— Надо провести разведку подходов к Горошу. — Когда? — Да прямо сейчас. Твоим людям следует выдвинуться к райцентру, встать в роще, что на северо-западе, и оттуда отработать задачу. — Цель разведки? — Выяснить, как ведут себя немцы, какова обстановка в райцентре, особенно на северной окраине. В каком режиме несут службу патрули, где размещена техника. Надо понять, ждут ли немцы нападения или несут службу в обычном режиме. — Понял. Разрешите два вопроса? — Давай. — Первый: вы планируете атаковать райцентр? — Пока этот вопрос останется без ответа. Какой второй? — Будем запускать мужиков на повозках для разведки в самом райцентре? — Да, я совсем забыл об этом. Будем, Игнат. Для этого возьми двух человек, загрузите для вида телеги. Пусть они едут с вами. Как только разведка партизанского отряда вошла в рощу, расположенную недалеко от хлебозавода, об этом тут же было доложено коменданту Горошинского района. Это сделал командир охранной роты обер-лейтенант Ганс Херман. Для доклада он прибыл в комендатуру. Фишер тут же принял его, выслушал, усмехнулся и сказал: — Значит, партизаны все-таки решились провести операцию? — Да, судя по тому, что к райцентру вышла их разведгруппа, — ответил Херман. — Кроме нее, в Горош въехали две повозки со стороны села Ясино. Я приказал солдатам постов охранения не останавливать и не досматривать их, но и не оставлять без контроля. — Вы, обер-лейтенант, согласовали свои действия с Бонке и Калачом? — Я предупредил гауптштурмфюрера и начальника полиции, чтобы они ни во что не вмешивались и несли службу в обычном режиме. — Еще вопрос, Херман. Вы держите взвод на железнодорожной станции? — Так точно, господин штурмбанфюрер! Там находится взвод лейтенанта Отто Берга. Но я сомневаюсь, что партизаны в состоянии одновременно атаковать райцентр и вывести из строя железную дорогу. Комендант покачал головой. — Они не смогут даже войти сюда. Признаться, Херман, я не думал, что партизаны после нашей операции «Листопад» выступят на Горош. Да, это предусмотрено планом, и все же я в глубине души сомневался, что командование отряда пойдет на губительный для себя шаг. Однако, как видим, это произошло. На такое способны только русские. На что надеется бывший секретарь райкома? Неужели он серьезно рассчитывает нанести нам урон и уйти без особых потерь? — Вы верно заметили, господин штурмбанфюрер, на это способны только русские. Мое мнение таково. Командир отряда не принял бы решение на атаку райцентра, но его к тому принудили партизаны, потерявшие в селе и деревнях своих близких. Так что ваш расчет полностью оправдался. — Не спешите, обер-лейтенант. А лучше ступайте к своим взводам да обеспечьте, чтобы разведка партизан получила ту информацию, которая нужна командованию отряда. Я переговорю с Бонке и Калачом, прикажу им, чтобы они ни в коем случае не мешали вам. — Яволь, господин штурмбанфюрер! Разрешите идти? — Идите, обер-лейтенант. И поддерживайте связь со взводом Берга. — Да, господин комендант. Командир охранной роты покинул комендатуру и прошел на позиции второго взвода, которые располагались в жилом секторе и здании начальной школы, на северо-западе поселка. Командир этого подразделения лейтенант Марко Грубер сообщил ему, что недавно прошел доклад от группы слежения за партизанами, вошедшими в город. Повозки миновали улицу Мещанскую, вышли на площадь Свободы, на которой находились ресторан «Мюнхен», клуб и большой промтоварный магазин, за которыми располагалась административная зона. Возчики внимательно осматривают поселок. Выслушав доклад, обер-лейтенант Херман кивнул и спросил: — А что основная разведгруппа? Так и сидит в роще? — Никак нет. Нашим наблюдателем было замечено перемещение одиночных лиц у хлебозавода, элеватора, в районе продуктовых магазинов. Лейтенант Леон Ройдер сообщил, что видел таких же людей у бывшего детского сада и семилетней школы. Думаю, что разведгруппа должна оценить обстановку как раз в этих кварталах. — Партизаны ходят слишком близко от позиций наших взводов. Как бы им не выйти на них? — Это предусмотрено. Как только разведчики окажутся непосредственно у позиций, к ним выйдут патрули. Естественно, они не будут захватывать партизан, просто заставят их отойти. — Кто это предусмотрел? Я подобного приказа не отдавал. — Ваш заместитель, обер-лейтенант Функе. — Хорошо. Где он теперь находится? — На позициях четвертого взвода лейтенанта Керделя. Херман усмехнулся: — Это хорошо, да, Марко? — Что именно, господин обер-лейтенант? — Хорошо, когда у тебя толковый заместитель. — О, это да. — Занимайтесь наблюдением, лейтенант. — Слушаюсь, господин обер-лейтенант! Разведчики Лазурина внимательно осмотрели подходы к райцентру с северного и западного направлений и не обнаружили оборонительных позиций немецких подразделений. После этого они прошли по северной окраине райцентра и к 16.00 покинули поселок. В роще их уже ждали и повозки. Люди, которые осмотрели весь районный центр, доложили Лазурину, что в Гороше все спокойно. Местные жители работают на восстановленных предприятиях, техника рассредоточена в административной зоне поселка. Патрулирование обычное. Выслушав доклады, начальник разведки отряда отдал приказ: — Уходим на базу. Маршрут тот же, которым подходили, без захода в село Ясино. В 20.10 разведчики вернулись на базу. Командир отделения прошел в штабную палатку, где его дожидались командир отряда, политрук, начальник штаба, он же взводный Образцов. Лазурин вытер запотевшее лицо, достал кисет. — Разрешите? — Кури, — сказал Осетров. Пришлось политруку вновь вставать у открытого окна. — Значит, так, товарищи командиры. Дошли мы до Гороша, запустили в поселок две повозки. В райцентре все спокойно, разведчикам удалось даже походить по северным кварталам. Полицаи несут службу в обычном режиме. Подразделения охраны мы не видели, как и эсэсовцев. В ресторане и клубе играет музыка, офицеры и солдаты гуляют по центру. В общем, в Гороше нас никто не ждет. — А ты уверен, что это не имитация, Игнат, — спросил Осетров? Начальник разведки кивнул и сказал: — Я понял вас, но согласитесь, что если немцы хотели бы устроить имитацию спокойствия и обычной жизни в Гороше, то наблюдателей своих выставили бы обязательно, причем везде, большей частью как раз там, где мои люди проводили разведку. Мы непременно заметили бы их, но никого не обнаружили. Если это и имитация, то очень умелая. Эсэсовцы еще смогли бы так сыграть, но охранная рота и тем более полицаи? Нет, при всем желании, ожидая атаки, кто-то из них наверняка засветился бы. Допустим, комендант знал о появлении в поселке моих людей и как-то умудрился наладить контроль за ними, но ведь он никак не мог быть в курсе их задачи. А вдруг мы должны были атаковать, скажем, клуб, набитый солдатней? Ведь тогда ни эсэсовцы, ни охранники не успели бы предотвратить нападение. Да, нас всех там положили бы, но и мы завалили бы немало фашистов. Командир отряда взглянул на Образцова и спросил: — Что скажешь, лейтенант, как кадровый военный? — Я согласен с Игнатом. Пусть комендант знал о нашей разведке и не желал раскрывать себя. Все одно он не стал бы рисковать и немцы не ограничились бы наблюдением. Они просто заставили бы разведчиков убраться из поселка, скажем, выслали бы усиленный патруль охранной роты туда, где они находились. Полицаи остановили бы повозки и отправили бы их из райцентра, не дали бы им колесить по всему Горошу. Повод они нашли бы. Тогда разведка не получила бы нужных нам данных. Нет, думаю, после карательной операции комендант расслабился, надеясь на то, что массовая гибель мирных жителей, родственники которых ушли в партизаны, вызовет бунт в самом отряде, а то и его развал. Ведь до этого и в самом деле оставалось совсем немного. Увел бы я своих солдат, и все остальные тоже разошлись бы. Только родственники погибших могли пойти на отчаянный шаг и ценой своей жизни попытаться отомстить полицаям и немцам. Но что для гарнизона поселка какие-то двадцать, а то и меньше партизан с винтовками да ружьями? Их перестреляли бы за пару минут. Я склоняюсь к версии, что в Гороше нас действительно не ждут. А посему предлагаю создать ударный отряд под моим командованием, тридцать человек. В отряд поддержки свести остальных бойцов, в прикрытие отрядить разведчиков с пулеметом и действовать, особо не мудрствуя. К рассвету подойти к поселку, на восходе солнца, гася патрули и посты, пробиться по улице Буденного до площади и административной зоны. Стрелять во всех, кто встанет на пути. В ударном отряде сосредоточить все гранаты, имеющиеся у нас. Закидать ими скопление техники в административной зоне, полицию и, если останутся гранаты, расположение роты СС. Тут же быстрый отход. Группе прикрытия встать восточнее рощи, отсечь противника, позволить нам оторваться от него и скрыться в лесу, потом отойти самим. Вы хотите знать, будут ли у нас потери? Отвечаю, да, будут. Возможно, большие, но не такие, чтобы расформировать отряд. Предупреждаю сразу, вынести раненых из поселка мы попытаемся, но вряд ли сможем. Так что каждый пусть сам определяет свою судьбу. Оставим и погибших. К тому же отряду сразу же придется срочно уходить из Осиповского леса на запад, к болотам. Гитлеровцы накроют базу. Не пехотой, так авиацией. К отходу здесь тоже все должно быть готово. Я закончил. Наступила тишина. Все обдумывали план лейтенанта Образцова, но ничего другого предложить не могли. Если только остаться на базе и в итоге потерять отряд из-за массового ухода рядовых бойцов. Осетров взглянул на политрука: — Что скажешь, Иван Михайлович? Карасько пожал плечами. — Скажу одно. Я пойду вместе с лейтенантом. — Он повернулся к нему и спросил: — Возьмешь с собой? Образцов неожиданно и категорично ответил: — Нет.