Она улыбнулась и ответила: — Не раньше, чем через час. Нас мог заметить кто-то из жильцов. — И что? — Не догадываетесь? — Пытаюсь. Вы хотите сказать, что для соседей мы любовники? — Да, — спокойно ответила женщина. — Какими же мы будем, извините, любовниками, если я уйду отсюда, не успев зайти? — Понимаю и сожалею. — Сожалеете? — удивилась женщина. — О чем, интересно? — О том, что мы в действительности не любовники. — А вы не женаты? — Нет. — Отчего? — Так вышло. — И симпатичный, и стройный, и с юмором порядок, а невесту так и не нашли? — Увы. Вот в вас я влюбился бы. — Это исключено, я замужем. — Извините. Что будем делать? — Осмотрите жилище, а я приготовлю вам ужин. Утром вы позавтракаете здесь, а обедать пойдете в кафе «Глория». — Вы должны познакомить меня с Буревичем, владельцем этого заведения. — Я все прекрасно знаю и сделаю так, как надо. — Понял вас. — Вам же, когда займете место в кафе, надо будет сделать следующее… Сосновский выслушал женщину, согласно кивнул и сказал: — Сделаю. Петра продолжила: — Скорее всего, уже завтра вы встретитесь с господином Генкелем, или товарищем Беккером, как угодно. Владелец кафе, Буревич Николай Владимирович, передаст, когда и где. Если же Клаус не сможет выбрать свободное время завтра, то Буревич скажет, когда состоится встреча. Вам надо ежедневно, лучше во время обеда, посещать это кафе. Сосновский улыбнулся и спросил: — А если мне не понравится кухня «Глории»? — Ничего, потерпите. Это ненадолго, — сказала Петра и прошла на кухню. Герр гауптман осмотрел квартиру. Две комнаты, одинаковые по размеру, одна гостиная, другая спальня. Обстановка довольно дорогая и подобранная со вкусом. Было заметно, что тут поработала женская рука, Петра постаралась. В квартире было уютно. Сосновский отодвинул плотные шторы, посмотрел в окно. Второй этаж был высокий, но со стороны двора к зданию примыкала пристройка. Если что, можно будет выпрыгнуть и уйти переулками. Тут Петра позвала его на кухню. Они перекусили, после чего он проводил женщину, которая на лестничной клетке поцеловала его в щеку. После этого Сосновский принял холодный душ. Вообще-то, он любил контрастный, но сейчас растапливать углем водогрейку ему не хотелось. Герр гауптман лег спать рано. В 12.30 следующего дня он зашел в кафе «Глория». Несмотря на обеденное время, в зале сидела лишь пожилая пара. У стойки рассчитывался за кофе фельдфебель. Сосновский сел за столик у окна, поменял местами вазу для цветов и пепельницу, чуть сдвинул скатерть. Эти его действия были замечены. К нему подошел мужчина, видимо, владелец заведения. — Добрый день, герр гауптман. Вы у нас впервые? — Да, я в командировке, мне посоветовали ваше заведение. — Извините, кто посоветовал? В это время в кафе вошла Петра. Она прошагала через небольшой уютный зал, села напротив Сосновского, взглянула на мужчину. — Добрый день, господин Буревич. Тот улыбнулся и сказал: — Теперь понятно, кто вам посоветовал. — Господин Буревич, это гауптман Легер, — сказала Петра и восторженно воскликнула: — У вас в аквариуме появилась золотая рыбка! — Да, купил-таки на рынке, давно хотел, наконец-то повезло. — Я посмотрю на нее. Мне все как обычно. — Да, фрау Келлер. Она отошла к аквариуму, стоявшему у возвышения, на котором вечером, наверное, играли музыканты. Буревич посмотрел на пожилую пару и сказал: — Ваша группа здесь, на втором этаже. Вы желаете встретиться с командиром? — Уже? — Они приехали рано. — Понятно, но встречаться смысла нет. Передайте майору, что я работаю и, как только что-то будет, сообщу. — Хорошо. Что прикажете подать вам на обед? Сосновский, не раздумывая, ответил: — То же самое, что и Петре. — У нее диетические блюда. Капитан улыбнулся. — Мне тоже надо поддерживать форму. — Хорошо. Буревич отошел, Келлер вернулась к столику. Вскоре официант принес блюда. Под улыбки Петры Сосновский кое-как проглотил не соленую вареную рыбу с овощами без хлеба, потом с удовольствием выпил кофе. — Как вам обед, герр гауптман? — не без ехидства спросила женщина. — Прекрасно. Думаю, что, придерживаясь вашей диеты, я за три дня наверняка сброшу килограммов десять. — Это полезно. — Кто бы спорил. От Генкеля ничего нет? — Не исключено, что будет вечером. Поэтому прошу вас с восемнадцати часов быть дома. — Я и до этого там буду.