— А в этом есть необходимость? — Пока нет. Но может возникнуть. — Вот когда возникнет, тогда и встретитесь. — На это должно быть ваше разрешение? — Нет. Я не руковожу группой, а обеспечиваю ее работу. Советую вам без важных причин не беспокоить майора Шелестова с товарищами. — Я учту ваш совет. — Прекрасно. Если все, то я ухожу. До свидания. Удачи вам, гауптман. — И вам, герр штандартенфюрер. Генкель-Беккер ушел. Вернулась Келлер, улыбнулась и сказала: — Теперь мы можем и прогуляться по скверу. — А может, отправимся домой, на съемную квартиру, будем имитировать для соседей любовные отношения? — Нет, сегодня вы вернетесь один. — Что-то у меня нет желания бродить по Минску. Слишком тягостная тут атмосфера. — Хорошо, тогда мы можем расстаться здесь. — Я должен вас проводить. — Нет. Это лишнее. Сосновский вдохнул и пробурчал: — И почему мне не подобрали другую женщину, такую же красивую, как вы, но не связанную узами брака? Петра улыбнулась и сказала: — Вы еще найдете себе спутницу жизни. — Не знаю. Ну ладно, давайте я хоть до театра вас провожу. — До театра нам в любом случае идти вместе, даже дальше. Сосновский вернулся на квартиру ближе к полуночи. На этот раз он нагрел воду, принял свой любимый контрастный душ, после чего уснул. Крепко, без сновидений. На следующий день, в пятницу, 10 октября, капитан не находил себе места. После разговора с разведчиком уверенности в выполнении задания у него явно поубавилось. Еще до вылета в заданный район, узнав задачи группы, офицеры изучали обстановку, оценивали возможности ликвидации главарей оккупационных властей. На месте же вырисовывалась невеселая картина. По словам Генкеля-Беккера выходило, что Рихтера и Кубе группе достать невозможно. На вокзале не получится, в комиссариате тем более. Сперва самым приемлемым вариантом была сочтена работа в Горошинском районе, когда комиссия прибудет в деревню Лоза, якобы сожженную переодетыми сотрудниками НКВД. Но оказалось, что как раз там выполнить задание будет сложнее всего даже с привлечением не только спецгруппы, но и всего партизанского отряда Горбаня. Генкель пытался найти выход из положения, но сможет ли он это сделать? Ему-то в случае провала операции не будет ничего, он продолжит свою деятельность в стане врага, а вот офицерам группы грозит строгое наказание, вплоть до расстрела. Прошлые заслуги во внимание никто принимать не будет. Поставят к стенке, и все. Настроение капитана ухудшала и погода. С утра зарядил мелкий дождь, хоть на улице и было относительно тепло, около тринадцати градусов. Из окна квартиры Сосновский видел, как в сторону вокзала проследовала рота СС. Шесть бронетранспортеров, столько же мотоциклов, две грузовые машины. Затем по улице проехали охранная рота, жандармы и полиция. Комиссия сейчас прибудет и отправится на прием к Кубе, а ты сиди тут и ломай голову, соображай, что тебе делать. В 14.00 Сосновский пришел в кафе. Его встретил Буревич. — Приветствую, капитан, что-то вид у вас нехороший. — А не с чего ему быть хорошим. Наши как? — Тоже нервничают. Ждут, наверное, вас. Но не пустым. Если у вас есть что-то, провожу. — Вы еще поучите меня, скажите, что мне делать! — вспылил Сосновский. Хорошо, что в кафе еще не подошли постоянные клиенты, которые обедали тут каждый день. — Да, вижу, хреново вам здесь, капитан. Чего на обед-то подать? — Не до обеда мне. — А чего пришли? — Дома нет сил сидеть. Пойду к комиссариату, посмотрю, что там творится. — Не то вы задумали, капитан, засветитесь, тогда и Генкель вас не вытащит. — Но что-то делать надо. — Надо. Вот и думайте, что именно. А потом приходите. — Вы сообщаете Шелестову о моем приходе? — Каждый раз. — И что он? — Спрашивает, как у вас дела. А я что могу ему ответить? Пока пусто. — Ладно, пошел я. Дождь не способствовал прогулке. Капитан вернулся домой. Оказалось, что очень даже вовремя. В 16.30 в дверь кто-то постучал. Это насторожило Сосновского. Он подумал, что пришли соседи. Этого еще не хватало. Но оказалось, что пришла Петра Келлер. — Идем к Генкелю! — сразу сказала она. Сосновский уставился на нее и спросил: — Куда именно мы идем? В Александровский сквер или?.. — На конспиративную квартиру. — Даже так? — удивился Михаил. — Что случилось, Петра? — Это ты у штандартенфюрера узнаешь. И давай быстрей, в девятнадцать часов ему надо быть на совещании у бригаденфюрера Цепнера, а потом и у генерал-комиссара. Да шевелись ты! Сосновский облачился в мундир, взял легкую накидку. В 17.10 они зашли в дом номер 12 по Кайзерштрассе. Это было трехэтажное старое здание с большими квартирами-апартаментами. Советский разведчик находился во втором подъезде, в квартире номер 8, расположенной на первом этаже. Он услышал звонок Петры, сразу открыл дверь и сказал: — Проходите. Сосновский и фрау Келлер зашли в квартиру. Разведчик провел их в гостиную, попросил помощницу сварить кофе. Когда Петра ушла на кухню, Генкель присел в кресло, жестом предложил Сосновскому устраиваться напротив и произнес: — Садитесь и запоминайте, гауптман. Как я и предполагал, ни Кубе, ни Рихтер в Горошинский район не поедут. Туда отправится помощник Рихтера Альрих Рауш. От генерального комиссариата будет оберштурмбанфюрер фон Тилль. При них охрана в две роты, охранной и СС. Сосновский вздохнул и спросил: