— Правда? — спросила она, изучая мое лицо. — Ты говоришь, все дело в расследовании, но ни один аристократ не одолжит лошадь девушке вроде тебя, ничего не требуя взамен. — Но между нами ничего такого не было. — Он хочет, чтобы ты стала его любовницей. Сейчас это модно — молодые аристократы ищут себе любовниц среди ыйнё. И те не только спят с ними, но и оказывают медицинскую помощь. «Ты совершенно не знаешь меня», — вертелось у меня на языке. — У меня нет намерения становиться чьей-то любовницей. — Хорошо. Тогда не имей с ним никаких дел. Ее замечание одновременно ошарашило и разозлило меня. — Ты же его даже не знаешь… — Это требование твоего отца. Он приходил два дня тому назад и велел хорошенько присматривать за тобой и, кроме того, напомнить об обещании, которое ты ему дала. Мне померещился призрак отца, и по моей коже пробежал мороз. Меня преследовал его хмурый, оценивающий взгляд. — Мамочка, — прошептала я, — пожалуйста, не говори ему ничего. Я ничего не расследую, но отец поймет все неправильно… — Твой отец правильно предположил, что инспектор Со попросит у тебя помощи. Он сказал, что этот молодой человек — довольно противоречивая фигура, что он не в ладах с командиром и мнит себя полицейским начальником с пятидесятилетним опытом работы. — Ее голос был лишен каких-либо эмоций, она поднесла трубку к губам, затянулась и выдохнула кольца дыма. — Твой отец, похоже, думает, что все они поначалу такие, эти молодые инспекторы. У них горят глаза, они амбициозны и полны решимости изменить мир. Готовы принять мученическую смерть ради торжества справедливости. Но реальность быстро ставит их на место. — Инспектор Со расследует дело, руководствуясь вовсе не амбициями. У него есть на то важные причины. — Внутри у меня все горело, словно я тоже вдохнула дым, меня возмутило, что отец совершенно не понимает Оджина. Тот занимался этим делом, потому что некогда был жестоко убит его отец. Никто не имел права останавливать его или меня. — Жизнь медсестры Чонсу в опасности, а отец не знает, что командир Сон все портит! Глядя на меня пустыми глазами, мать ровным голосом пробормотала: — Тогда не слушай своего отца. Я страшно удивилась. — Что ты хочешь сказать? — Твоя наставница, медсестра Чонсу… Она для тебя все равно что семья. — Мать помолчала. — Она лучше, чем мы с отцом. Я застыла. Я всегда именно так и считала, но не подозревала, что мать тоже это понимает. — Ты вернулась домой поздно, да еще и с инспектором, известным своим независимым нравом. И мне остается только заключить, что ты ищешь возможность освободить свою наставницу. Я не верю, что ты просто отвечала на вопросы. Он не стал бы провожать тебя, будь оно так. Ты ему помогаешь, верно? — Да, — прошептала я, не в силах поверить, что откровенничаю с матерью. Она замолчала, погрузившись в раздумья. Когда она вновь заговорила, ее окутывало густое облако дыма: — Не говори никому, что я тебе это сказала, но у твоего отца есть и более веская причина не желать твоего участия в расследовании. Я, охваченная леденящим испугом, но и заинтригованная, ждала, что еще она скажет. Кем была эта женщина, которую я называла матерью? Мы долгие годы жили под одной крышей, но сейчас мне казалось, что я вижу ее впервые. Что изменилось? — Твой отец приезжал ко мне два дня тому назад, и знаешь, что он сказал? — продолжала она. — Он сказал, ходят слухи, будто женщин из Хёминсо убил принц. Но отец совершенно уверен, что тот ни при чем. Она опять замолчала, а я опять, затаив дыхание, ждала, что она скажет дальше. В ее глазах зажегся свет, и он словно вынуждал меня увидеть что-то. А затем мне в голову пришла ужасная мысль: — Ты думаешь… отец в этом замешан? — Твой отец не имеет никакого отношения к убийству, — уверенно ответила мать. — Я разговаривала с его новой наложницей, и она сказала, что он был с ней почти до самого окончания комендантского часа. Он не убийца, но он определенно что-то знает. В голове у меня вертелось множество вопросов. — Мне следует поговорить с ним. Она выгнула бровь: — Только попробуй, и он разгневается. — Но ему что-то известно. Что… что же мне делать? — растерялась я. — Действуй втихомолку, дитя мое. Не говори со своим отцом… но пообщайся со сторожем. — Со сторожем Квоном? — Слуги все видят и слышат. — Она опять затянулась, а затем задержала взгляд на столе с изображениями драконов. И тихо пробормотала: — Если будешь продолжать расследование, запомни: сначала выбери путь, по которому пойдешь. А выбрав, взвесь все обстоятельства и учти возможные последствия. Чтобы ни о чем потом не жалеть. Я уставилась на мать: — Какие обстоятельства и последствия? Она выдержала мой взгляд: — Если то, что истинно, благородно и справедливо, будет стоить тебе одобрения отца, ты все равно выберешь этот путь? Иногда — часто — у нас нет возможности поступать правильно и тем самым радовать наших близких. — А что, если я сделаю то, что истинно, благородно и справедливо, а отец никогда не узнает об этом? — Взвесь все. Не берись за дело, не будучи готовой к последствиям. Запомни это, Хён-а. Каждое важное решение будет стоить тебе очень дорого. И сожалений тут не избежать. — Что… — Я замялась, но все же задала матери вопрос, на который мне ужасно хотелось получить ответ: — А что бы сделала на моем месте ты? Она немного подумала. — Какой ты хочешь со временем стать? «Я хочу стать похожей на медсестру Чонсу», — осознала я. И словно прочитав мои мысли, мать прошептала полным сочувствия голосом: — Спаси свою учительницу, если она так много значит для тебя. Те, кого ты любишь, делают твою исковерканную жизнь достойной того, чтобы ее прожить. Ее слова звучали в моей голове, пока я шла к себе в комнату. Что-то должно было произойти, чтобы мать так изменилась. Или же, что тоже возможно, она никогда не была такой, какой я ее себе представляла. В любом случае она предстала передо мной тайной, которую мне предстояло когда-нибудь разгадать. 9 На следующий день землю укутала легкая пелена дождя. Под громкий хор птиц я, прикрывая руками волосы и тяжело дыша, торопилась в столицу. Полдня я пережидала настоящий ливень, и наконец он кончился — когда я вышла из дома, небо прояснилось. Но потом его снова затянуло облаками и стало темно. Подобрав подол юбки, я оставила волосы на волю судьбы и припустила к резиденции отца. Его не должно было быть дома, поскольку днем он всегда работал в Министерстве юстиции. Сторож Квон же обязательно окажется на посту — хотя какой такой ценной информацией он может обладать? Но мать была права: в любом случае лучше не навлекать на себя гнев отца. И потому я буду вызнавать информацию не у него, а у других людей. Я выскользнула из переулка на улицу Тонхвамунро. И через несколько шагов увидела отделение полиции — его яркая крыша вздымалась над морем латаных хижин, похожих на темные дождевые облака. Увидела я также стоящих перед ним полицейских, которые с кем-то разговаривали. Мой взгляд метнулся к самому высокому из них, чье лицо скрывала стекающая с полей черной шляпы вуаль дождя. Тут он поднял взгляд, и два знакомых глаза проследили за тем, как я иду по улице. Оджин едва заметно кивнул мне, и я ответила ему тем же. Увидев его, я пошла дальше куда увереннее и добралась наконец до северного района, представляющего собой скопление особняков с блестящими от дождя черными крышами, в которых живут люди могущественные и богатые. Скоро я дошла до отцовского дома — запыхавшаяся, замерзшая, но полная решимости. Я колотила кулаком в ворота до тех пор, пока мне не открыл сторож; брови у него взлетели на лоб от удивления. Он сразу же узнал меня — очевидно, вспомнил, как я целыми часами простаивала перед этими самыми воротами на цыпочках в надежде хоть краем глаза увидеть отца. — Молодая госпожа. — Он снова с беспокойством оглядел меня. — Его нет дома. Он еще утром отправился на работу. — Но… но я проделала весь этот путь… — Я немного попереминалась с ноги на ногу, а затем обратила на него расстроенный взгляд. — Я хотела задать его светлости Сину один очень важный вопрос, и мне очень нужно получить на него немедленный ответ. Но есть надежда, что с этим поможешь мне ты. — Да? Вопрос? — На лице сторожа отразилось сомнение. — Конечно. — Ты слышал о резне в Хёминсо, случившейся четыре дня тому назад? Его светлость Син упоминал о ней? Стражник быстро огляделся по сторонам и тихо сказал: — Нам приказали молчать об этом. — Почему? — Я вас умоляю, молодая госпожа. Я бы не… Я ничего не знаю! И тут я прибегла к стратегии, которую выработала прошлой бессонной ночью, лежа на циновке. — Мне сказали, господин Син под подозрением, — прошептала я. — Он поэтому не хочет, чтобы люди болтали о убийствах? — Я нахмурилась и покачала головой. — Все это меня тревожит. Как ты понимаешь, если он действительно имеет к отношение к преступлению, то накажут всех его домашних. Тебя, вероятно, отправят в ссылку или, хуже того… — К-кто так говорит? — Он посмотрел на меня обезумевшим взглядом. — Это возмутительно.