– Необычный вопрос. Все его внимание сосредоточено на мне, он ни на что не отвлекается, словно его искренне интересует то, что я скажу. Мне жаль, что приходится быть такой осторожной, потому что такие люди, как Зак, задают правильные вопросы и слушают ответы. Это проблема. Почти все мужчины, которых я встречала в жизни, не слушают вообще. Все то время, пока ты говоришь, они только и ждут возможности начать трепаться про свои любимые музыкальные группы, или пиво, или футбольные команды. Зак не такой. – Я думаю, что это хороший способ быстро узнать человека, – поясняет Зак. – Мы – это то, что нас злит. Я молчу. Я столько лет сдерживала свой гнев, что просто не осмеливаюсь выпустить его наружу. – Прости, – говорит Зак. – Я просто становлюсь любопытным, когда мне кто-то нравится. Ты не обязана делиться со мной самым личным. Я чувствую небольшую радость от его намека, что я ему нравлюсь, и решаю выбрать безопасный ответ. – Я не буду оригинальной, если скажу, что злюсь, когда люди проявляют жестокость по отношению к животным. Именно поэтому я работаю в приюте для животных. Мы болтаем еще примерно полчаса. Зак рассказывает, что он – один из активистов, пытающихся привлечь внимание к проблеме изменения климата, также он увлекается орнитологией. У меня появляется желание выбраться из дома и попытаться изменить мир, но, если честно, у меня столько проблем, что мне бы хотелось для начала разобраться со своей жизнью и при этом не развалиться на части. Я все откладывала поход к барной стойке за напитками. Зак предлагает это сделать, но он перед этим покупал нам напитки. Я осматриваюсь, вижу, что вроде бы все увлечены своими разговорами, поэтому спрыгиваю со стула и спешу заказать нам две пинты[32]. В ожидании заказа я вижу, что мужчина в конце барной стойки пристально на меня смотрит. Я быстро отворачиваюсь, но чувствую его взгляд, который он не отводит. Я про себя ругаю Зака, который заказал «Гиннесс»[33], ведь его так долго наливают. Мужчина направляется в мою сторону. Ему около сорока, стройный, если не считать небольшой пивной животик. Его слегка покачивает при ходьбе, и язык у него немного заплетается. – Эй, ты та девчонка? – спрашивает он. Я его игнорирую. – Это ты. Ты пряталась со змеями. Мое тело не может выбрать между ледяным спокойствием и дикой паникой. Паника побеждает. – Простите, меня сейчас стошнит! – ору я бармену. Я бросаюсь назад к Заку, хватаю куртку и говорю: – Прости, мне очень жаль, но я плохо себя чувствую. Мне нужно идти. Я несусь к двери и слышу, как мужик с пивным животиком орет: – Это ты! Ты! Девчонка из Красного дома. Будь я проклят! Я толкаю тяжелые распашные двери и вылетаю на холодный ночной воздух. За мной спешит Зак. – Эй, остановись! С тобой все в порядке? Я оглядываюсь – и вижу, как этот тип появляется из дверей, неся впереди себя свое пузо. Я хватаю Зака за руку и тяну за собой, переходя на бег. Мы несемся прочь от паба. Позади нас не слышно шагов. Этот мужик не сможет нас догнать. Мы добираемся до церковного двора, и я замедляю темп. Мы оба тяжело дышим. Того типа не видно, поэтому я буквально падаю на скамейку, Зак присаживается рядом со мной. Я уже собираюсь придумать какую-нибудь смехотворно изощренную ложь, но не вижу смысла. Рано или поздно Зак поймет, что я и есть Селестина. Может, мне удастся с этим справиться. Может, у Зака получится мне помочь. Я делаю глубокий вдох, какое-то время молчу, потом спрашиваю самым твердым голосом, на который только способна: – Ты слышал про убийства в Красном доме? Он хмурится. – Конечно. Их совершил тот подросток, который создавал компьютерные игры. Я киваю. Закрываю глаза. Не уверена, что смогу, но сейчас уже слишком поздно отступать. – Ты знаешь, что в доме находилась и маленькая девочка, которой удалось сбежать? – Да. Она спряталась со змеями. Смелая маленькая девочка. И тут у него буквально отваливается челюсть, глаза округляются, и он произносит: – О господи! – Да. – О господи, – повторяет Зак, хватает мою руку и просто держит ее в своей. А я начинаю плакать, и выглядит это так жалко. Обычно я не поливаю слезами людей, с которыми едва знакома. Зак обнимает меня обеими руками и говорит: – Ева, все нормально. Но… вау, бедная ты девочка. Это просто ужасно. Я беру себя в руки. – Я не хотела, чтобы люди знали, – говорю я. – Я хотела стать другим человеком, но теперь все снова всплывает. – Что ты имеешь в виду? – Я просто хочу быть нормальным человеком. – Так ты и есть нормальная. Нет, лучше, чем нормальная. Ты удивительная! Я улыбаюсь и шмыгаю носом. – Я в жутком состоянии. – Ты прекрасно справляешься. Я и представить не могу, как ужасно… Ты видела, как это все случилось? – Вероятно, да. Но я ничего не помню. Я сбежала и спряталась со змеями. – О, Ева, как это ужасно! А… Джозеф? Он все еще жив? Вроде бы я слышал, что он может быть в сознании? – Это пока еще не ясно. Пожалуйста, не говори никому, кто я. – Нет, нет, конечно, нет! Но я сделаю все, что смогу, чтобы тебе помочь. Мы с минуту сидим молча. Я знаю, что у нас ничего не выйдет, но мне хорошо оттого, что он знает. Глава 31 Я толкаю входную дверь своего дома и захожу в гостиную. И сразу замираю на месте. Что-то не так. Что-то изменилось. Я не понимаю, что вижу. Кто-то сдвинул мебель? Ноутбук по-прежнему стоит у дивана, стулья и письменный стол Пегги, похоже, там же, где я их оставила. Сдвинулся альбом с фотографиями Бенджи или мне кажется? Я протискиваюсь мимо письменного стола и иду в кухню, чтобы проверить окна. Все закрыты, и мне кажется, что надежно. Это старые деревянные окна, и я часто думала о том, что забраться в дом через них совсем нетрудно, но, похоже, они так и закрыты на шпингалеты. Я открываю несколько ящиков, смотрю на свои вещи. Там так и лежат неоткрытые коричневые конверты со счетами, которые я не оплатила. Но я не могу определить, трогал их кто-то или нет. Я осторожно поднимаюсь наверх, и у меня снова возникает странное чувство, но я ничего не могу точно понять. Я не могу точно сказать, что что-то сдвинули или что-то пропало, ведь явных следов нет. Я заглядываю под кровать. Мой ломик все еще там. Я прихожу к выводу, что у меня паранойя из-за того, что люди начинают понимать, кто я. Я не могу поверить, что призналась Заку. Я так привыкла прятаться, поэтому не знаю, как себя вести, когда люди знают правду. Я сижу на диване и думаю про те ламинированные листы. Я гадаю, сколько времени Пегги разговаривала с Джозефом и почему она никому про это не рассказывала. Судя по всему, она пыталась его защитить, не дать ему узнать, что он натворил, защитить от допросов полиции, но, с другой стороны, не было ли там еще чего-то? Может, Джозеф что-то рассказал ей про случившееся в ту ночь? Она спрятала его блокнот. Может, он что-то помнит, но не рассказывает. Если в ту ночь в убийствах участвовал кто-то еще, Джозеф может их бояться. Может, поэтому Пегги и хотела, чтобы Джозеф оставался в Красном доме вместе со мной. Он так уязвим. Больше, чем кто-либо. Ведь даже младенец может закричать. Я тянусь к ноутбуку и оказываюсь на «мегапопулярном» форуме, посвященном нашему делу. Страсти кипят даже сильнее, чем обычно. Большой Мальчик69 – Вы видели, что Нейт Армитедж запостил в «Инсте»? Он пишет, что собирается сотрудничать с Искателем! Дэн372 – Не может быть??? Что происходит? Большой Мальчик69 – Он выйдет из дома для встречи с Искателем. Это совсем нетипично для НА. А если они найдут общий язык, Нейт собирается пригласить его к себе домой.