— Так точно! — Ну и молчи. Ага, а вот и наши эсэсовцы. Их трое. — Пока трое, — не сдержался Соболев. — Да помолчи ты, сержант! Гляди лучше по сторонам. Эсэсовцы тем временем заняли позиции. Они просто встали спиной к тыловой стене, положили руки на автоматы, висящие поперек груди, и застыли словно статуи. Авдеев оценил эту картину и проговорил: — Надо же, они даже тут порядок соблюдают. И расстояние между ними одинаковое. Один — строго посредине, левее двери, перед воротами, двое других — в метре от углов. Дисциплина у них на высоте. Ждем. В 14.20 на улицу Булавскую вышли гауптман и обершарфюрер, то есть Буторин и Коган, который нес довольно большую сумку. Через десять минут уже были на Гауптштрассе, возле дома номер 16, обнесенного забором. Три жандарма топтались у мотоцикла с коляской, на которой был установлен пулемет «МГ‐34». Старший патруля в звании фельдфебеля сказал пулеметчику: — Бруно, сходил бы ты в магазин, а то сигарет у меня осталось всего пара штук. — Давай деньги, я схожу. Фельдфебель полез в карман. Они не обратили внимания на гауптмана и обершарфюрера, которые подошли к ним вплотную. Не успел фельдфебель отдать деньги, как офицеры достали пистолеты и в упор расстреляли патруль. Это видела парочка пожилых людей и с прытью, не свойственной их возрасту, метнулась в переулок. Случайный свидетель расстрела, молодой лейтенант вермахта, судорожно пытался расстегнуть кобуру, но не успел. Две пули, выпущенные Коганом, пробили ему грудь. Немец завалился на асфальт. Кто-то закричал, где-то дальше по улице раздалась трель полицейского свистка. Буторин и Коган достали из сумки немецкие автоматы, подсумки с запасными магазинами и гранатами, прицепили их к ремням. Борис завел мотоцикл. Буторин сел в коляску, осмотрел пулемет, приготовил его к бою. Коган погнал мотоцикл к ближнему переулку. Теперь офицерам надо было добраться до Кайзерштрассе и Поданского переулка. На это требовалось где-то полчаса. Если ничего не случится, то они подойдут к резиденции Вильгельма Кубе как раз ко времени первого тоста. Коган, изучивший карту города, вел мотоцикл по переулкам. В одном из них он налетел на завал из камня и кирпича. Хорошо, что успел затормозить. Он тут же развернул мотоцикл и повел его в проулок, который только что проехал. Там оказался полицейский. Он переходил проезжую часть. Люлька зацепила его и сбила с ног. — Аккуратней, Боря! — крикнул Буторин. — Какого черта аккуратней! Ты, может, прикажешь мне пропускать пешеходов на переходах? Мы и так время на завале потеряли. — А ты не хочешь налететь на фрица мотоциклом, а не люлькой? Перевернемся к такой-то матери — и хана операции. — Ладно, смотри перед собой. Коган слегка сбавил скорость. В это время к резиденции уже подъезжали легковые представительские автомобили генерального комиссариата, начальников СС и СД, полиции, машины поскромнее типа «Опеля» и «Фольксвагена». Из них выходили высокопоставленные военные и гражданские чины, шагали в резиденцию. Автомобили уходили на Булавскую улицу и дальше, на стоянку, расположенную в Летнем переулке. В 14.30 квартиру покинули и Шелестов с Сосновским. Они спустились в подвал, дошли до торца. Капитан легко открыл дверь, из-за которой пахнуло нечистотами. — Говорил же, аромат тут еще тот, — сказал Сосновский, поправляя автомат и подсумок. — Это еще ничего. Когда я в Ленинграде служил в тридцать восьмом, у нас в доме прорвало канализацию. Вот тогда запах был, хоть противогаз надевай. Но поспешим, Миша. Сосновский, освещая тоннель фонарем, быстрым шагом направился ко второй лестнице. Шелестов, дабы не мешаться, хотел было перейти на другую сторону, но посмотрел на то, что текло у него под ногами, и предпочел идти за Сосновским. Вскоре они дошли до второй лестницы. Сосновский посмотрел на нее и сказал: — Здесь. Шелестов взглянул на часы. 14.50. — Быстро пришли. Капитан кивнул и проговорил: — Да, это самый простой этап, дальше будет сложнее. Поднимаемся? — Давай. Сосновский чуть подумал и предложил: — Может, сначала я? Аккуратно сдвину люк, послушаю, посмотрю. Если меня заметит охрана, то хоть ты останешься живым. Шелестов усмехнулся и заявил: — Ты же знаешь, Миша, что не выполнить задание мы не можем. Это будет смертный приговор. Выживем здесь — нас потом свои расстреляют. Пойдем вместе. Нет у нас другого выхода. — Что ж, ты прав, пойдем. Я впереди, ты за мной. Они начали подниматься по лестнице, добрались до люка. Сосновский слегка нажал на него, приподнял, посмотрел во все стороны и шепнул: — В складе никого. — Дверь в кухню открыта? — так же шепотом спросил Шелестов. — Нет. — А если она на замке? — Пройдем. Выходим, да? Шелестов вновь посмотрел на часы. — Четырнадцать пятьдесят шесть. Пора. Выходим. Офицеры поднялись в склад, встали по краям двери. Она была не заперта, только захлопнута. — Приоткрой створку, посмотри, что на кухне, — сказал Шелестов. Сосновский заглянул в соседнее помещение, тут же закрыл дверь и сказал: — Там трое, все в строгих костюмах с галстуками-бабочками. Один рядом, в двух шагах, двое левее, у ближнего в руке поднос. Из основного зала доносится шум. — Где наши на мотоцикле? Не хватало, чтобы им не удалось захватить пулемет или мотоцикл сломался по пути. — Тогда будем работать вдвоем. — Надо было взять с собой одну гранату. — Обойдемся. Нам несподручно ее использовать. Мы будем слишком близко к Кубе и Генкелю. Но где же, черт возьми, Буторин с Коганом? Готовился к боевой операции и старшина Егоров. Он, настоящий охотник, основательно оборудовал свою позицию, видел и жандармов на мотоциклах, и трех эсэсовцев, застывших мумиями у фасада и центрального входа. На его глазах к резиденции подъезжали высокопоставленные нацистские чины. В то время, когда они заходили в зал, старшина заметил и двух эсэсовцев внутри. Егоров заранее подготовил и путь отхода, убрал весь мусор с лестницы и пролетов, выбрал запасные огневые позиции. После этого он залег между двух обломков стены, прицелился в одного эсэсовца, второго, третьего, положил рядом запасной магазин и стал осматривать Поданский переулок. Время шло, а мотоцикл с Буториным и Коганом все не появлялся. Угроза срыва операции возникла на Кайзерштрассе. Коган вел мотоцикл спокойно и все же привлек внимание пешего патруля, причем армейского, а не полицейского. Его появление здесь объяснялось просто. Из части, расположенной неподалеку, угнали командирский автомобиль двое пьяных солдат. Это случилось за полчаса до появления здесь советских диверсантов. Начальник патруля, возможно, и не попытался бы остановить мотоцикл. Пусть едет. Но его удивило, что на месте водителя и пулеметчика находились гауптман и обершарфюрер. — Стоять! — крикнул он.