Дверь была распахнута, я прошел внутрь и оказался в Красной комнате. Отец полулежал в кресле перед кушеткой, немного справа от нее. Краем глаза я заметил, что в левом углу комнаты стоит еще кто-то в длинном красном платье. Но я не обратил на него особого внимания, потому что, лишившись от ужаса дара речи, тупо смотрел на залитую кровью грудь отца. Приблизившись к нему, я понял, что он мертв. Короткий кинжал торчал с левой стороны горла. Обезумев от ужаса и отчаяния, я обернулся, чтобы спросить у того, другого, что произошло. Но в комнате уже никого не было. Я выскочил наружу и, вероятно, ударился при этом головой о стену или о притолку. В себя я пришел уже в постели нашего летнего имения в горах. Служанка рассказала мне, что я был болен и моя мать вместе со всеми домочадцами перебралась сюда, опасаясь эпидемии оспы, свирепствовавшей тогда на острове. Она добавила, что отец отправился в дальнее путешествие. Тогда я решил, что мне просто привиделся жуткий кошмар. Но ужасные подробности происшедшего навсегда остались в моей памяти. Дао поднял чашку с чаем и отпил большой глоток. — Позже, когда я подрос, мне рассказали, что отец покончил с собой, запершись в Красной комнате. Но я-то знал, что он был убит и что именно убийцу я видел сразу после совершенного им грязного дела. После того как я выскочил из комнаты, убийца скрылся, предварительно закрыв за собой дверь. Должно быть, он забросил ключ внутрь через оконную решетку, потому что мне рассказывали, что ключ валялся в комнате на полу. Дао вздохнул и провел рукой по лицу. — Тогда, тайком от всех, я начал расследование. Но любые мои попытки кончались неудачей. Прежде всего, официальные документы, связанные с этим делом, исчезли. Тогдашний правитель уезда Цзиньхуа, чиновник умный и энергичный, посчитал, что в быстром распространении оспы повинны главным образом публичные дома. Он отдал приказ об эвакуации женщин, а квартал повелел сжечь. Сгорела и контора управляющего, в огне погибли все хранившиеся там официальные бумаги. Правда, я выяснил, что мой отец был влюблен в куртизанку по имени Зеленая Яшма, которую тогда только что избрали Королевой цветов. Мне рассказывали, что она была необыкновенной красавицей, но вскоре после смерти отца заболела и через несколько дней скончалась. В официальном заключении о смерти отца говорилось, что он покончил с собой из-за того, что Зеленая Яшма его отвергла. Некоторые из присутствовавших на суде, где давала показания Зеленая Яшма незадолго до того, как заболела, рассказали мне, что, по словам куртизанки, за день до смерти отца она будто бы сообщила ему, что не может принять предложение о ее выкупе, потому что любит другого. К сожалению, судья не поинтересовался у нее, кого именно. Единственное, что он спросил, это почему мой отец отправился в Красную комнату, и она ответила, что, очевидно, из-за того, что ранее они с ним там часто встречались. Я решил, что если мне удастся установить мотивы преступления, то я смогу отыскать ключ к личности убийцы. Мне было известно, что благосклонности Зеленой Яшмы добивались еще два человека: Фэн Дай, которому в то время было двадцать четыре года, и антиквар Вэнь Юань, тогда двадцатипятилетний юноша. Вэнь уже восемь лет был женат, но детей у него не было из-за неспособности исполнять супружеские обязанности, и куртизанки хорошо знали, что он получает наслаждение, причиняя женщинам физическую боль и унижая их. А за Зеленой Яшмой он ухаживал только из желания казаться утонченным светским гулякой. Остается Фэн Дай, в те дни — красивый холостяк, по уши влюбленный в Зеленую Яшму. Поговаривали, что он намеревался сделать ее своей главной супругой. Дао замолчал и устремил невидящий взгляд на цветущие кусты. Судья Ди обернулся и посмотрел на ширму, за которой ему послышалось какое-то шуршание. Он прислушался, но везде было тихо. Судья решил, что это мог быть звук падающих сухих листьев. Дао уставился на судью своими большими грустными глазами и произнес: — Ходили слухи, что моего отца убил Фэн, поскольку именно он был тем любовником, которому отдала предпочтение Зеленая Яшма, что это с ним встречался отец в Красной комнате и во время ссоры тот убил его. Вэнь Юань туманно намекал, что ему об этом достоверно известно. Но когда я потребовал от него конкретных доказательств, он только и смог мне сообщить, что об этом было точно известно и Зеленой Яшме, но она поддержала версию о самоубийстве, дабы защитить Фэна. Еще он добавил, что лично видел Фэна в парке позади Красного павильона в то самое время, когда убили моего отца. Таким образом, все улики падают на Фэна. У меня нет слов, ваша честь, чтобы описать, насколько потрясли меня подобные доводы. Ведь Фэн был лучшим другом отца и после его кончины стал доверенным советником моей матери. После ее смерти и по достижении мной совершеннолетия Фэн помогал мне продолжать родительское дело; для меня он всегда был словно второй отец. Неужели, являясь убийцей, он был способен потом заботиться о семье своей жертвы только из-за того, что его терзала совесть? Все эти годы я мучился сомнениями, господин, ведь мне ежедневно приходилось общаться с Фэном! Конечно, я никогда не делился с ним своими ужасными подозрениями. Но и поныне я пристально наблюдаю за ним, в надежде, что какое-нибудь слово или жест подтвердят, что это он является убийцей. Я действительно не могу… Он не закончил фразы и закрыл лицо руками. Судья Ди молчал. Ему показалось, что из-за ширмы снова донесся слабый шорох. На этот раз он скорее напоминал шуршание шелка. Судья напряженно прислушивался, но шорох не повторился. Тогда он степенно произнес: — Я благодарен вам за этот рассказ, господин Дао. Действительно, та история сильно напоминает самоубийство академика. Я тщательно изучу все, связанное с этим делом. Пока же позволю себе уточнить некоторые детали. Во-первых, почему судья, который занимался этим делом, посчитал это самоубийством? По вашим словам, он был умным и компетентным чиновником. Наверняка он, как и вы, должен был предположить, что ключ можно было забросить в комнату через окно или просунуть в щель под дверью. Дао поднял глаза и вяло ответил: — Как раз в то время судья был по уши занят эпидемией оспы, ваша честь. Говорят, что люди дохли как мухи, трупы складывали штабелями вдоль дороги. Об отношениях отца с Зеленой Яшмой всем было хорошо известно, и можно предположить, что на основании ее показаний судья склонился к принятию простого и удобного решения. — Рассказывая о своих ужасных детских впечатлениях, — сказал судья, — вы упомянули, что когда вошли в Красную комнату, то кровать стояла с правой стороны. Сейчас же она стоит у стены слева. Вы уверены, что она действительно стояла справа? — Абсолютно уверен! Та картина до сих пор у меня перед глазами. Возможно, мебель в комнате переставили впоследствии. — Я это проверю. И последний вопрос: вы только краем глаза успели заметить человека в красном платье, но не могли бы вы, по крайней мере, сказать мне, был ли это мужчина или женщина? — Не могу, ваша честь. Помню только, что это был довольно высокий человек и одет он был в красное платье. Я спрашивал людей, не видели ли кого-нибудь в таком одеянии в то время в гостинице «Вечное блаженство» или поблизости, но безуспешно. — Мужчины редко носят красную одежду, — задумчиво заметил судья Ди, — а приличные девушки надевают красное платье только один раз в жизни — в день свадьбы. Из этого можно заключить, что в комнате находилась куртизанка. — Я тоже так подумал, господин. И пытался выяснить, носила ли Зеленая Яшма когда-нибудь красное платье. Но ее никто не видел в красном, она предпочитала зеленый цвет, который гармонировал с ее именем. Дао замолчал и подергал себя за короткие усы. — Я бы давно уже уехал с этого острова, но знаю, что мне нигде не удастся обрести покой, пока эта загадка не будет решена. А кроме того, мне кажется, что, продолжая начатое отцом дело, я хотя бы отчасти выполняю свой сыновний долг. Но жить здесь мне очень тяжело, господин! Фэн со мной всегда любезен, он… Внезапно Дао оборвал фразу и бросил на судью быстрый взгляд. — Теперь вы понимаете, что меня мало волнуют литературные занятия; это всего лишь способ убежать от действительности, которая меня озадачивает и часто пугает… Он отвел глаза в сторону; очевидно, ему стоило больших усилий держать себя в руках. Чтобы переменить тему, судья Ди спросил: — А у вас нет никаких соображений относительно того, кто мог бы настолько ненавидеть нынешнюю Королеву цветов, Осеннюю Луну, чтобы желать ее смерти? Дао покачал головой. — Я не принимаю участия в здешней разгульной ночной жизни, господин, и встречал Королеву цветов только в официальных местах. Она казалась мне пустой и ветреной, но таковы почти все куртизанки, или такими они становятся из-за своей низменной профессии. Осенняя Луна пользовалась успехом и почти каждую ночь бывала то на одной, то на другой вечеринке. Я слышал, что до того, как несколько месяцев назад ее избрали Королевой цветов, она не отличалась излишней притязательностью. Но уж потом она, конечно, соглашалась спать только с особыми клиентами, знатными и богатыми, и им приходилось усердно за ней ухаживать, чтобы завоевать ее симпатию. Насколько мне известно, ни одна из этих связей не переросла в постоянную, и я никогда не слышал, чтобы кто-либо пожелал ее выкупить. Академик, очевидно, был первым. Если же ее кто-то и ненавидел, то причина этого должна, вероятно, крыться в ее прошлом, во всяком случае, до того, как она попала на остров. — Ясно. Не буду вас больше задерживать, господин Дао. Я еще немного посижу здесь, допью свой чай. Передайте, пожалуйста, господину Фэну, что я вскоре зайду к нему в контору. Как только шаги Дао смолкли, судья вскочил и заглянул за ширму. Стоявшая там хрупкая девушка тихо вскрикнула. Она испуганно заозиралась по сторонам и повернулась к лестнице, спускающейся к кустам позади беседки. Судья Ди схватил ее за руку и спросил строгим тоном: — Кто вы такая и почему подслушивали? Она закусила губы и сердито посмотрела на судью. На ее лице с правильными чертами выделялись большие выразительные глаза и длинные изогнутые брови. Волосы были зачесаны назад, а на шее собраны в шиньон. На ней было платье простого фасона из черной камки. Оно очень изящно облегало ее стройную, хорошо сложенную фигуру. Единственным украшением были серьги из зеленого нефрита. На плечи девушки был накинут длинный красный шарф. Она выдернула руку и выпалила: — Этот мерзкий, презренный Дао! Как он осмеливается чернить моего отца! Я ненавижу его! Она сердито топнула маленькой ножкой. — Успокойтесь! — резко произнес судья Ди. — Присядьте и выпейте чашку чая. — Не желаю! — воскликнула она. — Я хочу заявить вам раз и навсегда, что мой отец не имеет никакого отношения к смерти Дао Гуана. Никакого, понимаете? И меня не интересует, какие наветы могут исходить от антиквара! Отвратительная старая жаба! И передайте Дао, что я больше никогда не желаю его видеть. Никогда! А люблю я Цзя Юйбо и в самом скором времени собираюсь выйти за него замуж, и для этого мне не нужны ни Дао, ни всякие там прочие посредники! — С вами непросто иметь дело, — мягко сказал судья. — Держу пари, что академику от вас здорово досталось. Дочь Фэна уже собиралась уйти, но эти слова так ее удивили, что она остановилась. Устремив на судью свой жгучий взор, девушка резко спросила: — Что вы имеете в виду? — Ведь столкновение на реке произошло по вине лодочников академика, — успокаивающе произнес судья, — и из-за этого вы не смогли вовремя прибыть домой. Я вижу, что вы не отличаетесь излишней робостью, и прекрасно представляю, какую взбучку вы ему задали. Девушка вскинула голову и презрительно произнесла: — Вы заблуждаетесь! Господин Ли извинился как порядочный человек, и я приняла его извинения. Она торопливо спустилась по лестнице и исчезла в густых зарослях цветущего олеандра. Глава 10 Судья Ди снова опустился на стул и неторопливо допил чай. Постепенно перед ним начала вырисовываться любопытная картина взаимоотношений всех этих людей. Но пока это ничуть не помогало ему в решении стоявших перед ним загадок. Он со вздохом поднялся и отправился обратно в контору управляющего. Фэн Дай вместе с Ма Жуном ждали его. Фэн торжественно проводил их до паланкина. На обратном пути Ма Жун сказал: — Старый антиквар наверняка лгал, когда на заседании суда сказал, что с вечеринки отправился прямо домой, — нам известно, что это не так. Но, к сожалению, вынужден признать, что прочие его показания более или менее подтверждаются. Перекупщик Хуан подтвердил, что у него действительно была назначена встреча с Вэнем на сегодняшний вечер. Теперь же, поскольку Вэнь утверждает, что речь шла о вчерашнем вечере, Хуан допустил, что вполне сам мог ошибиться. С Вэнем все ясно. Что же касается Цзя Юйбо, то его показания довольно противоречивы. Старая карга из гардеробной куртизанок вовсе не считает, что Цзя зашел туда по ошибке. Прежде всего он полюбопытствовал, нет ли там Осенней Луны или Серебряной Феи. Когда старуха ответила, что они ушли вместе, он развернулся и, не проронив ни слова, кинулся вон. В гостинице, в которой остановился Цзя, — это маленький домик рядом с нашим, — хозяин сообщил, что видел, как примерно за полчаса до полуночи Цзя прошел мимо гостиницы, когда хозяин стоял у входной двери. Тот подумал, что Цзя вскоре вернется, но парень свернул на аллею слева от гостиницы. А эта аллея ведет к павильону ныне покойной Королевы цветов. По словам хозяина гостиницы, Цзя вернулся домой около полуночи. — Любопытные факты! — заметил судья Ди. Затем он рассказал Ма Жуну, что ему удалось узнать от Дао Баньдэ о нераскрытом убийстве его отца и о подозрениях против Фэн Дая. Ма Жун с сомнением покачал своей большой головой. — Чтобы во всем этом разобраться, потребуется некоторое время. Судья промолчал и остаток пути пребывал в глубоком раздумье. Когда они спустились с паланкина возле гостиницы «Вечное блаженство» и вошли в зал, тучный хозяин подошел к Ма Жуну и после некоторого колебания сообщил: — Господин Ма, с вами желали бы поговорить два… э-э… благородных господина. Они дожидаются вас на кухне. Какое-то мгновение Ма Жун ошарашенно смотрел на него, затем широко улыбнулся и обратился к судье: — Разрешите мне пойти и узнать, что они хотели бы сообщить, ваша честь? — Пожалуйста! А мне нужно кое-что уточнить у нашего хозяина. Когда освободишься, приходи в Красный павильон. Судья Ди поманил к себе хозяина гостиницы, а тем временем слуга повел Ма Жуна на кухню. Два обнаженных по пояс здоровенных повара с неудовольствием наблюдали за Крабом, который стоял перед самой большой жаровней со сковородой в руке. Креветка и четыре поваренка держались в стороне на безопасном расстоянии. Уставившись на поваров своими выпученными глазами, Краб мрачно произнес: — Видите, это делается резким щелчком — движением от запястья. А теперь попробуй-ка ты, Креветка! Маленький горбун с явным раздражением подошел к Крабу и принял у него сковороду. Одним движением он подбросил рыбину вверх. Она упала обратно на сковороду, но наполовину свешивалась через край. — Снова ты крутишь! — укоризненно заметил Краб. — А крутишь ты потому, что работаешь локтем. А нужно делать щелчок запястьем. Заметив Ма Жуна, он поприветствовал его кивком головы, затем снова обратился к Креветке: