлялась? Или чего похуже?.. — Чего похуже, — посетовал Турин. — Особа-то авторитетная? — Считай, угадал с первого раза — невеста заместителя губернского прокурора, только я тебе не говорил, а ты ничего не слышал. — Ну, невеста — это ещё не жена, — хмыкнул тот. — Любовница! — Сколько тебя знаю, а привыкнуть не могу, Андрей Иванович, цепкая у тебя хватка. Ещё и полдела не сделал, а расколол. — Ладно. Что заладил — Андрей Иванович, да Андрей Иванович? Просить будешь? — Есть намерения, — замялся Турин. — В курсе я этого случая, Василий, — хмыкнул Шорохов. — Помогал краевому аппарату кое-какие материалы собирать, выделил из отдела им двух ребят, но решение окончательное они сами принимали. Не нашли криминала. Полный нуль. Так что успокойся. Версия была, что дамочка из состава вашей делегации, что на совещание по наводнению приехала, веселый образ жизни вела. Ты-то сам слыхал об этом совещании? — Краем уха. — Услышишь ещё. Вот вернутся ваши делегаты — ошарашат. Наводнение грозит Поволжью. Особенно вам достанется как самому опасному участку на Волге. Вы же на тридцать метров ниже уровня? В самой яме. Туда вода и рванёт. — Ничего. У нас плавать умеют. — Я бы не шутил. Слухи такие, что вода может бед натворить великих. — Ты давай ближе к теме, Андрей Иванович. До мая ещё дожить надо. — Ну, по делу, так по делу… — замялся тот. — Ездил я к руководителю вашей делегации, интересовался насчёт той дамочки. По паспорту она приехала к нам как раз к началу совещания. Важный он у вас, этот Роберт Янович Мейнц, на козе не подъедешь, еле уговорил его прибыть на опознание. Заладил одно — с нашими делегатками, мол, ничего подобного не может произойти, а когда привёз я его в морг, он в обморок и упал. — Чего же это он испугался? — Минут двадцать откачивали, а как очухался, то толком я из него ничего и не выбил. Единственное, признал её, фамилию подтвердил, уверял, что из хорошей семьи она, но про жениха-прокурора ни слова. — Откуда ему об этом знать, это дело деликатное, — прервал его Турин. — А при нём дамочек не было, Андрей Иванович? Не брал никого он в морг на опознание? — Нет. Один был. — И насчёт хозяйки квартиры хотел я тебя побеспокоить. — Хозяйка нашлась, живёт у бывшей своей прислуги на другом конце города, — сообщил Шорохов. — Неразговорчивой оказалась. С ней мои хлопцы бились несколько часов, лепечет, что про любовника ничего не знала, не видела его. Врёт, конечно. А что с актрисой поделаешь, она в годах… таблетки глотала, то и дело. Хлопцы смекнули, не быть бы второму трупу, и оставили её в покое. Испугалась до смерти, когда они сообщили ей о самоубийстве квартирантки. Доктора пришлось вызывать актрисе-то. — Погоди, Андрей Иванович, а вот про любовника покойницы ты мне не говорил? — встревожился Турин. — Что за любовник? Откуда? — Соседка наплела, хотя и видела его мельком, — без особого интереса отмахнулся тот. — И что ж она калякала? — Ну что соседка скажет?.. Больше фантазий! Седой, богатый… Они же по одёжке судят. В возрасте, одним словом. Еле ковылял, однако, сильно выпимши, может… К тому же родня какая-нибудь, а не любовник. Припёрся поболтать. — Установили его? — Привязчивый ты, Турин… Ну, допустим, сняла эта дамочка, ради больших денег, богатого пельменя, ему её губить какая надобность? Подумай сам. У него сил только и хватит, прости господи, её удовлетворить, а не то что повесить! Там девка — кровь с молоком! Она б его сама прибила на месте. — Значит, не нашли поклонника? — Ну не нашли… А кому это нужно? — Нет, я так, — успокоился Турин, а сам подумал: «Слышал бы Странников про себя такое!.. Несдобровать бы Иванычу. А с другой стороны, Василий Петрович к подружке своей трезвым-то, видать, не являлся, вот и выглядел не лучшим образом. Само собой, соседка подрисовала из зависти». — Ты чего примолк? — поинтересовался Шорохов. — Иссяк интерес?