Часть 59 из 67 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я не могу смотреть на то, что сотворил. Мне начинает казаться, что если я смогу от всего этого избавиться, то оно перестанет быть реальным. Все будет так, словно ничего не произошло.
Я выбегаю на улицу к небольшому сараю, где у нас стоит квадроцикл, и хватаю канистру с бензином. Я бегу назад, достаю коробок спичек из ящика в кухне, затем возвращаюсь в спальню. Я поливаю бензином всю комнату. Кровать, книжный шкаф с моими любимыми детскими книгами, с нашими фотоальбомами, среди которых и серебряный с нашей свадьбы. Я также поливаю все тела, но закрываю глаза, когда это делаю. Мне просто нужно от всего этого избавиться. Я чиркаю спичкой – и убегаю.
Я в кухне, ищу на столе ключи от машины. Их там нет. Я выглядываю на улицу и вижу, что и моей машины тоже нет, но мне нужно отсюда убраться. Я просто не могу больше здесь находиться, а теперь еще и дым ползет по коридору из спальни.
На столе лежат другие ключи. Его. Рядом с ними небольшой рюкзак. Я заглядываю внутрь, вижу телефон и несколько листов бумаги – распечатка маршрута из навигатора. Ублюдок распечатал себе инструкции, как убраться отсюда и украсть мою жену и детей. И там есть что-то еще. Что-то гладкое и твердое. Я достаю этот предмет, и он оказывается керамической птицей. Сине-желтой. Я засовываю ее назад, хватаю ключи, рюкзак и выбегаю из дома.
На улице темно, болото пахнет кровью. Я бросаю рюкзак в сторону пруда. Пусть с ним угри разбираются. Я слышу, как он шлепается на воду, всплеск – и все, его больше нет. Я только знаю, что мне нужно убраться отсюда. Я не могу думать.
Я сажусь в пикап, и инстинкт везет меня через болото к дому моей матери – тому, где я провел детство, нормальному дому, не чудовищному Красному дому, где ничего хорошего просто не могло быть. Я хочу свернуться калачиком на мягкой кровати в моей детской спальне. Если я смогу это сделать, то все произошедшее перестанет быть реальным. Я смогу заставить все это исчезнуть.
Я еду миль двадцать или около того в трансе, а когда добираюсь до дома, испытываю шок от того, что мать спит. Это глупо, потому что уже поздно и, конечно, она легла. Я достаю запасной ключ из-под каменного ежа (дурацкое место для тайника) и захожу в дом.
Я так и не осознал случившееся. Но я даже рад, потому что не уверен, что смогу с этим справиться. Пошатываясь, я иду в свою спальню, срываю с себя заляпанную кровью одежду и падаю на кровать. Я тихо лежу там, по моему лицу катятся слезы. Слез больше, чем я мог себе представить. Я не думал, что их может быть так много.
Глава 63
Ева
Мы выходим через заднюю дверь и идем через старый двор, где, вероятно, стригли овец, мимо змей.
– В годы моего детства на месте болота были пастбища с сочной травой, – сообщает отец. – Небольшие поля, разделенные насыпями. Их редко подтапливало. Я никогда не знал, сколько усилий требовалось, чтобы поддерживать их в таком состоянии. Чтобы все не ушло под воду.
Я смотрю на болото. Солнце висит низко, значит, это закат придает ему красный оттенок. Я вижу верхушки насыпей, поднимающихся из воды на границах старых полей.
– А по этим насыпям на самом деле можно пройти? – спрашиваю я. – Они не рухнут?
– Некоторые все еще прочные. Но нужно знать, по каким идти. Некоторые обвалятся, если ступишь на них.
Мы идем по тропинке у края странного острова, на котором стоит ферма, к блестящей красной поверхности болота.
– Это ты сделал? – спрашиваю я. – Ты убил маму и ее… того мужчину?
Он поворачивается и смотрит на меня, в розовом свете его лицо выглядит румяным и здоровым. Но он не отвечает.
– И ты украл документы того мужчины и его личность? – продолжаю я задавать вопросы.
Он снова не отвечает.
Мы поднимаемся на насыпь у границы первого поля. Она кажется крепкой и твердой, но, когда мы идем по ней, болото окружает нас со всех сторон. Оно источает сладкий и одновременно острый запах, который я не встречала больше нигде.
Мы довольно далеко углубились в болото, но я так пока и не вижу фолли. Здание гораздо дальше, чем я думала. Мы дошли до конца одного поля и повернули под прямым углом, а не продолжили путь по той же насыпи.
– По той идти небезопасно, – поясняет мой спутник.
Я пытаюсь воспроизвести в памяти листок бумаги с указателями. Конечно, мы идем в противоположном направлении – в игре Джозефа нужно добраться от фолли до Красного дома, но я все равно стараюсь удерживать те буквы в памяти. Юг, восток и запад – Ю, В и З. Я пытаюсь понять, идем ли мы тем путем, который Джозеф включил в свою игру, но не могу сосредоточиться, когда этот странный человек шагает передо мной.
– Мы не успеем вернуться при свете дня, – говорю я. – И еще холодает.
Я поплотнее закутываюсь в куртку, в процессе у меня соскальзывает нога, она едет по грязи на боковой стороне насыпи. Ступня оказывается в воде, я зачерпываю воду ботинком и резко вдыхаю. Вода ледяная.
– Это безумие, – говорю я. – Я хочу вернуться назад.
– Мы почти пришли. – Мужчина, которого я принимаю за своего отца, направляет вперед луч фонарика.
Вот оно, это здание. Фолли. Маленький замок с башенками, который погружается в болото.
Я с трудом иду вперед, к ботинкам прилипла грязь. Я ругаю себя за то, что не взяла фонарик. Я полностью полагаюсь на этого мужчину – на то, что он поможет мне вернуться назад в темноте.
Наконец мы оказываемся у фолли. Мы подходим к зданию сзади. Его фасад смотрит на усадьбу, когда-то между ними пролегала мощеная дорога, но ее поглотило болото.
Мы поднимаемся по каменным ступеням и заходим через богато украшенную дверь.
– Что ты хочешь мне показать? – спрашиваю я. – Мне нужно отсюда выбираться.
Мы находимся в пустой круглой комнате. Каменные ступени ведут на следующий уровень, в противоположной части комнаты несколько ступеней ведут вниз, к еще одной двери.
Я осторожно иду туда и смотрю вниз. Ступени уходят в темноту.
– Твоя подруга ответила на твое сообщение? – спрашивает мужчина.
Я достаю телефон из кармана.
Он хватает телефон и толкает меня. Я падаю лицом вперед.
Я лечу вниз по ступеням и оказываюсь в воде, она настолько ледяная, что я судорожно хватаю воздух широко раскрытым ртом. Я изо всех сил карабкаюсь вверх по ступеням. Невероятно холодно. Мои конечности не хотят двигаться, я дрожу так сильно, что мои зубы буквально клацают. Я не могу восстановить дыхание.
Я ползу к двери, поднимаюсь и пытаюсь найти ручку или какую-то точку опоры, чтобы ее открыть.
Но я уже знаю, что ручки нет. Дверь не откроется.
Он меня запер.
Глава 64
Эндрю
На следующий день
Я не спал, но, похоже, мое тело само впало в своего рода спячку, отказываясь принимать случившееся. Сейчас, должно быть, около шести утра, и кто-то колотит во входную дверь.
Я слышу голоса. Мама. Грегори.
Я тянусь за своим телефоном и вспоминаю, что оставил его в Красном доме. Я все там оставил, включая бумажник.
Грегори кричит.
– Ты слышала новости? Мама? Он их убил! О боже, он убил их всех!
– Кто? – спрашивает мама. – Что случилось? Успокойся, Грегори, и расскажи мне, что случилось.
– Эндрю мертв, – сообщает Грегори. – И Эсси, и Бенджи. Все мертвы. Их убил Джозеф. А затем он разбился на машине. Вероятно, он тоже умрет. Приходила полиция. Джозеф сошел с ума. Эндрю говорил, что с ним не все в порядке. Я думал, что он преувеличивает. О господи!
Мама молчит, я только слышу, как она громко вдохнула воздух. Мой мозг пытается разобраться со всем этим. Грегори говорит, что я мертв. И что меня убил Джозеф. Полиция приезжала к нему домой и сообщила ему, что я мертв.
Теперь мама издает такой нечеловеческий вой, от которого у меня все разрывается внутри.
Я сажусь на кровати. Это, должно быть, сон. Мой мозг так с этим справляется. Если я мертв, то мне не нужно беспокоиться о случившемся.
Я открываю глаза так широко, как только могу. Я обычно так делаю, если понимаю, что сплю и пытаюсь проснуться, но чувствую, что сейчас я не сплю. Я не могу еще больше проснуться! Я пытаюсь встать. Я совершенно точно не сплю. Я натягиваю старые спортивные штаны и футболку, которую мама так и не выбросила, и иду к двери. Я выхожу в коридор, оттуда иду в кухню.
Грегори кричит.
– Я мертв? – спрашиваю я.
Мама вскакивает и обнимает меня, продолжая всхлипывать.
– О, мой мальчик, – снова и снова повторяет она.
Грегори сидит за кухонным столом, моргает, потом спрашивает:
– Какого черта?..