Обращаясь к судье Ди, он пояснил: — Счастлив сообщить вам, господин, что через несколько дней благодаря посредничеству господина Дао Баньдэ будет объявлено о помолвке господина Цзя Юйбо и моей единственной дочери — Нефритового Кольца. — Предлагаю за это выпить! — воскликнул Дао Баньдэ. Судья Ди уже собирался принести молодому поэту свои поздравления, но осекся, увидев высокую, очень красивую молодую женщину с властным лицом, появившуюся в дверном проеме. Она была в роскошном платье из фиолетовой парчи, расшитом золотыми изображениями птиц и цветов, с высоким воротником и длинными свисающими рукавами. Крепко затянутый широкий алый пояс подчеркивал ее тонкую талию и пышную грудь. Волосы красавицы были собраны в высокий шиньон, из которого торчали золотые шпильки с драгоценными камнями. Гладкое овальное лицо было тщательно напудрено и накрашено, а с изящных ушек свисали длинные серьги из резного зеленого нефрита. Фэн восторженно ее приветствовал. Та небрежно поклонилась, затем быстро осмотрела присутствующих и, нахмурив брови, спросила: — А что, судья Ло еще не пришел? Фэн поспешно объяснил ей, что судья был вынужден неожиданно покинуть остров, но его превосходительство Ди, судья соседнего округа, принял на себя его полномочия. И пригласил ее сесть рядом с судьей. Поскольку уж она оказалась здесь, судья Ди счел разумным поближе с ней познакомиться и выяснить кое-что о покойном академике. Он бодро воскликнул: — Ну вот, теперь мы официально представлены! Сегодня мне действительно везет! Осенняя Луна окинула его гордым взглядом. — Наполни мою чашу! — бросила она Серебряной Фее. Когда пухленькая девушка торопливо выполнила приказание, Осенняя Луна одним глотком осушила чашу и велела снова ее наполнить. Затем она небрежно поинтересовалась у судьи Ди: — Не оставил ли вам судья До послания для меня? — Он просил меня принести всем присутствующим свои искренние извинения. Несомненно, это относилось и к вам. Осенняя Луна ничего не ответила, только молча смотрела на свою чашу с вином. Меж ее красивых бровей пролегла глубокая складка. Судья заметил, что четверо остальных с опаской за ней наблюдают. Внезапно она вскинула голову и крикнула двум музыкантшам: — Что вы там сидите как истуканы! Сыграйте же что-нибудь, вас сюда за этим пригласили! Когда две перепуганные девушки заиграли, Королева цветов снова одним глотком осушила чашу. Наблюдая за своей прекрасной соседкой, судья Ди обратил внимание на то, что жесткие складки возле губ проявились еще резче, очевидно, она была не в настроении. Она подняла глаза и метнула на Фэна вопрошающий взгляд. Тот отвел глаза в сторону и торопливо заговорил о чем-то с Дао Баньдэ. Внезапно судье все стало ясно. Тогда на веранде она сказала, что должна стать женою судьи, который к тому же поэт и достаточно богат. А Ло — поэт, и говорят, что у него приличное состояние. Молча усмехаясь, он пришел к выводу, что, очевидно, его любвеобильный коллега, занимаясь расследованием причин самоубийства, увлекся Королевой цветов и имел неосторожность пообещать выкупить ее и сделать своей женой. Этим и объясняется его поспешный, почти тайный отъезд. Вот уж поистине срочное государственное дело! Должно быть, весельчак Ло быстро сообразил, что выбрал себе в подружки честолюбивую и жестокую женщину, которая, не раздумывая, начнет оказывать на него давление, пользуясь тем, что он позволил себе вступить в близкие отношения с важной свидетельницей по делу о самоубийстве. Ничего удивительного, что он так торопился покинуть остров! Но перепуганный дуралей поставил его, своего коллегу, в довольно неловкое положение. Конечно, Фэну и прочим было хорошо известно об увлечении Ло, поэтому-то Осенняя Луна и была приглашена. Вероятно, во время ужина предполагалось отпраздновать выкуп девушки. Этим и объясняется всеобщая растерянность при известии, что Ло сбежал. Видимо, также поняв, что Ло обвел его вокруг пальца, они считали Ди, всерьез принявшего назначение поверенным, за невообразимого глупца! Что же, он должен доказать обратное. Любезно улыбнувшись куртизанке, Ди сказал: — Мне только что стало известно, что из-за вас покончил с собой знаменитый ученый Ли Лянь. Как справедливо отмечали древние, талантливые и красивые юноши всегда влюбляются в талантливых и красивых женщин! Осенняя Луна бросила на него косой взгляд и сказала, теперь уже более дружелюбно: — Спасибо за комплимент. Да, по-своему Ли был очаровательным юношей. В качестве прощального подарка он оставил мне флакон духов в конверте, на котором написал довольно милое стихотворение. В ту самую ночь, когда бедняга расстался с жизнью, он специально пришел ко мне в павильон с подарком. Ему было известно, что я обожаю дорогие духи! Она вздохнула, потом продолжала задумчиво: — Возможно, мне следовало быть к нему добрее. Ли был не только чутким, но и щедрым. Я еще даже не вскрывала конверт, любопытно, что там? Он знал, что больше всего я люблю мускус и индийский сандаловый бальзам. Перед тем как он ушел, я спросила его, какие это духи, но он не пожелал ответить, только произнес: «Проследи, чтобы это попало по назначению!» Очевидно, Ли имел в виду меня. Он всегда любил пошутить! Как вы считаете, что больше идет таким женщинам, как я, — мускус или сандал? Судья уже был готов приступить к изысканным комплиментам, но его отвлек шум на другом конце стола. Серебряная Фея, наполнявшая кубок старого антиквара, изо всех сил пыталась оттолкнуть его руки от своей груди. Вино пролилось ему на платье. — До чего ты неловкая! — воскликнула Осенняя Луна. — Не могла быть поосторожнее! А что стало с твоей прической? Немедленно отправляйся в гардеробную и приведи себя в порядок! Королева цветов пристальным взглядом проводила девушку, засеменившую к выходу. Обернувшись к судье, она кокетливо спросила: — Не могли бы вы налить мне немного вина? В качестве особой любезности? Наполняя ее чашу, судья заметил, что на щеках ее проступил румянец, — видимо, крепкое вино наконец возымело действие. Кончиком языка она облизала губы и мечтательно улыбнулась, очевидно, думая о чем-то своем. Отпив несколько глотков, она внезапно поднялась и сказала: — Прошу меня извинить, я скоро вернусь. После ее ухода судья постарался завязать беседу с Цзя Юйбо, но молодой поэт снова погрузился в меланхолию. Принесли новые кушанья, и все с аппетитом принялись за еду. Музыкантши исполнили несколько популярных в этом году мелодий. Новомодную музыку судья не любил, но кухня бесспорно была великолепной. Когда подавали последнее рыбное блюдо, возвратилась Осенняя Луна, настроение ее было явно приподнятым. Проходя мимо антиквара, она что-то шепнула ему на ухо и постучала его веером по плечу, а затем прошествовала на свое место. Сев рядом с судьей, она сказала ему: — В конечном счете этот вечер становится удивительно приятным. Она положила руку судье на запястье, склонилась так близко, что он мог ощущать аромат мускуса, исходящего от ее волос, и мягко прошептала: — Хотите знать, почему я была так груба с вами на веранде? Я сама себе боялась признаться, что вы мне понравились! С первого взгляда! Она пристально на него посмотрела и продолжала: — А когда вы увидели меня, я ведь тоже не была вам противна, не так ли? Пока судья Ди пытался подыскать подходящий ответ, она сжала его руку и быстро проговорила: — Как приятно повстречать такого умного и опытного человека! Вы не представляете, до чего мне надоели эти недоросли и молокососы! Какое удовольствие повстречать зрелого человека вроде вас, который… Она бросила на него стыдливый взгляд, потом опустила глаза и очень нежно добавила: — Который знает толк… в некоторых вещах. Судья облегченно вздохнул, увидев, что Вэнь Юань поднялся и собирается откланяться, объяснив, что после ужина его ожидает важный посетитель, и вежливо извинился перед присутствующими. Королева цветов завела шутливую беседу с Фэном и Дао. Хотя она выпила подряд еще несколько чашек вина, язык у нее не заплетался, а реплики были уместными и остроумными. Наконец, после того как Фэн рассказал смешную историю, она вдруг приложила руку ко лбу и жалобно произнесла: — Ох! Я слишком много выпила! Надеюсь, господа меня не осудят, если я сейчас их покину. Это будет моя прощальная! Она взяла чашу судьи Ди и медленно ее осушила. Затем поклонилась и вышла. Пока судья Ди с отвращением рассматривал красный отпечаток помады на краешке своей чаши, Дао Баньдэ ехидно заметил: — Вы произвели сильное впечатление на нашу Королеву цветов. — Она просто старалась быть любезной с незнакомцем, — возразил судья Ди. Цзя Юйбо поднялся и попросил извинения за свой уход, сказав, что не очень хорошо себя чувствует. Судья в смятении сообразил, что самому ему нельзя уйти очень быстро, иначе остальные посчитают, что он отправился вслед за куртизанкой. Выпив его кубок вина, она сделала недвусмысленное приглашение. Как он влип из-за этого негодяя До! Со вздохом судья принялся за сладкий компот, который свидетельствовал о приближающемся завершении ужина. Глава 4 Расставшись с судьей Ди у порога «Журавлиного домика», Ма Жуй, насвистывая веселую мелодию, шагал по дороге. Вскоре он оказался на центральной улице острова. Под разукрашенными оштукатуренными арками, пересекавшими улицу через определенные интервалы, толпились люди всех сословий. Чтобы пробраться к высоким дверям игорных домов или выбраться оттуда наружу, им приходилось прокладывать себе дорогу локтями. Продавцы пирожков и лапши были вынуждены кричать во весь голос, иначе их бы не услышали в этой шумной толпе. Каждый раз, когда шум несколько стихал, слышался звон медных монет, которые трясли в больших деревянных цилиндрах здоровенные парни перед входом в каждый игорный дом. Они не прекращают своего занятия всю ночь, потому что считается, что этот звук благоприятствует удаче и в то же время привлекает посетителей. Ма Жун остановился перед высоким деревянным помостом, установленным рядом с воротами самого крупного игорного дома. Помост был заставлен блюдами и мисками со сладостями и засахаренными фруктами. Несколько выше на подмостках выстроились рядами изготовленные из бумаги макеты домиков, колесниц, лодок, всяческой мебели и сваленные в груду одежды, также из бумаги. Это был один из многочисленных алтарей, воздвигаемых в начале седьмой луны для ублажения душ умерших, которые в течение всего Праздника поминовения усопших беспрепятственно разгуливают среди живых. Духи могут отведать эту пищу и выбрать те бумажные предметы, которые им необходимы в потустороннем мире. В тридцатый день седьмой луны, когда завершается Праздник поминовения усопших, пища раздается беднякам, а алтари вместе с бумажными предметами сжигаются, чтобы выбранные духами предметы вместе с дымом достигли своего неземного назначения. Праздник напоминает людям, что со смертью всё не кончается, что раз в году усопшие возвращаются и в течение нескольких недель принимают участие в жизни тех, кто был им дорог. Насладившись этим зрелищем, Ма Жун ухмыльнулся. «Души дядюшки Пэна здесь не будет! Он был не слишком падок на сладкое, но азартные игры в свое время очень любил. И, судя по двум полноценным увесистым золотым слиткам, которые он мне оставил, удача ему в этом сопутствовала. Держу пари, что его душа сейчас витает над игорными столами. Зайду-ка я лучше внутрь, может, он даст своему любимому племяннику парочку ценных советов». Ма Жун прошел в зал, заплатил десять медных монет и некоторое время наблюдал за плотной толпой вокруг большого игорного стола, расположенного в центре. В самом разгаре была наиболее простая и популярная игра: нужно было угадать точное количество монет, которые банкомет прикрывал перевернутым горшком для риса. Потом Ма Жун проложил себе дорогу к лестнице у задней стены. В большой комнате наверху имелось с десяток маленьких столиков, за которыми по шесть человек сидели гости, увлеченные играми в карты и кости. Все посетители были хорошо одеты; за одним из столов Ма Жун заметил двух мужчин в чиновничьих шапках. На стене висела красная доска, на которой большими черными иероглифами было написано: «За каждую игру нужно расплачиваться сразу и наличными». Пока Ма Жун прикидывал, какой стол ему лучше выбрать, к нему подскочил маленький горбун. Он был одет в аккуратное синее платье, но большая голова с взъерошенными седыми волосами была непокрытой. Осматривая блестящими глазками атлетическую фигуру Ма Жуна, он пронзительно произнес: — Если желаете сыграть, вы должны показать мне, сколько у вас есть наличными. — А какое тебе до этого дело? — сердито спросил Ма Жун. — Прямое! — раздался за его спиной низкий голос. Ма Жун обернулся и оказался лицом к лицу со здоровенным детиной, такого же роста, как он сам, но с грудью, напоминающей бочонок. Казалось, что его большая голова сидела прямо на широких плечах, а грудь была выпуклой, как панцирь у краба. Круглые, слегка навыкате глаза изучающе обшаривали Ма Жуна. — С кем имею честь? — удивленно спросил МаЖун. — Я — Краб, — усталым голосом объяснил здоровяк. — А моего приятеля зовут Креветкой. К вашим услугам. — А нет ли у вас еще и парня по имени Соль? — спросил Ма Жун. — Нет. А в чем дело?