Убитый крестьянин. Меня могут уволить из медсестер. И я продолжала и продолжала все в том же духе и, наконец, написала: Осуждение. И заострила внимание на этой строчке. Больше всего я боялась не того, что поспособствую распространению клеветы на наследного принца, и даже не того, что могу лишиться жизни. Мой страх не простирался так далеко. Я боялась неодобрения отца и равных ему — людей власть имеющих и уважаемых. Почему-то я верила, что стоит только отцу признать мои достоинства, и это признание станет почетным знаком, который не смогут не увидеть все остальные. И, наверное, из-за такого желания отец стал для меня вроде как привидением, не отпускавшим мои мысли ни на секунду. Наверное, все это началось в тот самый день, когда он приехал в Хёминсо пять лет тому назад. «Ваши преподаватели хорошо отзываются о тебе, — сказал он. — Говорят, со временем ты вполне сможешь стать о-ыйнё, медсестрой самого высокого ранга; женщиной, которой доверяет и которую уважает сам король. Я не очень-то этим людям верю, но, возможно, ты сумеешь удивить меня». Его глаза улыбались, и я запомнила этот взгляд навсегда. С тех пор меня преследовало желание заслужить еще один такой взгляд и страх, что я никогда его не удостоюсь. И этот страх иногда сопровождался гневом. Я взяла исписанный листок и смяла в кулаке. На кону жизнь медсестры Чонсу, а я беспокоюсь, одобрит ли отец мои поступки. Это показалось мне таким пошлым, таким эгоистичным. Я не желала быть девушкой, которая боится поступать правильно исключительно из страха перед тем, что подумают о ней окружающие. А я понимала, что правильно и хорошо. И была столь же уверена в этом, как и в сияющем в небе солнце. * * * На следующее утро я надела новую, с иголочки, форму медсестры. Обычно я приносила ее во дворец и переодевалась там, чтобы не испачкать по дороге подол юбки, но сегодня мне не хотелось выставлять на всеобщее обозрение покрытую сыпью кожу. Замаскировав покраснения на руках и лице с помощью длинных рукавов и пудры, я тихо выскользнула из дома, надеясь, что не разбужу маленького брата, и ступила в раннее утро. Все окружающее затягивал белый туман; мои ноздри наполнил запах готовых распуститься почек. Зима подходила к концу. Я подобрала подол и побежала по дороге, желая стряхнуть с себя излишнее возбуждение. И бежала до тех пор, пока мои легкие, казалось, не воспламенились, а лоб не покрылся каплями пота. Так я быстро добралась до ворот крепости и на полпути к дворцу поймала обращенный на меня взгляд Чиын — она шла, ссутулив плечи и вцепившись в сумку. — Чиын-а, — позвала ее я. Чиын вздрогнула и, завертевшись на месте, уронила сумку, ее лицо сильно побледнело. — Ах, это ты! — выдохнула она с облегчением, кладя руку на грудь. — А я так испугалась. Я подняла ее холщовую сумку, в которой, как я знала, лежит ее медицинская форма, и протянула ей. — Что с тобой? — Я плохо спала. — Она посмотрела на меня. — У меня не было возможности поговорить с тобой во дворце два дня тому назад. Я хотела спросить, как ты. Хотела разузнать об убийствах. Мой двоюродный брат сказал, что с теми девушками поступили невероятно ужасно. От теплого чувства, охватившего меня при виде Чиын, не осталось и следа — я моментально вспомнила об Оджине и о том, что мне нужно срочно принять важнейшее решение. Трудно было поверить, что мой жизненный путь совпал с жизненным путем человека, о котором Чиын твердила мне долгие годы. Она была девушкой незнатной и называла его «мой двоюродный брат», или «молодой мастер Со», или «инспектор Со» с тех самых пор, как он поселился в доме ее отца, чтобы учиться в столице. — Что такое? — насторожилась Чиын. Я, должно быть, смотрела на нее пустым взглядом. — Твоего двоюродного брата зовут Со Оджин, верно? — спросила я, в глубине души все еще не веря. — Его ты называешь юным дарованием? Чиын кивнула, и мы пошли во дворец вместе. — А ты с ним встречалась? Может, видела его в тот день в Хёминсо? Он только что вернулся из далекого путешествия. — Чиын покачала головой. — Думаю, он расследовал какое-то преступление в провинции и вернулся оттуда одетый как бедняк. — Но… — Я все еще не могла смириться с тем, что он так молод, и меня по-прежнему мучила зависть. — Трудно представить, что он стал чонсагваном в столь юном возрасте. — Предыдущему инспектору был всего двадцать один год, — пожала плечами Чиын. — Инспекторы часто бывают молодыми. Никому нет дела до того, сколько им лет, если они происходят из хороших семей. Я замолчала и нахмурилась. Я все пыталась осознать, как восемнадцатилетний юноша может вести полицейское расследование. Оказавшись у ворот во дворец, мы предъявили свои жетоны, и нас пропустили на дворцовую территорию. — После работы я хочу зайти в книжную лавку, — сказала Чиын. К ней понемногу начал возвращаться естественный цвет лица, и она уже не так сильно походила на привидение. — Хочешь, пойдем вместе? Когда мы с Чиын работали в Хёминсо, то очень любили проводить свободное время в книжной лавке господина Чана, особенно Чиын — в самые мрачные дни она всегда сбегала туда. — Надеюсь, что когда-нибудь получу экземпляр… — Чиын огляделась и прошептала: — «Истории Унён». Мои губы тронула легкая усмешка. Эта история повествовала о неправедной любви придворной дамы и молодого ученого. Как только мы начали работать во дворце, Чиын принялась упорно искать эту книгу. — Но… — По лицу Чиын пробежала тень. Уголок улыбки нервно дернулся. — Возможно, «История Унён» — не самое подходящее для нынешнего времени чтение. Мне кажется, она будет напоминать о смерти женщины из дворца. Как ее звали? Придворная дама Анби? И тут я почувствовала, что за нами кто-то наблюдает. Перед нами стоял врач Нансин: брови его были слегка насуплены, руки прятались в рукавах халата, полы которого развевались на холодном ветру. На секунду я испугалась, что он слышал наш разговор о скандальной книге и отругает нас либо за него, либо за обсуждение случившегося в Хёминсо. Но потом я поняла, что выглядит он скорее чем-то озабоченным, чем сердитым. — Медсестра Хён. — В его голосе прозвучала тревожная нотка. У меня тут же напряглись плечи. — Госпожа Хегён хочет поговорить с тобой в своей резиденции. «Почему?» — хотелось спросить мне. Но я успела усвоить, что во дворце нужно уметь вовремя прикусить язык и подчиняться. И не задавать вопросов. Крепко сцепив пальцы, я медленно склонила голову: — Да, ыйвон-ним. — Но ты лучше немного обожди. Не ходи пока. — Его обеспокоенный взгляд остановился на моей склоненной голове. — Там сейчас наследный принц, и тебе лучше с ним не встречаться. — А затем еле слышно добавил: — Ты очень похожа на его покойную сестру, принцессу Хвахёп. И он может… огорчиться при виде тебя. * * * Не в первый раз кто-то отмечал мое сходство с принцессой. Сама госпожа Хегён признала два дня тому назад, что я вылитая покойная сестра наследного принца. Я ждала, пока Чиын переоденется в рабочую форму, и смотрела в лужу растаявшего снега. Мое отражение дрожало на ее поверхности — а может, это было отражение принцессы Хвахёп. Напудренное белое лицо с тонкими чертами резко контрастировало с темными ресницами цвета полуночи и волосами цвета безлунной ночи. Но разве мое сходство с принцессой Хвахёп имело какое-нибудь значение? Почему мне следовало бояться наследного принца? Он обожал свою седьмую сестру, ну и что в этом могло быть плохого для меня? Я слышала когда-то, что принцесса Хвахёп была единственным другом, единственной сподвижницей наследного принца. Их ненавидели куда сильнее, чем других королевских детей, и это общее несчастье сплотило их. Чуть посомневавшись, я пренебрегла советом врача Нансин и вместо этого взяла в кладовой поднос, чтобы не создавалось впечатление, будто я шатаюсь без дела. Мне представился, вероятно, единственный шанс увидеть принца. А мне очень хотелось узнать: кто же этот принц, о котором все вокруг шепчутся? Убийца ли он или же невинный и оклеветанный молодой человек? Я поспешила уйти из Королевской аптеки и направилась к резиденции госпожи Хегён, глядя на гору, возвышающуюся вдали, молчаливую свидетельницу происходящего во дворце. Войдя внутрь, я остановилась у колонны передохнуть. Время текло медленно, но потом мне в глаза бросился блеск синего шелка, халат, сияющий серебристыми драконами. Наследный принц. Я стояла совершенно неподвижно и смотрела на него, не в силах моргнуть или вздохнуть, не в силах отвести взгляд. Он был красивым молодым человеком, с прекрасной кожей, с четким профилем и лишенными какого-либо выражения черными глазами, впитавшими в себя все пространство пустого дворца. Двигался он с грацией оленя, но сложен был как генерал. Я попыталась представить его убивающим женщин из Хёминсо мечом, но обнаружила вдруг, что воскрешаю в памяти мифы о богах и прочих бессмертных, истории, передававшиеся из поколения в поколение с начала времен. Я почти понимала, почему командир Сон решил не расследовать дело, не беспокоить наследного принца. Я смотрела, как его высочество проходит мимо меня в сопровождении свиты, и мне казалось, что этот человек — само королевство. Никто не мог сравниться с ним в величии. Он был нашим будущим. Неожиданно из резиденции госпожи выбежал щенок. Маленький меховой комочек прокатился по талому снегу, побарахтался в грязи, а затем, взвизгнув, ткнулся в халат его высочества. Спутники принца замерли на месте. Наследный принц сел на корточки и потянулся к щенку, и моя спина застыла, словно ее заморозили. Я очень боялась, что он ударит бестолковое создание — ведь оно испачкало его красивейший халат. Но вместо этого в черных, ничего не выражающих глазах принца появилась нежность, он поднял щенка перед собой и даже не поморщился, когда тот слюняво облизал ему губы. — На улице холодно, Кон-а. — Глубокий ровный голос его высочества походил на журчание весеннего ручья. — Тебе надо вернуться в дом, малыш. — Он жестом дал распоряжение одной из своих сопровождающих: — Отнеси его обратно к матери. Затем он поднялся на ноги и исчез в воротах. Во мне разгорелось любопытство, и оно выманило меня из укрытия. Вне всякого сомнения, доброта наследного принца к животным означала, что он добр и по отношению ко всему человечеству… Держась в нескольких шагах позади его свиты, я последовала за ним во дворец Чхандок. Когда все они остановились перед воротами, я пристроилась в самый конец этой небольшой толпы, и стражники пропустили меня на территорию дворца вместе с ней. Там я наконец подняла голову и огляделась. Длинное здание — с рядами красных колонн и нефритово-зелеными окнами, с крышей, напоминающей черного дракона с зеленым брюхом, — обрамляло квадратный двор. И в этом ограниченном стенами пространстве царили тишина и спокойствие. А потом я увидела под крышей вывеску. И кровь у меня в жилах заледенела. ЗАЛ ХИДЖОНДАН[23]. Кабинет короля. «Тебя здесь быть не должно», — прошипел мне внутренний голос, предупреждая об опасности. Я оглянулась через плечо и увидела, что стражники прямо-таки сверлят меня взглядом. Мне было необходимо уйти прямо сейчас, прежде чем я привлеку всеобщее внимание, но ноги у меня не двигались. Я осознала, что жду чего-то такого, что заставит меня пройти в глубь дворца. Я жаждала узнать, о чем шепчутся в кабинете короля. Возможно, именно он был средоточием всех тайн. А ещё, возможно, я раз и навсегда пойму, гиблое ли это дело — расследовать что-то, связанное с этим местом и этими людьми. Я сделала глубокий вдох и попыталась принять беззаботный вид. Я шла медленно, бесцельно и прислушивалась ко всем разговорам в надежде получить хоть какую подсказку. На ярком карнизе сидели две вороны, и воздух наполняло их хриплое карканье. Поскрипывали на ветру сосны. А затем я услышала голоса. Я пошла на них и оказалась на заднем дворе, где увидела в стене по крайней мере дюжину закрытых экранами окон. В одном из экранов я разглядела небольшое отверстие. Кем оно проделано? Может, шпионом? Я глянула в него и увидела ряды коленопреклоненных ученых в шелковых мантиях и с опущенными головами. Среди них стоял на коленях и наследный принц. В другой части зала, совершенно одинокий, сидел на невысоком возвышении белобородый король, одетый в красный с драконами халат и черный головной убор. На стене у него за спиной я увидела живописные изображения солнца, луны и горных вершин, которые символизировали, что сам он — солнце, луна и горы. — Я прочитал это в молодости и до сих пор могу процитировать наизусть. — Король поднял перед собой внушительной толщины том. — Ты же не помнишь ни строчки. Вот почему ты не способен ничего объяснить. Если ты хочешь что-то понять, то обязательно должен это запомнить. — Мне очень жаль, но я не тот сын, каким вы хотели бы меня видеть. — Голос наследного принца был ровным, почти бесцветным, лицо его ничего не выражало. — И, кроме того, в последнее время я был очень болен, чтобы учиться, отец. Король Ёнджо нетерпеливо вздохнул и пробежался глазами по ряду ученых перед ним. — Вечно ты лжешь мне. Просто тебе не нравится учиться.