«Опель» проехал по лесной узкой, еле видимой дороге еще примерно километр и уткнулся в поваленное дерево. Машину тут же окружили пятеро мужиков с автоматами и винтовками. — Ну вот и слава богу, — сказал командир группы. — Это партизаны. А тут может быть только отряд товарища Горбаня. — Он вышел из «Опеля». Старший дозора взглянул на него и крикнул: — Стоять у двери! Оружие на землю! Остальным не дергаться, а то нашпигуем свинцом! Из машины выбрался Авдеев и заявил: — Толик, привет! — Чего? — недоуменно проговорил партизан. — Не узнал? Это я, капитан Авдеев, командир спецгруппы. Мы часто виделись у вас в отряде. Партизан осветил лицо капитана. — И верно. Авдеев. — Ну вот, видишь, свои мы. — Ты свой, а остальные? — Про остальных тебе знать не надо. Связь со штабом есть? — А то как же, телефонный аппарат. — Так сообщи, что в лес вернулась особая группа и капитан Авдеев. Командиру или начальнику штаба звони. — Так они все в одной палатке. — Старший дозора взглянул на своего бойца и распорядился: — Вовка, бегом к аппарату! Доложи товарищу Горбаню, что капитан Авдеев и особая группа прибыли к нам на «Опеле». — Ага. Это мы быстро. — Давай! Не прошло и двадцати минут, как по лесной дороге к дальнему посту подъехала легковая машина «ГАЗ-А». Из нее вышел командир отряда Горбань, широко улыбался и приказал дозорным, стоявшим рядом: — На пост! Продолжать несение службы. Мы тут и без вас обойдемся. Бойцы ушли. Горбань обнял офицеров и сказал: — Честно говоря, не думал, что вернетесь все. — А мы заговоренные, — сказал Шелестов и усмехнулся. — Похоже, что так. Ну и что в Минске? — Может, поговорим об этом в другом месте, где поудобнее? — спросил командир особой группы и добавил: — Да и поесть не помешало бы. Командир отряда усмехнулся и заявил: — Вы же недавно из банкетного зала. Или немцы вас там не кормили? — Это мы их накормили, угостили свинцом по самое не могу, — ответил Коган. — Ну и хорошо. Прошу следовать за мной. — К вам в штаб поедем? — спросил Шелестов. — Нет, там, рядом с основной базой, оставим Авдеева и отправимся на Медвежью елань. Я дал команду начальнику штаба. Он подвезет ужин прямо в бункер. Там и поговорим. Шелестов кивнул в знак согласия. Горбань на поляне развернул автомобиль и повел его в глубь леса. «Опель» за ним. Командир отряда каким-то чудом находил проезд в лесу, с виду совершенно непроходимым. У базы остался Авдеев с «Опелем». Шелестов, предупредил его о том, чтобы тот был готов явиться на Медвежью елань в любое время. Капитан выслушал командира и проговорил: — Явлюсь, конечно. Однако мне надо бы ребят встретить, которые остались в Минске. — Ну, те раньше чем через неделю вряд ли тут появятся. — Кто знает. Подвернется момент, могут и завтра выскочить из города. — Нет, капитан. Незачем мужикам рисковать. Лежбище у них надежное, с провизией проблем нет, чего торопиться? Будут ждать, пока гитлеровцы не снимут тотальную блокаду. — Посмотрим. Удачи вам, — сказал Авдеев и пошел в лагерь, к своим людям. Офицеры группы Шелестова сели в «ГАЗ-А». Горбань повел машину в сторону выступа леса и вскоре въехал на Медвежью елань. У входа в бункер его уже ждал начальник штаба отряда капитан Вешко. Рядом с ним стояли две кастрюли и бидон, лежал какой-то сверток. Он тоже обнял офицеров особой группы. — С возвращением, товарищи! Буторин кивнул на поклажу. — Это, как я понимаю, наш ужин? — Да, недавно подвезли. Тут и первое — борщ, и второе — картофель с курицей. Все еще горячее. Есть молоко и, естественно, хлеб. Первое и второе еще горячее. — Вот это дело, — сказал Шелестов и приказал подчиненным забрать еду в бункер. Буторин взял кастрюлю с первым, Коган — со вторым, Сосновский прихватил все остальное. Шелестов открыл люк, Вешко подсветил лестницу фонарем. Внутри офицеры зажгли керосиновые лампы. — Я сегодня нужен? — спросил Вешко. Командир отряда ответил: — После ужина товарищ Шелестов доложит о проведенной операции в Минске. Хочешь послушать, оставайся. — Да, я послушаю. Это интересно. Командир отряда повернулся к Шелестову. — Не против, товарищ майор? — Нет. Начальник штаба входит в состав лиц, знающих о группе и о ее заданиях. Да и при дальнейшем планировании акции наверняка сможет подсказать что-нибудь полезное. — Хорошо. Поужинали они быстро. Буторин, Коган и Сосновский убрали со стола и отправились на отдых. В штабном отсеке остались Горбань, Вешко и Шелестов. Майор подробно рассказал о действиях группы в Минске. Решающую роль в успехе акции он вполне заслуженно отвел капитану Сосновскому. — Все шло строго по плану до завершающей фазы, — проговорил он. — Именно тогда, в самый неподходящий момент, в дело вмешался случай, как это нередко бывает. Немецкий офицер подстрелил мотоцикл. Как Буторину и Когану удалось дотянуть до основного рубежа — загадка. Вообще-то, мотоцикл должен был загореться или встать еще на Кайзерштрассе. Но они дотянули. Надо сказать, что в данном случае неоценимую роль сыграл старшина Авдеева. Он открыл огонь по охране и мотоциклистам полевой жандармерии, что позволило вступить в бой Буторину и Когану. Мы же с Сосновским сперва действовали на кухне, потом вышли в зал. В общем, положили всех, кроме штандартенфюрера Генкеля, нашего разведчика, и генерал-комиссара Кубе. В том числе и Фишера, коменданта поселка Горош. Командир отряда воскликнул с явным недоумением: — Как? Кубе вы оставили в живых? Он непонимающе переглянулся с начальником штаба. Тот пожал плечами. — Да, — ответил Шелестов. — Прибить его не составляло никакого труда, но Генкель заранее запретил нам это делать. Удивление Горбаня возросло. — Советский разведчик запретил вам убивать Кубе?