Я усаживаюсь на стул. – Я не знаю, что происходит, – заявляю я. – Только что приезжала полиция и сообщила, что ты, Эсси и Бенджи мертвы, – сообщает Грегори. – Они сказали, что вас всех убил Джозеф и поджег дом. – Селли в порядке? Моя красавица Селли. Не могу поверить, что оставил ее в горящем доме. Я лишился рассудка. – Да. Ее нашли со змеями. Она с Деллой. – О, слава богу. – Эндрю, почему они считают тебя мертвым? Я слишком устал, чтобы врать. – У Эсси был другой мужчина. Она собиралась сбежать вместе с ним. Он – отец Бенджи. Я не хотел. Я не собирался их убивать. Мама смотрит на меня с ужасом. – Это ты их убил? Бенджи мертв? Она снова плачет, мне хочется ее обнять, но я не могу, потому что все случилось из-за меня. Поэтому я просто киваю. У меня больше ни на что нет сил. – Ты убил того мужика? – уточняет Грегори. – Это его машина стоит на дороге? – Наверное. Джозеф забрал мою. – О боже! – восклицает Грегори. – Как ты мог? – Не знаю, черт побери! Я не собирался. Эсси пошла на меня. Я не собирался ее убивать, я не собирался убивать Бенджи. Как Бенджи может быть мертв? – Они нашли Джозефа. Он врезался на машине в дерево. Он был весь в крови, в машине лежало ружье. Полиция думает, что это его рук дело. – Они обвиняют Джозефа? – переспрашиваю я. – Нам нужно позвонить в полицию, – говорит мама между всхлипываниями. – Сообщить им, что ты не умер. Грегори берет маму за руку и накрывает ее ладонь своей. – Подожди, не торопись. Не надо… спешить, а то наделаем глупостей. Где ключи от машины этого типа? Я опускаю руку в карман, отдаю Грегори ключи. Он хватает их и уходит из кухни. Мы сидим вместе с мамой. Я молчу, я в шоке, она то и дело сглатывает и утирает глаза. Возвращается Грегори и снова усаживается за стол. – Возможно, будет лучше, если ты какое-то время просто не станешь нигде показываться – пока мы не поймем, как тут все обернется, – предлагает он. Я растерянно качаю головой. Если кто-то хочет сказать мне, что делать, я так и сделаю. – Джозеф в отделении интенсивной терапии, – говорит Грегори. – Врачи практически уверены, что он не выживет. Простите, что я говорю так жестко, но почему бы не свалить вину на него? Какое это имеет значение? Ведь он все равно умрет. – Я не понимаю, – признается мама, но до меня постепенно доходит. – Этот тип собрал вещи, приготовился к побегу, – объясняет Грегори. – В машине лежит его паспорт, масса других документов и много денег. Три чемодана с одеждой. Он планировал исчезнуть. – С Эсси? – спрашиваю я слабым голосом. – Думаю, да. – Они хотели сбежать с детьми. Моими детьми. – Похоже на то, – пожимает плечами Грегори. – Она никогда не говорила мне, что хочет уйти. – В моей жизни все не так, как я себе представлял. – Как я понимаю, ты можешь быть… чрезмерно напористым, – говорит Грегори. – Как с Фреей. Она же ушла от тебя. – Фрея? О боже, Эсси же с ней встречалась. Их видела Делла. Вероятно, Фрея наврала ей с три короба про меня. Именно поэтому все и случилось. Вы же знаете, что Фрея была сумасшедшей. – Суд так не посчитал, – вспоминает мама, вытирая глаза. – Просто так запретительные судебные приказы[51] не издают. Я бью кулаком по столу. – Она наврала! Я не думаю, что Эсси хотела уйти. Этот мужик пытался ее уговорить. Она не собрала вещи. Этот чертов ублюдок пытался увезти ее силой. Она даже сказала мне, что не хочет с ним уходить. – Ну, что бы там ни было, похоже, что он планировал исчезнуть. А полиция считает, что он – это ты. – Но его родственники его опознают. – Полиция думает, что это ты, – повторяет Грегори и говорит таким тоном, словно разговаривает с ребенком. – Его родственникам не придется никого опознавать. Нам придется опознавать тебя. – О-о, – до меня наконец доходит. – Нет, нет, нет. – Мама встает и идет к чайнику. – Это безумие. Родственники этого мужчины сообщат о его исчезновении. Или полиция сделает анализ ДНК. Или Джозеф придет в себя. Есть еще миллион других причин, по которым это безумие. И что будет делать Эндрю? Исчезнет и притворится этим мужчиной? – Может, и так, – отвечает Грегори. – На данном этапе он немногое теряет. – Я должен сдаться полиции, – говорю я. – Скажу, что это была самооборона. Скажу, что принял его за вора-взломщика, который залез в наш дом. – Три человека мертвы, – напоминает Грегори. Я закрываю глаза и сожалею о том, что тоже не умер. Когда я открываю глаза, то вижу на лице у Грегори то задумчивое выражение, которое у него обычно появлялось, когда он выигрывал у меня в «Монополию». Я прикидываю, не думает ли он уже про мою страховку – у меня же застрахована жизнь. Его обычно мало беспокоит мое благополучие, но его очень волнуют мои деньги, и он умен. Он наклоняет голову. – Как насчет того, чтобы сесть в машину этого типа и уехать на ней далеко-далеко? Чтобы этой чертовой машины здесь и близко не было. На какое-то время. Пока мы не увидим, как обернется дело. Где твой телефон? – В Красном доме. И мой бумажник. – Отлично. В этом пикапе лежат деньги. Иди туда. Поезжай куда-нибудь и заселяйся в мини-отель. Плати наличными. Телефон этого типа ты видел? – Он лежал в рюкзаке. Я бросил его в красный пруд. Грегори вздыхает. – Это, конечно, не идеальный вариант. Если они его найдут, тебе крышка. Я молчу. Я не знаю, что думать. – Маловероятно, что полиция станет обыскивать пруд, – продолжает Грегори. – Давай оставим его там. – Но, Грегори… – открывает рот мама и замолкает, потом спрашивает: – С Селли точно все в порядке? – Да! Она у меня дома. С ней все в порядке. – Хорошо, – киваю я. – Я все сделаю. Давайте посмотрим, как обернется дело. Глава 65 Ева После того как мои глаза привыкают к темноте и мне удается привести дыхание в норму, я вижу, что нахожусь на полуподвальном этаже фолли. Это еще одна круглая комната, подобная той, что сверху. Холодная вода из болота заполняет нижнюю часть помещения, примерно на метр от пола. Здесь всего одно окно, расположено оно предположительно выше уровня воды снаружи, слишком высоко – мне до него не достать. Я не в воде, а на каменных ступенях, но так замерзла, что едва ли могу думать. Я все еще продолжаю сильно дрожать. Если я не найду выход, то заработаю гипотермию. Я утрачу способность разумно мыслить, пользоваться собственными пальцами. Я умру.