Я вздыхаю. – Ей стало немного лучше, но иногда я просто на пределе сил. Я работаю день и ночь, чтобы обустроить гостевой домик. – Эсси не помогает с этим? – Нет, она занимается только Бенджи и Селли, хотя Селли теперь большую часть дня проводит в школе[44]. Честно говоря, Эсси весь день ходит в халате, хандрит и слоняется без дела. Она практически не готовит и не убирает. Все приходится делать мне. – Наверное, тебе тяжело. Я делаю глоток вина. – И она такая нетерпеливая с малышами, – продолжаю я. – Меня беспокоит, что она может устроить. – А она что-нибудь выкинула после?.. – Не думаю. Она сказала, что на днях разбила стакан, а Селли сообщила, что она плакала. Я действительно беспокоюсь. – О, Эндрю, какой же это для тебя стресс. Мне очень жаль. – На самом деле постоянный стресс. И она слишком мягка с Джозефом. Он слетает с катушек, и я уверен, что это происходит из-за того, что она ему все разрешает. Но что я могу поделать? – Он все еще гуляет по болоту с этим своим приятелем? У меня мурашки бегут по коже, когда я об этом думаю. Если честно, я бы продала дом на твоем месте. – Никто его не купит. Кто хочет жить в окружении озера крови? Делла издает нервный смешок. – На самом деле это не кровь. Я уже чувствую себя немного лучше. – Вообще-то, Эндрю, я хотела тебе кое-что рассказать. Я на днях видела Эсси, и ты никогда не догадаешься, с кем она пила кофе. – Что? Где ты ее видела? Я снова думаю про дядю Си-Со. У нее появился другой мужчина? – Я видела ее в Честерфилде, – сообщает Делла. – Это так странно, что я ее там увидела. Я чувствую раздражение. – Она не говорила мне, что ездила в Честерфилд. С кем она была? С мужчиной? – О нет. Ничего подобного. С твоей бывшей, с Фреей. Я ее не видела много лет. Я прищуриваюсь. – С моей Фреей? Чокнутой Фреей? – Да. Я ее не видела с тех пор, как ты с ней расстался. Много лет. – О чем, черт побери, эта сумасшедшая корова разговаривала с Эсси? Я вижу, как у меня подергивается нога. Я прекрасно помню Фрею. Даже слишком хорошо. Она мне покоя не давала после того, как между нами было все кончено. На каком-то этапе мне даже пришлось привлечь полицию. – Не знаю. Ни одна из них меня не заметила. И я к ним не подходила поздороваться. – Мне это совсем не нравится. Это женщина с неустойчивой психикой. Глава 40 Ева Уже поздно, мы сидим за столом в большой и просторной кухне Нейта, едим пиццу и пьем светлое пиво. Ну, я не ем, но пью пиво большими глотками, делая их один за другим, чтобы убрать ту сцену из своего сознания. То, как убивали моих родителей. Как головка моего маленького брата ударилась о прикроватную тумбочку. – Человек, который их застрелил, похож на Джозефа, – говорит Нейт. – Его одежда, его бейсболка. Но я думаю, что нам предстоит еще много чего открыть. Все не так просто. Меня тошнит, и мне одновременно хочется есть, и мне хочется, чтобы здесь рядом со мной находился кто-то, кто меня любит. Человек, который обнял бы меня и убрал эту картину из моего сознания. Я хочу, чтобы рядом была бабушка Пегги, а не люди, которым я не совсем доверяю. Теперь Нейт лучше ко мне относится, но только потому, что посчитал, что у меня есть особые способности, которые помогут добраться до скрытого уровня. – Герой, глазами которого мы смотрели, был маленьким, – отмечает Серена. – Глаза этого участника игры находились ниже выключателя. Мы в голове маленького ребенка. У меня холодеет в груди. Мы смотрели моими глазами. Нейт поворачивается ко мне. – Ты это видела? – Не помню. Если это была я, то Джозеф знал, что я не способна толком рассмотреть лица. Если Джозеф знал, что я не способна толком рассмотреть лица, то я хреновая свидетельница. Я всегда говорила себе, что моя лицевая слепота это результат травмы, полученной в ту ночь, поэтому, когда я кричала то, что записала камера – что это сделал Джозеф, – я знала, о чем говорю. Но лицевая слепота появилась не в ту ночь. Я ею уже страдала. Вопросов слишком много, и я не могу все это обсуждать с Сереной и Нейтом, не открыв им правду об этом моем недостатке и не объяснив, как все на самом деле плохо. Вероятно, я просто предположила, что убивал Джозеф, на основании одежды и прически, но я не могла быть уверена. Я помогла убедить всех, что это сделал Джозеф, но на самом деле я понятия не имела кто. – Твой отец сказал странную вещь. Странную, если допустить, что стрелял Джозеф, – говорит Серена. – Он сказал: «Пожалуйста, не трогайте моего ребенка». По-моему, это звучит так, словно он разговаривает не с близким родственником, не правда ли? – Да, это несколько странно, – соглашаюсь я. – Определенно, странное построение фразы, если обращаешься к сыну, – высказывает свое мнение Нейт. – Или, может, мы все слишком усложняем? – спрашиваю я. Я уже взяла себя в руки, и часть меня хочет, чтобы виновным оказался Джозеф, потому что тогда получится, что я, по крайней мере, не допустила ужасной ошибки. – У нас нет конкретных доказательств, что он этого не делал. – Кроме того, что всех, кто что-то знает, убивают или предпринимают такие попытки, – замечает Серена. – А если тот парень, который видел две машины, прав, то в доме в ту ночь находился кто-то еще. И если этот человек невиновен, он бы дал показания. Я вздыхаю. – Скорее всего, ты права. – Джозеф сделал лица расплывчатыми, – замечает Нейт. – Таким образом он передает какое-то послание. Я знаю, почему он так сделал. Он писал это для меня. И именно мне предстоит понять, что он хотел сказать. – Где подсказки? – спрашивает Серена. – Нам нужно поделиться друг с другом всем, что мы знаем об игре и обо всех людях, которые в нее включены. – Перед Сереной лежит блокнот, в руке она держит ручку. Для нее это все еще развлечение, хотя она должна видеть, как сильно меня потрясло увиденное. Она бросает взгляд на меня, потом опускает ладонь мне на руку. – Если Джозеф невиновен и в сознании, мы должны выяснить, что же произошло на самом деле. Серена и Нейт ведут себя так, словно знакомы много лет. У них столько общего в этом странном мире гейминга, в котором они живут. Маркус мало знает про этот мир, хотя продает игры в своем магазине. Он даже не знал про скрытый уровень. Нейт фактически ведет жизнь отшельника, но при этом спокойно болтает с Сереной. Я начинаю беспокоиться за Маркуса. Может, у Нейта и изуродовано лицо и ведет он себя как мудак, но в нем привлекает сочетание денег, компетентности и уязвимости. Нейт делает глоток пива. – Нам нужно больше информации, чтобы убедить полицию заново открыть дело. Я пытался с ними об этом говорить после того, как моя машина слетела с дороги. Но нам нужно больше, чтобы двигаться дальше. – В каком состоянии был Джозеф в ту ночь? – спрашивает Серена. – Он же приехал к тебе прямо после убийств. Он был измазан кровью? – Я его не видел, – отвечает Нейт. – Я слышал, как он приехал. Он сразу же пошел в переделанный гараж, которые мои родители выделили нам для наших занятий геймингом. Вы, наверное, посчитаете меня очень испорченным, услышав все это, и, наверное, так и было. Мы были так одержимы этой игрой, что иногда мы едва ли перекидывались парой фраз за целый день в процессе работы. Если у Джозефа появлялась какая-то мысль, он обычно приезжал ко мне и шел прямиком в гараж, даже не заходил поздороваться. Иногда он там оставался и работал всю ночь. В гараже стояла раскладушка. После той ночи я проверил время – он вносил изменения до самого утра. И после него осталось несколько грязных чашек кофе. Теперь у меня такое ощущение, будто я плыву над самой собой, я эмоционально отстранилась от всего этого. – А наши родители за него не беспокоились? – спрашиваю я. – Если он не приходил ночевать? – Обычно он их предупреждал, что останется у меня, и они к этому нормально относились. Поэтому в ту ночь мне и в голову не пришло, что что-то не так. – Твои родители не возражали против того, что Джозеф ночевал у вас и работал над игрой? – Я был настоящей занозой в заднице до того, как начал тусоваться с Джозефом, – говорит Нейт. – Связался с дурной компанией, типа того. На самом деле они даже радовались, что я стал проводить все время в работе над игрой. По крайней мере, они знали, где я, они считали Джозефа подходящей компанией, пусть и несколько замкнутым. Он был интровертом. Конечно, после случившегося их все резко осуждали. Нейт берет кусок пиццы, сворачивает его и засовывает в рот, но потом бросает взгляд на Серену и прикрывает рот, пока жует. Похоже, Серена совершенно спокойно относится к наполовину торчащему изо рта куску пиццы. – Так что в ту ночь ты даже его не видел? – уточняет она.