— А тихо и не надо, — заявил Шелестов. — Как начнется стрельба в переулке, тебе с сержантом сразу же придется завалить трех фашистов, охраняющих здание с тыла. Потом отход в поликлинику, к старшине. Больше ничего не предпринимать. Услышишь взрывы, стрельбу внутри резиденции — старшину и сержанта отправишь на прежнее лежбище. В машине все мы не уместимся. Поэтому им придется выбираться из города позже, самостоятельно. Но, как я понимаю, ребята ушлые, раздобудут транспорт. Ты же, капитан, пойдешь к «Опелю», который заранее оставишь во дворе поликлиники. Оттуда мы и начнем экстренную эвакуацию. Вот это место. — Шелестов ткнул пальцем в карту. — Запомнил? — А чего запоминать? Там и поставлю. Другого пути во двор просто нет, вокруг сплошные завалы. — У кого есть вопросы? — осведомился Шелестов. — По задаче у нас с Коганом вопросов нет, — ответил Буторин. Сосновский и Авдеев промолчали. Командир группы отодвинул от себя схемы и проговорил: — Теперь расчет по времени, товарищи офицеры. Сейчас десять ноль две. Званый обед назначен на пятнадцать часов. Немцы — народ пунктуальный. Именно в это время он и начнется. Значит, персоны, приглашенные на это мероприятие, подъедут в резиденцию минут на пятнадцать раньше. Они будут со своей охраной, которую отпустят. Эсэсовское отделение уже наверняка на позициях. В разговор вступил Авдеев: — Они с четырех утра там. Туда еще затемно прибыли два взвода на грузовых машинах. Солдаты обошли кварталы, не сказать, чтобы проявили особое усердие, просто посмотрели и уехали. Остались восемь эсэсовцев. Старший офицер что-то объяснил их командиру. После чего охрана зашла в дом. Мотоциклистов не было до моего ухода из поликлиники. — Подъедут, — проговорил Сосновский. — Я всех вас услышал. Значит, охрана на месте, местность у резиденции проверена. Это хорошо, — сказал Шелестов, повернулся к Сосновскому и спросил: — Сколько надо времени, чтобы пройти по коллектору до лестницы резиденции, подняться в пристройку, открыть люк, попасть в склад? — Если в тоннеле ничего не изменилось, то полчаса за глаза хватит. — Значит, я и Сосновский выходим к объекту в четырнадцать тридцать. С пятнадцати часов будем на месте. Там определимся, как нам действовать. Теперь расстояние до улицы Гауптштрассе. — Командир группы вновь пододвинул к себе схему. — Не так уж и далеко. — До дома Генкеля минут пятнадцать спокойной ходьбы, — сказал Сосновский. — Пятнадцать минут до дома. Потом нейтрализация экипажа мотоцикла, причем так, чтобы техника и оружие остались невредимыми. Это еще пять — десять минут, если напасть неожиданно. Так, товарищ Буторин? Капитан спокойно ответил: — Где-то так, командир. Шелестов продолжил: — Выход на Кайзерштрассе, в переулок, это минут пятнадцать. И что мы имеем в итоге? Буторин улыбнулся и проговорил: — А имеем, мы, Максим, то, что нам с Коганом следует выходить на десять минут раньше вас с Сосновским, то есть в четырнадцать двадцать. Тут напомнил о себе Авдеев: — Товарищи офицеры, а вам не кажется, что вы кое о чем забыли? Шелестов ругнулся и выдал: — Авдеев, ты уже должен работать! Ступай! — А не напомнил, так и слушал бы вас. — Иди, Саша, и обеспечь машину для отхода. — Не волнуйся, командир. Все будет как надо. Авдеев оставил машину недалеко от разрушенной поликлиники и прошел к своим людям. Вскоре на улицу Булавскую вышли двое мужчин. По внешнему виду это были рабочие. В одном из них невозможно было узнать подтянутого лощеного обершарфюрера СС Крузе. Они несли ящик, лопату и лом, которые нашли в подвале поликлиники. Когда-то, видимо, там была какая-то мастерская или висел пожарный щит. Они не привлекали к себе никакого внимания. Идут спокойно двое работяг из бригады по очистке города, ну и пусть их. Люди заняты своим делом, весьма полезным. Они спокойно прошли в разрушенную школу и убедились в том, что там никого нет. Потом капитан Авдеев и сержант Соболев достали из ящика, который несли с собой, пистолеты-пулеметы «ППШ» и магазины к ним, привели в готовность «ТТ». С оружием, уже маскируясь, они пробежали через бывший школьный сквер к полосе кустарника, от которого до металлического решетчатого забора было не более пятидесяти метров, до здания — около восьмидесяти. Эсэсовцы пока не появлялись. Бойцы обустроили огневые позиции. Потом капитан Авдеев достал карту города, которую передал ему командир особой группы. — Зачем карта? — спросил Соболев. — Пока есть время, прикинем, как вы с Егоровым отходить будете. — Да нечего тут, командир, прикидывать. Отсюда уйдем в поликлинику. Вы повезете офицеров особого подразделения, мы с Федей подадимся на нашу стоянку на окраине. Там выждем, пока в Минске пройдут облавы. Это где-то неделя, может, меньше. Харча нам хватит. Укрыться есть где, защититься от собак тоже сумеем. Отсидимся. А потом присмотрим какой-нибудь автомобиль, захватим его и рванем к партизанской базе. — Это все так, — проговорил Авдеев. — В городе-то вы без сомнения справитесь, но каким маршрутом будете отходить? — Да по карте. — На карте далеко не все дороги указаны. И если вы прицепите к себе хвост, то отрубить его будет некому. — Что вы предлагаете, товарищ капитан? — Идите вдоль железной дороги, не приближаясь к базе, а удаляясь от нее. Если вы там и встретите охрану, то она будет состоять из полицейских. Их заслон прорвете. А далее, через семь километров от окраины Минска, уходите на северо-восток. Там дорога грунтовая. На карте ее нет, о ней мне рассказал командир партизанского отряда. Она петляет среди болот. Автомобиль ведите аккуратно, а то влепитесь в топь, и все. Там и преследование затруднено. Если немцы организуют погоню, то взводом или отделением мотоциклистов. Им придется торопиться. А на той грунтовке спешка смерти подобна. Влетит один мотоциклист в болото, остальные повернут назад. Среди них придурки есть, конечно, но далеко не так много, как нам хотелось бы. Грунтовкой идти, огибая райцентр Готлинск. Километров через пятнадцать будет поворот в Лазовский лес, на северо-восток. Искать отряд вам не придется, внешний пост сам вас остановит. Все ясно? Сержант Соболев внимательно выслушал командира и ответил: — Понял. Нам бы еще карту эту, с отметкой, где начнется грунтовка. — Конечно, Тимоха, мне она не нужна. Авдеев сделал ту самую отметку на карте, передал ее Соболеву, взглянул на часы: — Тринадцать сорок. Охраны все нет. Соболев усмехнулся и проговорил: — Вот, командир, будет весело, если на охрану резиденции выйдет не восемь эсэсовцев, а двадцать восемь или целая рота. Что мы тогда делать будем? — Выполнять задание. — Даже если против нас будет взвод эсэсовцев? — Офицеры майора Шелестова — опытные вояки. Они не начнут операцию при таком численном превосходстве немцев. — Надеюсь. — Да не волнуйся, все будет нормально. — Я и не волнуюсь, просто просчитываю варианты возможного развития событий. Капитан посмотрел на сержанта и приказал: — Повтори! — Чего? — Скажи еще раз, что ты делаешь! — Просчитываю варианты возможного развития событий. — И где ты набрался таких слов? — У меня что, начальников мало было? Да и вы, товарищ капитан, частенько так выражаетесь. — Потому, что я командир подразделения. Просчитывать все варианты это мое дело. Твое, сержант, исполнять приказы. — То есть даже разумная инициатива наказуема? — Я не узнаю тебя, Соболев. Какая на хрен инициатива? — Обычная. — В общем, так. Еще одно заумное слово — накажу! — Эх, знали бы вы, товарищ капитан, с каким удовольствием я сейчас оказался бы в камере гарнизонной гауптвахты, а не здесь. — Ты все сказал?