— Но почему? — с удивлением осведомился Карасько. — А кто здесь будет готовить срочную эвакуацию? Начальник обоза? — Здесь остается командир отряда. — Нет. Помогайте ему, товарищ политрук. Основа отряда должна быть сохранена. Осетров кивнул и заявил: — Лейтенант прав. Ты останешься здесь, Иван Михайлович. — Ну, если это приказ, то я его выполню. Остаюсь на базе. Образцов же сказал: — У нас мало времени, товарищи. Надо вызвать командиров взводов и поставить им задачу. Все подготовить и отдыхать. На сон останется часов пять, не больше, но этого для здорового человека в экстремальной ситуации достаточно. К шести утра мы должны быть у Гороша, значит, выход отсюда в два тридцать. Командир отряда отправил посыльного за командирами первого и третьего взводов. Полутора часами ранее командир охранной роты зашел в приемную коменданта. Секретарша Елена Скорик находилась на рабочем месте. На ближайшие сутки ей было запрещено покидать комендатуру. — Приветствую еще раз, Хелен. Несмотря на усталость, выглядите вы просто потрясающе. — Благодарю вас, герр обер-лейтенант. Но не льстите мне. — Она повернулась к зеркалу и вздохнула. — Уж я‐то лучше всех знаю, как выгляжу. Господин Фишер ждет вас. — Кто у него? — Командир роты СС и начальник полиции. — Бургомистра нет? Скорик шепотом произнесла: — Я случайно слышала, что комендант намерен ходатайствовать перед генеральным комиссаром о замене нынешнего бургомистра на Калача. — Кто же возглавит полицию? Калачу только там и место. — Он вроде как остается и начальником полиции. — Да, интересно. Только в следующий раз, Хелен, не доверяйте никому свои тайны. Это может плохо кончиться. — Но ведь вы, Ганс, не выдадите меня коменданту? — Молодая женщина не на шутку испугалась. Да и какие могут быть шутки с гитлеровцами? — Я не выдам, а вот Вилли Бонке — сразу же. Хотя нет, он заставит вас делать все, что ему надо. И как от женщины тоже. — Господи, упаси! — Посему как можно реже открывайте свой прелестный ротик, Хелен. — Да, конечно, Ганс, спасибо. Херман вошел в кабинет коменданта. — Разрешите, господин штурмбанфюрер? — Да, Херман, проходите, докладывайте, что у нас по партизанам. Командир охранной роты зашел, присел на стул у круглого стола и повторил то, что уже докладывал коменданту. — Значит, партизаны узнали то, что надо нам? — спросил Фишер. — Так точно, господин штурмбанфюрер! — Отлично. Сегодня разведка партизан вернется в отряд. Как вы думаете, господа, станет ли командир тянуть с атакой? — Уверен, нет, — ответил Бонке. — Я тоже думаю, что партизаны налетят на Горош на рассвете, — подал голос Калач. Комендант поморщился. Вот уж чье мнение его интересовало меньше других. Но начальник полиции был приглашен на совещание, поэтому Фишеру пришлось выслушать его. — Хорошо, — сказал он. — Тогда поступаем так… — Штурмбанфюрер встал, подошел к карте, снял указку и начал ставить задачу. Офицеры и Калач внимательно слушали его. Закончив, комендант сел на место и осведомился: — У кого есть вопросы, господа? Вопросов не было. — В таком случае с трех утра все наши подразделения должны находиться на позициях. Полиции вместе со взводом СС осуществлять охрану административной зоны. Вы свободны! У немцев было достаточно времени на то, чтобы подготовиться к отражению нападения партизан, а по сути — к уничтожению их в капкане, подготовленном заранее. Партизаны тремя отрядами вышли к Горошу в 6 часов 10 минут, полчаса использовали на привал и уточнение задачи. Ровно в 7 утра, с восходом солнца, ударный отряд на лошадях ворвался в поселок, на улицу Буденного. За ним держался поддерживающий отряд Вешина. Отсутствие постов при въезде на центральную улицу не удивило Образцова, их не определили и разведчики. Люди Лазурина заняли позиции на возвышенности восточнее рощи, растянулись в линию. Пулеметчик вставил диск, рядом положил второй. Отряды партизан беспрепятственно продвигались по улице Мещанской. Впереди справа стояла районная больница, слева — продуктовый магазин. Из-за них неожиданно вышли два бронетранспортера. Лейтенант Образцов осадил лошадь. — Что за черт? Откуда взялись «Ханомаги»? Кто-то крикнул: — Сзади еще два. Это ловушка, засада. Но Образцов уже все понял. — Гранаты к бою! — приказал он. — Идем на передние бронетранспортеры. «Ханомаги» открыли огонь из пулеметов «МГ‐34». Партизаны рванулись было во дворы по сторонам улицы, но оттуда ударили автоматы эсэсовцев. Застучали пулеметы бронетранспортеров, перекрывших путь отхода. Ударный отряд был расстрелян в считаные минуты. Партизаны успели бросить несколько гранат, произвели с десяток выстрелов из винтовок, и на этом все кончилось. Они нанесли урон противнику, но несущественный, убили всего трех эсэсовцев и стольких же ранили. Отряду поддержки на Буденного повезло больше. Он оказался за бронетранспортерами, которые били по ударной группе с тыла. Командир отряда Вешин тут же отдал приказ: — Разворот, уходим! Партизанам поддерживающего отряда удалось быстро совершить этот маневр. Они понеслись обратно к Северной улице, за которой было поле и немного далее слева — лес. Но ее перекрыли два бронетранспортера охранной роты. Отряд буквально напоролся на ливень пуль. Полетели с седел партизаны, упал Вешин с прострелянной грудью, бились в предсмертных судорогах лошади. Двум немецким охранным взводам стрелять вообще не пришлось. Все сделали пулеметы бронетранспортеров и автоматчики лейтенанта Керделя. Увидев, что основные отряды попали в засаду, Лазурин ударил кулаками в землю. — Попали, мать твою! Не напрасно командир не хотел атаковать поселок. И мы обделались, разведчики чертовы, не заметили, что немцы готовят засаду. — Что будем делать, Игнат? — спросил пожилой разведчик. — А что теперь, дядя Ефим, делать? Уходить будем. Нашим мы уже ничем не поможем. — Тогда быстрее надо, пока эсэсовцы и охранная рота не вышли на прочесывание местности. — Да, дядя Ефим, уходим. Разведчики спустились с возвышенности, оседлали лошадей и двинулись к лесу. Но капкан, подготовленный гитлеровцами, еще не захлопнулся. Сквозь топот копыт Лазурин услышал треск мотоциклетных моторов. — Немцы! — закричал он.