И Маго, словно законы притяжения были ему не писаны, подлетел в воздух, уцепился за окантовку карниза, подтянулся. Таня, перестав дышать, наблюдала, как он ползет по железной лестнице, ржавой и жалобно пищащей от каждого прикосновения, с нее перекидывает ногу на лоджию, на секунду зависает над пропастью почти в шпагате, отталкивается ногой от ступеньки и исчезает из виду. Тут Таня наконец втянула воздух, прошипела себе под нос обещание впредь не допускать таких трюков и отправилась ждать у главного входа. * * * Раньше, спроси у Эдуарда, хотел бы он провести с Эллой весь день, ответ был предсказуем: «Конечно!» Но вот прошло всего два часа, и он ощущал себя выпотрошенным, совершенно измученным. Элла с ума сходила от тревоги, немного успокаивала ее только быстрая ходьба. Они уже раз двадцать обошли весь Городок, побывали даже там, куда не добредали прежде. Девушка молчала, поэтому говорил все время Редкий. Он в красках живописал, как быстро пойдет на поправку Инна, как они станут гулять с ней в парке, а потом заберут домой. Ему казалось, если он замолчит, Элла сорвется, расплачется. Но наступил момент, когда новая порция обтекаемых фраз попросту застряла у него в горле. Эдик закашлялся, схватился за шею. – Кому-то давно нужно немного помолчать, – хмыкнула Котенок. – Мне даже было интересно, на сколько тебя хватит. – Я думал, тебе так легче, – смущенно бормотнул Редкий. – Легче мне станет, когда увижу сестру, коснусь ее. Когда буду уверена, что она жива. А ты мне помогаешь уже тем, что рядом, говорить не обязательно. – «Разговор – это гарцующий конь, – от смущения процитировал старый фильм Эдик. – Его нельзя лупить, как осла». – Ага, и ты влюбился в девушку, которой нужен хеппи-энд, – не осталась в долгу Элла. – А теперь давай просто чаю попьем. Они как раз проходили мимо французской кофейни в виде грота, со столиками вокруг небольшого фонтана. Струи воды били из распахнутой пасти золотой рыбины, танцующей на собственном хвосте. Всего три столика было занято, владелец в фартуке и черной бандане дремал на стуле у входа. И тут Эдуард кое-кого приметил. Стараясь ничем себя не выдать, он отвел девушку за грот, усадил за крайний столик, откуда фонтана не было видно, зато вокруг цвели розовые кусты. – Пойду растолкаю официанта. И бегом бросился ко входу в грот, однако дремлющего обогнул на цыпочках. Ему нужно было в темпе сделать другое: за фонтаном в подсветке маленькой радуги он заметил за столом знакомое лицо. Лицо того, кто не должен был сейчас тут сидеть, а если сидит, то, значит, все очень плохо. Редкий задыхался теперь уже от волнения. Оперся обеими ладонями о шаткий столик и выдавил сквозь высохшее горло слова: – Верена, она умерла, да? Женщина сильно вздрогнула, поскольку до того момента сидела с закрытыми глазами. Веки слегка припухли – она недавно плакала. На Эдика посмотрела с испугом, попыталась привстать: – Кто умер? – Инна. Инна Котенок, ваша пациентка. Иначе вы были бы сейчас на операции. Верена замахала на него руками, даже рассмеялась от облегчения. – Ну что вы, Эдуард. Будь какие-то сложности, меня бы уже известили. – Но вы не в операционной, – не отставал он. – Слушайте, вон там за гротом сидит ее сестра, ждет результатов операции. И если с Инной все плохо, я должен узнать это раньше ее. Чтобы подготовить, понимаете? Женщина стремительным движением пододвинула к себе чашечку с кофе, давно остывшим, выпила в два глотка. Сказала, изображая шутливую обиду: – Ну, если врачу и маленькая передышка не позволена, тогда бегу в операционную. На самом деле, Эдуард, волноваться не нужно. Я была в начале операции, и все шло просто отлично. Нужно было посмотреть одну девочку-пациентку, я вышла ненадолго. Вот возвращаюсь. Думаю, главное там еще и не начиналось. – А что с девочкой? – спросил он, скорее, от смущения. – Проблемы с сердцем… неважно. – Кажется, что-то ее серьезно расстроило, Верена кусала губы, отводила взгляд. – Эдуард, послушайте… – Да? – Понимаю, вы весь день будете заняты, я тоже, но вечером, когда операция Инны закончится, могли бы мы с вами встретиться и кое-что обсудить? – Это насчет Василия? – встрепенулся Редкий. – Что? А, нет, насчет него пока я ничего не узнала, не было времени. По другому поводу. Если согласны, я оформлю вас на прием к себе и введу в общий компьютер. Кто-нибудь из вашего отделения проводит вас. – Ну вы же не этот, не глазник. – Эдик совсем не возражал против встречи, но хотел понимать ситуацию. – Ну, я сосудистый хирург, специализируюсь на пересадке органов. Мне будет интересно поглядеть, как приживается ваш глаз. Хотя предметом нашей встречи будет не только он. – Я понял. Ладно, с удовольствием посещу ваш кабинетик. Верена тут же вскочила на ноги, кивнула ему дружески и зашагала прочь. Несколько мгновений Редкий смотрел ей вслед, потом встрепенулся, стукнул себя кулаком по лбу и бросился ко входу в грот. К Элле вернулся, неся в руках серебряный поднос с двумя чашками и заварным чайником, вазочку с апельсиновым печеньем. Он был рад обнаружить, что, глубоко задумавшись, девушка не заметила его неоправданно долгого отсутствия. Эдик ничего не рассказал своей подруге ни про первую встречу с Вереной, ни про вторую. Сначала вообще-то собирался, но теперь решил выяснить, с чего вдруг докторша захотела с ним лично пообщаться. Наверняка по делу, но… кто знает. Он вдруг припомнил, как его бывшая жена еще в школе плакалась ему, что не в состоянии сама подготовиться к ЕГЭ. Он честно ходил к ней домой, помогал, растолковывал, терпел непонятные намеки и мечтал вырваться поскорее, чтобы встретить Элку после музыкалки. А потом другая одноклассница в школьном коридоре с чувством бросила ему в лицо: «Да она просто пользуется тем, что ты такой добренький и доверчивый!» Редкий не видел никакой беды в том, чтобы быть добрым и доверчивым, вполне допускал, что Верена хочет повидаться с ним по личным причинам, но не собирался грузить этим Эллу в такой тяжелый для нее день. Еще через пару часов телефон Эллы булькнул, сообщая об эсэмэске. Девушка глянула на табло и побелела так, что Эдик поспешил подхватить ее под локти. – Что? – Инну вернули в палату. – Почему не в реанимацию, вроде после операций… – Эд, милый, тут любая палата покруче любой реанимации, ты не заметил? – Тогда хорошо. – Он старательно вглядывался в ее лицо. – Написали, чтобы я приходила. Ужасно жаль, что тебе туда нельзя. Подождешь здесь? Надеюсь, не отберут сразу гостевой браслет, – говорила Элла, слегка задыхаясь, и уже пятилась к одному из выходов из Городка. – Я буду ждать на нашем месте, – заверил Редкий. Он наконец мог расслабиться. Собраться с новыми силами, ведь пока известно лишь, что Инна жива. Эдуард вернулся в центр Городка, к круглому прудику с золотыми рыбками. Под прикрытием розовых кустов огляделся воровато – и растянулся на траве и, что самое удивительное, заснул ведь, да так крепко, что Элле пришлось колотить его кулачком по груди и животу. – Эл, ну что? – Он сел и крепко сжал запястья девушки. Она неуверенно улыбалась, ресницы еще не просохли от слез. – Я видела ее, – прошептала Элла. – Меня пустили в палату. Инна не спала, при таких операциях делают только анестезию. Я видела ее глаза. Господи, она смотрела прямо на меня, и в них был разум, понимаешь? Мне даже показалось, что она силится улыбнуться, спросить что-то. Может, почему я такая взрослая, у нее ведь выпал из памяти огромный период. Говорить пока не могла, конечно. Но я уверена, что она становится прежней, понимаешь? Вскочив на ноги, Элла закружилась на месте, как ребенок. Эдик, смеясь, поймал ее и крепко обнял. Вдруг показалось, что не было всех этих лет и Элла – та самая Элла, которую он часами ждал у музыкалки. Тогда она так же кружилась на широком крыльце, довольная, что отстрелялась. А он бежал с вытянутыми вперед руками и всякий раз страшно боялся, что она навернется с лестницы. Потом он проводил ее до выхода, полюбовался напоследок на счастливое лицо девушки. Вернулся в отделение, читал, дремал, ходил на ужин – и ждал отбоя. – У вас незапланированный осмотр, но волноваться нечего, – зачирикала весело юная медсестра, просачиваясь в палату. – Операция прошла шикарно, вас уже готовят к выписке. Просто один врач хочет оценить работу коллег. Пойдемте? Редкий, демонстрируя усталое равнодушие, встал и накинул рубашку от пижамы. Его тут же повели к одному из лифтов, которыми пользовался только медперсонал, – больные обычно существовали в одной горизонтали. Браслет на его руке тихо пискнул, получив необходимое расширение, лифт поехал вниз. На другом этаже, где-то глубоко под землей, медсестра проводила его до раздвижных дверей кабинета и сразу удалилась. Войдя, Эдик оказался в смотровой, а может, небольшой операционной, оборудования тут хватало, и стол-трансформер был. Верена в нежно-голубом костюме сидела за рабочим столом с книгой, но тут же встала навстречу Редкому, улыбнулась робко, словно не он на осмотр, а она на свидание пришла. – Мне на стол прилечь? – спросил Эдуард, чтобы поскорее побороть неловкость. – Правда будете глаз смотреть? Верена медленно покачала головой: – Я вас по другому поводу пригласила. – Да я догадался. Доктор подошла совсем близко и теперь смотрела на него снизу вверх, глаза – измученные, в прожилках. Все указывало на то, что в последнее время она много плакала и плохо спала. – Дайте руку. Он протянул. И в один миг был освобожден от браслета. Становилось все интересней. – Я хочу кое-что вам показать, Эдуард. Это не совсем законно, поэтому я очень надеюсь, что вы меня не выдадите. Согласны? Он кивнул, и тут же багряно-красный браслет лег на его запястье. Эдик уже нацелился на входную дверь, но женщина шагнула к ложному окну из матового стекла, поднесла свой браслет – тоже красный – к небольшому пульту. И немедленно окно превратилось в дверь, створки разъехались совершенно бесшумно. Эдуард смекнул, что это какое-то засекреченное отделение, раз вход в него такой странный. Пока выглядело все привычно. Здесь тоже были двери, холлы, только на удивление пустынно, словно давно наступила ночь или отделение было необитаемо. Но это едва ли, в заброшенных местах запах другой. В холлах в больших кадках тускло светились темные силуэты растений – Редкий знал от Эллы, что они скрещены с генами светлячков, и в его отделении такие стояли. Но так темно там не бывало никогда, а уж он побродил ночами… Вопросов Эдуард не задавал, хотя не терпелось узнать, что это за место и что тут происходит. Но его ведь и вели, чтобы дать некоторые ответы, поэтому дергать Верену не стоило, она и так, казалось, слегка не в себе. Вдруг женщина остановилась, словно засомневалась в чем-то. В полутьме медленно оглянулась на спутника: – Эдуард, вам наверняка кажется все это очень странным? – Люблю все странное, – заверил он. – Дело в том, что я кое-что слышала о вас. – Например? – напрягся Редкий. – Например, вы знаете о проекте «Первенцы» и уже много лет наблюдаете за ребятами, которые в рамках этого проекта появились на свет. Это так?