— После того как мы прибудем на место и ты обо мне доложишь, прогуляйся по игорным домам и винным заведениям. Расспроси подробнее о самоубийстве молодого академика: сколько времени он здесь жил, с кем общался, — короче, узнай все, что удастся. Мой друг Ло считает, что это дело ясное, но в случае самоубийства никогда нельзя быть уверенным. Я постараюсь уйти с ужина как можно раньше. Если не застанешь меня там, возвращайся в гостиницу «Вечное блаженство». Паланкин опустился на землю. Когда они вышли из него, судья Ди был поражен видом возвышавшегося перед ним здания. Двенадцать белых мраморных ступеней лестницы с бронзовыми львами в натуральную величину по обе ее стороны вели к высокой двустворчатой двери, покрытой блестящим красным лаком и щедро отделанной медными украшениями. Над дверью висела красивая позолоченная доска с двумя большими черными иероглифами: «Журавлный домик». Второй и третий этажи были окружены крытыми деревянными балконами, которые были украшены позолоченными решетками, покрытыми замысловатым резным узором. Огромные фонари, затянутые шелком нежных оттенков, свисали с загнутых кверху карнизов крыши. Судья Ди слышал о поразительном показном богатстве Райского острова, но не рассчитывал увидеть столь ослепительную роскошь. Ма Жун поднялся по лестнице и громко постучал в дверь медным молотком. Объявив напыщенному стражнику о прибытии судебного чиновника Ди, он дождался, пока судью провели внутрь, и сбежал вниз по мраморной лестнице, где смешался с пестрой толпой, заполнявшей улицу. Глава 3 Судья Ди сообщил встретившему его распорядителю, что он приглашен на ужин, даваемый в честь судьи Ло. Отвесив низкий поклон, тот провел судью по широкой лестнице, устланной толстым синим ковром, в просторную комнату на втором этаже. Судья почувствовал, что воздух там приятен и свеж, потому что она искусственно охлаждалась при помощи двух медных сосудов, наполненных колотым льдом. В центре стоял круглый стол из полированного черного дерева, уставленный фарфоровыми блюдами с холодным мясом и серебряными кубками для вина. Шесть резных стульев из эбенового дерева с высокими спинками и мраморными плитками на сиденьях стояли вокруг стола. В оконной нише четыре господина пили чай и щелкали дынные семечки, сидя за изящным столиком со столешницей из красного мрамора. Они удивленно уставились на вошедшего судью Ди. Худощавый пожилой мужчина с длинными седеющими бакенбардами поднялся ему навстречу и вежливо спросил: — Кого вы желаете видеть, господин? — Вы господин Фэн Дай? — в свою очередь спросил судья Ди. Когда тот кивнул, Ди вынул из рукава верительную грамоту судьи Ло и вручил ее Фэн Даю, объяснив, что Ло просил его присутствовать на банкете вместо себя. Фэн Дай с низким поклоном возвратил документ и сказал: — Я управляющий Райским островом, и я полностью в вашем распоряжении. Позвольте представить вам остальных гостей. Худой старик в маленькой шапочке оказался богатым антикваром Вэнь Юанем, владельцем всех антикварных и сувенирных лавок Райского острова. У него было вытянутое лицо со впалыми щеками, а из-под седых косматых бровей очень внимательно смотрели маленькие глазки. Он носил короткие усы и аккуратно подстриженную бородку клинышком. Сидевший рядом с антикваром утонченного вида молодой господин в квадратной газовой шапочке оказался главой гильдии виноторговцев по имени Дао Баньдэ, а красивый юноша, обращенный спиной к окну, был представлен как Цзя Юйбо, студент, отправляющийся в столицу для сдачи экзамена. Фэн с гордостью заметил, что молодой человек уже приобрел известность как поэт. Судья Ди подумал, что компания оказалась более интересной, нежели он предполагал. В нескольких вежливых словах он передал всем четверым извинения судьи До и закончил словами: — Поскольку я случайно проезжал через этот остров, судья доверил мне закончить дело о самоубийстве академика, случившемся три дня назад. Я почти ничего об этом не знаю и был бы вам крайне признателен, если бы вы изложили мне свои соображения по этому поводу. Воцарилось тягостное молчание. Затем Фэн Дай мрачно произнес: — С огромным прискорбием узнал я о самоубийстве академика Ли Ляня, ваша честь. Однако, к сожалению, подобное здесь случается нередко. Некоторые гости, проиграв все за игорными столами, именно так предпочитают решить свои проблемы. — Насколько мне известно, в данном случае причиной была скорее неразделенная любовь, — заметил судья. Фэн быстро окинул взглядом трех остальных. Дао Баньдэ и молодой поэт внимательно разглядывали свои чайные чашки. Антиквар Вэнь поджал тонкие губы. Теребя козлиную бородку, он осторожно спросил: — Вам это сказал судья До, господин? — Он не вдавался в подробности, — признался судья. — Мой коллега очень торопился и успел обрисовать ситуацию только в самых общих чертах. Вэнь многозначительно посмотрел на Фэна. Дао Баньдэ устремил на судью свои меланхоличные глаза и начал неторопливый рассказ: — К несчастью, атмосфера Райского острова благоприятствует душевным драмам. Те из нас, кто вырос здесь, привыкли относиться к любви довольно фривольно и небрежно. Мы склонны воспринимать ее как своего рода изысканное времяпрепровождение, как игру, ставка в которой — несколько часов мимолетных наслаждений. Тот, кому сопутствует удача, сохранит в своей памяти еще одно приятное воспоминание, проигравший же, не теряя присутствия духа, ищет более сговорчивую подружку. Но людям посторонним подчас трудно относиться к своим связям столь же легкомысленно. А поскольку наши танцовщицы и куртизанки сведущи во всех любовных искусствах, люди со стороны, сами того не замечая, часто начинают воспринимать эту игру слишком всерьез. А это приводит к трагическим последствиям. Судья Ди не ожидал от виноторговца столь тщательно выверенных слов. Он спросил с интересом: — Вы родом с этого острова, господин Дао? — Нет, ваша честь, я южанин. Лет сорок тому назад мой отец переселился сюда и скупил здесь все винные лавки. К несчастью, он умер слишком рано, когда я был еще ребенком. Фэн резко поднялся и произнес, как показалось судье, с наигранным весельем: — Настало время перейти к чему-нибудь поинтереснее, чем чай. Давайте приступим к ужину! Он торжественно проводил судью на почетное место, лицом ко входу. Сам занял место напротив. Дао Баньдэ сел по левую руку от него, а антиквар Вэнь Юань — по правую. Молодому поэту Фэн дал знак сесть справа от судьи Ди, затем поднял бокал за прибытие судьи на остров. Судья Ди выпил несколько глотков крепкого вина, после чего, указывая на пустой стул слева от себя, спросил: — Должен прийти кто-то еще? — Да, ваша честь, и при этом очень своеобразный гость, — ответил Фэн. Судью снова удивила его напускная веселость. — Несколько позже к нам присоединится прекрасная куртизанка — знаменитая Осенняя Луна. Судья удивленно поднял брови. Куртизанкам разрешалось присутствовать либо стоя сбоку, либо сидя на табуретах несколько поодаль. Им ни в коем случае не разрешалось сидеть за столом вместе с остальными гостями. Очевидно, Дао Баньдэ заметил удивление на лице судьи Ди, потому что он поспешно добавил: — Знаменитые куртизанки — наше важнейшее достояние, ваша честь, поэтому и отношение к ним не совсем обычное. Если не считать игорных домов, то именно куртизанки обеспечивают нам постоянный приток посетителей. Они же обеспечивают Райскому острову примерно половину прибыли. — Сорок процентов от чего отчисляется в государственную казну, — сухо заметил антиквар. Судья молча подцепил палочками кусочек соленой рыбы. Ему было хорошо известно, что налоговые поступления из этого крупнейшего центра развлечений составляют немалую долю казны провинции. Обратившись к Фэну, он заметил: — Я полагаю, что, когда такое количество денег постоянно переходит из одних рук в другие, поддерживать порядок на острове — дело нелегкое. — На самом острове это не составляет особого труда, господин. В моем распоряжении имеется человек шестьдесят из числа местных жителей. После того как окружной судья одобрил их назначение, эти люди официально числятся охранниками. Они не носят никакой особой формы, поэтому могут без труда растворяться в толпе посетителей игорных домов, кабачков и публичных домов. Оставаясь незамеченными, они наблюдают за всем происходящим. Но на прилегающих территориях дела обстоят хуже. Там часто появляются грабители, которых привлекает возможность напасть на приезжающих или отбывающих гостей. Недели две назад произошел крайне неприятный инцидент. Пять разбойников пытались ограбить одного из моих посланцев, у которого была при себе коробка с золотыми слитками. К счастью, двоим сопровождавшим его охранникам удалось отбить нападение и прикончить троих разбойников. Двое других скрылись. Фэн осушил чашу, потом спросил: — Я надеюсь, господин, что вы довольны предоставленным жильем? — Да, весьма хорошие покои. Красный павильон при гостинице «Вечное блаженство». Все четверо удивленно уставились на судью. Фэн Дай отложил в сторону палочки и сокрушенно произнес: — Хозяин не должен был предлагать вам эти комнаты, господин. Ведь именно там три дня назад покончил с собой молодой ученый. Я немедленно прикажу подыскать для вас что-нибудь более… — Меня все вполне устраивает, — перебил его судья. — Оставаясь в этих покоях, я смогу лучше познакомиться с местом, где произошло это прискорбное событие. И не следует винить хозяина. Сейчас я вспоминаю, что он пытался меня предостеречь, но я не стал его слушать. Скажите, а в какой из двух комнат это случилось? Расстроенный Фэн молчал. За него невозмутимым голосом ответил Дао Баньдэ: — В Красной комнате, господин. Дверь была заперта изнутри. Судье До пришлось ее взломать. — Да, действительно, замок в двери новый. По крайней мере, можно не сомневаться, что в этом деле не замешан никто посторонний, раз ключ торчал в двери изнутри, а единственное окно плотно зарешечено. А каким образом академик покончил с собой? — Он проткнул своим кинжалом яремную вену на шее, — вмешался в беседу Фэн Дай. — Дело было так. Академик ужинал на веранде один, затем отправился в комнату, сказав прислуге, что ему нужно привести в порядок бумаги. По прошествии нескольких часов слуга вспомнил, что забыл принести ученому корзинку с чайником. Когда он постучал в дверь Красной комнаты, ему никто не ответил. Он прошел на веранду, чтобы заглянуть оттуда через окно и проверить, не лег ли уже академик спать. И тогда он увидел, что молодой человек лежит возле кровати, а грудь его залита кровью. Слуга немедленно оповестил об этом хозяина, а тот примчался с известием о том, что произошло, ко мне. Мы пошли в гостиницу, где остановился судья Ло, и вместе с ним и его людьми отправились в гостиницу «Вечное блаженство». Судья приказал взломать дверь Красной комнаты. Труп перенесли в даосский храм на другом конце острова и той же ночью произвели вскрытие. — Выявились какие-нибудь дополнительные детали? — Нет, господин. А впрочем, подождите. На лице и предплечьях покойного имелись тонкие длинные царапины неизвестного происхождения. Разумеется, судья Ло немедленно направил специального посланника к отцу молодого ученого, известному императорскому цензору Ли Вэйцзину, он уже довольно давно в отставке и живет в небольшой усадьбе в горах, в шести милях к северу отсюда. Посланник возвратился с дядей усопшего, поскольку сам доктор Ли последние несколько месяцев тяжело болеет. Дядя велел положить тело в гроб, который увез с собой для захоронения на фамильном кладбище. — А что же это за куртизанка, в которую так страстно влюбился молодой ученый? — поинтересовался судья. Снова воцарилась гнетущая тишина. Фэн откашлялся и смущенно ответил: — Это была Осенняя Луна, господин. Королева цветов этого года. Судья Ди вздохнул. Его худшие опасения подтвердились. — Ученый не оставил для нее послания, как это часто делают отчаявшиеся влюбленные, — поторопился известить судью Фэн. — Но нам удалось обнаружить, что он начертил два крута на верхнем листе стопки бумаг, лежавшей на столе. Ниже он трижды написал имя Осенней Луны. Поэтому судья устроил ей допрос, и она охотно признала, что ученый был в нее влюблен. Он предполагал внести за нее выкуп, но она отказалась. — Сегодня вечером я случайно встретился с ней, — холодно сказал судья. — Похоже, что она даже гордится тем, что кто-то из-за нее покончил с собой. Мне она показалась женщиной испорченной и высокомерной. Поэтому присутствие ее сегодня здесь представляется… — Надеюсь, — торопливо вмешался Дао Баньдэ, — что ваша честь проявит снисхождение при оценке ее поведения, учитывая своеобразный характер данного места. Слава куртизанки резко возрастает, если кто-то совершает из-за нее самоубийство, особенно если это знатная персона. Весть о таком событии разносится по всей провинции, появляются многочисленные новые покровители, чье извращенное любопытство… — Крайне прискорбно! И я не могу найти этому никаких оправданий, — сердито оборвал его судья. Слуги внесли блюдо с жареной уткой. Судья отведал кушанье и вынужден был признать, что утка действительно великолепна. По меньшей мере, в этом слова его друга Ло подтвердились. Вошли три молодые девушки и поклонились. У одной в руках была цитра, у другой — маленький барабанчик. Обе музыкантши сели на табуреты у стены, а третья девушка, привлекательной внешности и с приятным лицом, подошла к столу и налила всем вина. Фэн представил куртизанку как Серебряную Фею, ученицу Осенней Луны. Поэт Цзя Юйбо, который был до этого молчалив, теперь, казалось, воодушевился. Он обменялся с Серебряной Феей несколькими шутливыми фразами, затем завел с судьей беседу о старинных одах. Девушка с цитрой заиграла веселую мелодию, ее подруга отбивала ладонью ритм на барабане. Не успела мелодия смолкнуть, как судья услышал недовольный вопрос антиквара: — Откуда такая скромность, моя девочка? Судья заметил, что Серебряная Фея покраснела и пытается вырваться от старика, который крепко вцепился в ее широкий рукав. — Еще не время, господин Вэнь! — резко произнес молодой поэт. Когда Вэнь отдернул руку, Фэн Дай воскликнул: — Налей-ка господину Цзя чашу до краев, Серебряная Фея! И будь с ним любезна. Ему скоро предстоит распрощаться с разгульной холостяцкой жизнью.