Судья Ди вгляделся в лист бумаги. Очевидно, академик вначале попытался одним движением кисти очертить полный круг, потом попробовал это сделать еще раз и, наконец, внизу трижды написал: «Осенняя Луна». Засунув бумагу в рукав, судья встал. — А теперь перейдем в зал для судебных заседаний. Служебные помещения занимали все восточное крыло особняка управляющего. Миновав канцелярию, где четверо писцов деловито орудовали кистями, Фэн провел судью в зал с высокими потолками. Это помещение с красными лакированными колоннами по бокам открывалось на ухоженный цветник. В зале их поджидало с полдюжины людей. Судья узнал Дао Баньдэ, антиквара Вэнь Юаня и поэта Цзя Юйбо. Трое других были ему незнакомы. Приветствовав их поклоном, судья Ди воссел на высокое кресло за судейским столом. Неодобрительным взором окинул он роскошную обстановку этого помещения. Судейский стол был покрыт дорогой красной парчой, расшитой золотом; все лежащие на столе письменные принадлежности были явными антикварными редкостями. Каменная тушечница с изящной резьбой, пресс-папье из зеленого нефрита, шкатулка из сандалового дерева, в которой хранилась печать, казались более уместными в доме коллекционера, чем в помещении для суда. Пол был выложен разноцветными плитками, а задняя стенка была прикрыта великолепной складной ширмой с золотыми и голубыми изображениями волн и облаков. По убеждению судьи Ди, государственные учреждения должны отличаться предельной простотой, дабы у людей не возникло подозрения, что правительство тратит деньги налогоплательщиков на излишнюю роскошь. Но, очевидно, на Райском острове даже правительственные учреждения должны были демонстрировать невероятные богатства данного места. Фэн Дай и Ма Жун встали по обе стороны стола. Чиновник, ответственный за ведение протокола, сел за маленький столик у боковой стены, а два незнакомых судье человека заняли места справа и слева перед судейским столом. Длинные бамбуковые жезлы в их руках свидетельствовали, что это специальные стражники управляющего Фэна. Судья просмотрел приготовленные для него бумаги, ударил по столу молотком и возвестил: — Я, судейский советник трибунала округа Цзиньхуа, объявляю заседание открытым. Начинаем рассмотрение дела о смерти академика Ли Ляня. Передо мною лежит заключение о смерти, составленное его превосходительством судьей Ло, где сказано, что упомянутый академик покончил с собой двадцать пятого числа, впав в уныние от неразделенной любви к куртизанке по имени Осенняя Луна, избранной в этом году Королевой цветов Райского острова. Из прилагаемого заключения о вскрытии следует, что академик покончил с собой, перерезав кинжалом правую яремную вену. На лице и предплечьях покойного имелись тонкие царапины. Телесных повреждений у покойного не обнаружено, если не считать припухлостей по обе стороны шеи, происхождение которых неясно. Судья поднял глаза и продолжал: — Прошу судебного врача подойти сюда. Расскажите подробно, чем вы объясните эти припухлости. К судейскому столу приблизился пожилой человек с бородкой клинышком. Опустившись на колени, он произнес: — Почтительно довожу до вашего сведения, что я являюсь владельцем аптеки и одновременно судебным врачом. Прошу отметить, что обнаруженные на теле академика припухлости находились с обеих сторон шеи, ниже ушей. Обе они были размером с небольшой шарик. Изменения цвета кожи не наблюдалось, а поскольку никаких следов уколов не обнаружено, данные вздутия следует объяснить какими-то причинами внутреннего характера. — Ясно! — бросил судья Ди. — После уточнения некоторых деталей, я попрошу вас запротоколировать это самоубийство как полагается. Он ударил молотком по столу. — Теперь суду предстоит рассмотреть дело о кончине куртизанки Осенняя Луна, которая наступила прошлой ночью в Красном павильоне. Я готов заслушать отчет о вскрытии. — В полночь мною было обследовано тело госпожи Юань Фэн, прозывавшейся Осенней Луной, — снова взял слово судебный врач. — Я обнаружил, что смерть наступила от разрыва сердца, очевидно вызванного чрезмерной дозой алкоголя. Судья вскинул брови. — Мне хотелось бы услышать более подробное обоснование причин для такого предположения. — В течение двух последних месяцев покойница дважды обращалась ко мне с жалобами на головокружение и учащенное сердцебиение. Я обнаружил у нее сильное переутомление, прописал успокоительные лекарства и посоветовал отдохнуть и воздержаться от употребления спиртных напитков. Я также поставил об этом в известность управление гильдии публичных домов. Однако мне известно, что покойница отказалась принимать мои лекарства и не изменила своего образа жизни. — Я требовал, чтобы она в точности соблюдала предписания врача, ваша честь! — поспешил вмешаться Фэн. — Мы всегда настаиваем, чтобы профессиональные куртизанки и в наших, и в их собственных интересах следовали советам врачей. Но она не желала слушаться, а поскольку уж она — Королева цветов… Судья Ди понимающе кивнул. — Продолжайте, — приказал он врачу. — Кроме синяков на горле и нескольких царапин на руках, никаких следов насилия на теле покойницы не обнаружено. Поскольку мне известно, что прошлой ночью она много выпила, я пришел к заключению, что, когда она отправилась ко сну, у нее внезапно начались спазмы в горле. Она соскочила с кровати и, отчаянно пытаясь сделать вдох, схватилась обеими руками за горло. Затем рухнула на пол, в предсмертной агонии царапая ковер руками, о чем свидетельствуют частицы красного ворса, которые я обнаружил у нее под ногтями. На основании вышеизложенных фактов, ваша честь, я пришел к выводу, что причиной смерти явился внезапный сердечный приступ. По знаку судьи писарь перечитал показания судебного врача. После того как аптекарь приложил к бумаге большой палец, судья Ди разрешил ему уйти и обратился к Фэну: — Что вам известно о прошлом этой куртизанки? Фэн Дай вынул из рукава пачку бумаг и ответил: — Сегодня утром я попросил прислать мне из главной конторы все документы, имеющие к ней отношение. Он просмотрел бумаги и продолжал: — Она была дочерью мелкого столичного чиновника, который продал ее владельцу винной лавки, чтобы расплатиться с долгами. Как девушка умная и образованная, она сочла, что, оставаясь дешевой проституткой при кабаке, ей не удастся реализовать свои таланты, и начала артачиться. Тогда хозяин продал ее поставщику живого товара за два золотых слитка. Тот привез ее к нам на остров, и когда наши оценщики увидели, как она танцует, и услышали, как она поет, то выложили за нее три золотых слитка. Это случилось примерно два года тому назад. Девушка сразу же привлекла к себе внимание известных ученых и художников, проезжавших через остров, и быстро вошла в число куртизанок высшего разряда. Четыре месяца назад комиссия по выборам Королевы цветов единогласно присвоила ей этот титул. На нее никогда не поступало никаких жалоб, и она не была замешана ни в каких скандальных историях. — Я вас понял, — сказал судья Ди. — Сообщите ближайшим родственникам покойной, что они могут забрать тело для погребения. А теперь я хотел бы заслушать показания антиквара Вэнь Юаня. Вэнь бросил на судью недоуменный взгляд. Когда он опустился на колени, судья Ди распорядился: — Расскажите, что вы делали после того, как покинули ужин в «Журавлином домике». — Я ушел с ужина рано, ваша честь, потому что у меня была назначена встреча с важным клиентом. Нам нужно было договориться о покупке одной ценной старинной картины. Из ресторана я прямиком направился в свою антикварную лавку. — Что это был за клиент, и сколько времени вы провели вместе? — Это был комиссионер Хуан, ваша честь, живущий на этой самой улице во втором постоялом дворе. Но дождаться его мне не удалось. Он мне только что повстречался по дороге сюда, и он утверждает, что наша встреча была назначена не на вчерашний, а на нынешний вечер. Вероятно, когда мы договаривались два дня назад, я его неверно понял. — Достаточно, — прервал его судья. Он подал знак писарю зачитать показания Вэня. Антиквар подтвердил их правильность и приложил к документу большой палец. Судья разрешил ему удалиться и, вызвав Цзя Юйбо, сказал: — Кандидат Цзя Юйбо, сообщите суду, что вы делали после ужина? — Имею сообщить, — начал Цзя, — что я ушел с ужина, поскольку неважно себя чувствовал. Я намеревался пройти в умывальную при ресторане, но по ошибке зашел к куртизанкам в гардеробную. Тогда я попросил служанку проводить меня до умывальной, после чего покинул «Журавлиный домик» и пешком отправился к парку. Примерно до полуночи я гулял по его аллеям. Когда я почувствовал себя лучше, то вернулся в гостиницу. — Так все и запишем, — сказал судья. Когда поэт приложил большой палец к протоколу, судья стукнул молотком по столу и провозгласил: — Дело о кончине куртизанки Осенней Луны остается на рассмотрении до получения новых сведений. На этом он объявил о закрытии заседания. Прежде чем подняться, он повернулся к Ма Жуну и прошептал: — Ступай и отыщи комиссионера Хуана. Затем побывай в «Журавлином домике» и в гостинице, где живет Цзя. Проверь его показания. Потом сразу же возвращайся и обо всем мне доложи. Обернувшись к Фэн Даю, судья сказал: — Я хотел бы побеседовать с господином Дао наедине. Не отвели бы вы нас куда-нибудь, где нам не будут мешать? — Разумеется, господин! Я провожу вашу честь в садовую беседку. Она находится на заднем дворе, возле женских покоев. Посторонние туда не заходят. Он мгновение поколебался, потом довольно робко спросил: — Если мне будет позволено заметить, ваша честь, то я не вполне понимаю, почему вы решили оба дела оставить открытыми? Рядовое самоубийство и смерть от разрыва сердца… Я бы посчитал… — Ах! — небрежно бросил судья Ди. — Исключительно из-за того, что мне хочется побольше узнать о подоплеке этих дел. Так сказать, для порядка. Глава 9 Беседка в задней части просторного цветника была наполовину скрыта высокими кустами олеандра. Судья Ди сел в кресло перед ширмой с изображением цветущей сливы. Он предложил Дао Баньдэ занять место у маленького круглого столика, на который домоправитель Фэна водрузил чайный поднос и тарелку засахаренных фруктов. В этом уютном закутке было очень тихо, слышалось только жужжание пчел, беззаботно снующих средь белых цветов олеандра. Дао Баньдэ почтительно выжидал, пока судья заговорит. Отпив несколько глотков чая, судья Ди любезно сказал: — Я слышал, господин Дао, что у вас остается достаточно времени, чтобы помимо виноторговли и домашних дел заниматься литературным ремеслом? — К счастью, у меня имеются надежные и опытные помощники, на которых я могу положиться, ваша честь. Они отвечают за все повседневные дела в винных лавках и ресторанах. А поскольку я не женат, мои домашние дела не требуют особых хлопот. — Позвольте перейти прямо к делу, господин Дао. Должен совершенно конфиденциально признаться, у меня есть подозрение, что и академик, и Королева цветов были убиты. При этих словах он внимательно посмотрел на Дао, но бесстрастное лицо виноторговца не изменилось. Он спокойно спросил: — В таком случае, как ваша честь объясняет тот факт, что в обоих случаях в комнату никто не мог войти? — Пока не знаю. Кроме того, мне также остается неясным, почему академик, который пять ночей подряд спал с другими женщинами, вдруг настолько увлекся Королевой цветов, что решил покончить с собой из-за ее отказа. Также я не могу объяснить, почему Королева цветов, если она схватилась руками за горло, не оставила на коже следов своих длинных острых ногтей. И в том и в другом случаях ситуация значительно сложнее, чем представляется на первый взгляд. Когда Дао медленно кивнул, судья заключил: — Пока у меня есть только кое-какие смутные предположения. Однако я считаю, что самоубийство вашего отца, которое, как мне говорили, произошло в Красном павильоне и практически при таких же обстоятельствах, как и в случае с академиком, могло бы дать нам ключ. Я прекрасно понимаю, насколько болезненной для вас должна быть эта тема, но… Дао Баньдэ молчал, погрузившись в раздумья. Наконец, по-видимому, приняв какое-то решение, он поднял глаза и спокойно произнес: — Мой отец не совершал самоубийства, ваша честь. Он был убит. Вся моя жизнь омрачена этой тенью, которая исчезнет только тогда, когда мне удастся найти подлого убийцу и привлечь его к ответу. Не пристало сыну жить под одним небом с убийцей его отца! Он замолк, а затем, глядя прямо перед собой, продолжал: — Когда это произошло, мне было всего десять лет. Но я помню все до мельчайших подробностей. Воспоминания о событиях того вечера снова и снова всплывают в моей памяти, тысячи раз с тех пор я думал об этом. Отец очень любил меня, единственного сына, и сам занимался моим обучением. В тот роковой день он наставлял меня в исторической науке. С наступлением сумерек отец получил какую-то записку и сказал мне, что ему нужно срочно зайти в Красной павильон при гостинице «Вечное блаженство». После его ухода я взял книгу, которую он читал мне вслух, и обнаружил там складной веер. Зная, как отец дорожит этим веером, я побежал за ним следом, желая отдать любимую вещицу ему. Прежде я никогда не бывал в этой гостинице, но хозяин меня узнал и объяснил, как пройти к Красному павильону.