И скользнул вдоль кустов в ту сторону, откуда слышался стрекот генератора и немецкая речь. Глава 15 Что это еще за явление такое? На поляне раскинулся маленький, но весьма обустроенный лагерь — брезентовая палатка типа штабной, сколоченный из досок стол, лампочки светятся, как на новогоднем утреннике. Сложенные в штабель ящики, катушки с кабелями, какие-то металлические штуки… Вот, бл*ха! Объезжать что ли надо? Сколько же тут народу? Ага, а вот и обитатели! —…опять про Роммеля? Какое нам вообще дело до Африки? Про Москву опять ничего? — Ты же сам все слышал. — Слышал. Надеялся, что может проспал. — Скажи спасибо, что мы здесь, а не там. — Вот уж спасибо герру Штернхофферу… Удружил, можно сказать. Двое фрицев вывернули из-за палатки. У одного в зубах — курительная трубка. Второй держит в руках планшетку. Услышав имя Штернхоффер, я стал слушать их треп внимательнее. Это ведь тот самый тип, который на стройке возле монастыря главный. И которого все, кто его упоминал, как-то не особенно любят. Но кто вот эти? Катушки, металлические штыри… Какая-то геологическая разведка? Или коммуникации тянут? Впрочем, по хрен. Сейчас мне меньше всего было дело до того, чем они занимаются в этой глухомани. Гораздо больше меня волновал вопрос сколько их. Палатка довольно большая, при желании в нее можно напихать десяток человек. Но сейчас я видел троих. Двое болтали, а третий молча колдовал над котелком. Судя по доносившемуся запаху — варил кофе. Эх, зависть… Кофейку бы я сейчас хлебанул с удовольствием… Может тогда не отвлекался бы на левые мысли. У всех троих — нашивки инженерных войск. Тот, который кофе варит — унтер-офицер, двое других — простые солдаты. У того, что с планшеткой — железный крест. Отличился, видать, где-то. Машины не видать, мотоцикла тоже. Значит… Ни черта это ничего не значит. Может, остальные из их лагеря как раз на машине сейчас куда-то и укатили, а может их здесь всего трое. Или еще в палатке, может, кто спит. Лагерь могли выгрузить, поставить, оставить их работать и уехать. Если их всего трое, то положу я их, как не фиг делать. По рожам видно — расслабленные, никого не ждут. Кобуры застегнуты. Пара винтовок стоит рядом со столом, но пока они до них дотянутся… С другой стороны, хотелось послушать, что скажут. Вдруг рядом за деревьями десяток фрицев с пулеметами притаилась. —…ну помнишь, та рыженькая, в бордельхаузе, когда мы еще в Плескау стояли? — В красном платье? На рояле играла которая? — Да-да, она! — И что? Хочешь сказать, тебе перепало? Она же только с офицерами спит. — Эх, нет… Да я не про то! Я вообще туда случайно, можно сказать, попал. Меня герр гауптман послал найти Гейнца. — И что она? — Сейчас расскажу! Короче, там сидел Шнайдер из комендатуры. Брюхо свою развалил, пиво сосет и на Гольду слюни пускает. Потом говорит: «Я бы тебя всю ночь трахал!» А она села к нему на колени, улыбнулась во все зубы и отвечает: «Как ты в своем пузе инструмент-то находишь, жирный…» — Ха-ха, прямо так и сказала? — Ага. — По-немецки? — Нет, по-русски. Шнайдер ни черта не понял и в улыбке довольной расплылся. А я стою с каменной рожей и думаю: «Только бы не заржать! Только бы не заржать!» А потом вижу лицо Гейнца, а его точно так же перекосило, тоже понял, что она сказала. — И ты откуда русский знаешь? — Так у меня сосед русский, еще от коммунистов сбежал. Он и научил. А Гейнц, наверное, уже здесь выучил, он всегда интересовался… — И вы ему не сказали ничего? — Да ты что⁈ Шнайдер же тогда Гольду со свету бы сжил, а она красивая девка… Эх… На душе стало тепло-тепло. Как будто эти фрицы привет от Златы передали. Жива, значит. Хорошо… Я переместился вдоль кустов, продолжая изучать обстановку. Кроме этих троих никто больше не отсвечивал. Вроде как, реально нет никого. По разговору тоже стало понятно, что своих они ждут не раньше обеда завтрашнего дня. Значит, пора действовать. Еще проторможу, ожидая полезных сведений, совсем рассветет. Я присел рядом с генератором. Классная штука — вермахтовский штормерцайгер! Неубиваемый, те, что я в своем времени видел, до сих пор работают. Такую бы вещицу в отряд Слободского притащить… Я выдернул провод и тут же прыгнул вперед. Настиг фрица который как раз расстегивал штаны, и всадил нож ему в шею. Он булькнул и, не успев даже удивиться, повалился на бок. — Что такое? Бензин что ли закончился? — Наверное, Кипп опять об провод споткнулся. Эй, Кипп, ты нам свет отключил! — Кипп? — Да-да, сейчас починю! — хрипло откашлявшись, вместо фрица ответил я, аккуратно опуская его на землю. Пригнулся. Переместился ближе к палатке. Замер за углом. — Почему так? Смотрел на лампочки, а когда они погасли, то в глазах до сих пор светятся? — фриц топтался совсем рядом. Я выпрыгнул из-за палатки. — Эй, ты кто тако… — успел вскрикнуть фриц до того, как мой нож погрузился ему в шею. Готов! — Стой! Стрелять буду! — выкрикнул третий, и одновременно с возгласом рядом с моим ухом свистнула пуля. Я прянул в сторону, выискивая, где он засел. Достал пистолеn. Твою мать, я надеялся как-то без стрельбы обойтись. Выстрелы далеко слышно, вдруг патруль какой еще поблизости ошивается, прибегут по тревоге. Да и пшеки эти вместе с Доминикой где-то по лесам еще шныряют. — Руки вверх! — скомандовал оставшийся в живых фриц. — Ага, делать мне больше нечего… — пробурчал я, проползая вдоль стола в ту сторону, откуда доносился голос. Бах! Еще один выстрел. Примерно в то место, откуда я уже ушел. — Сдавайся! — снова выкрикнул фриц. Но уверенности в его голосе не было. Ага, вон там он засел! За поваленным деревом. Молодец, неплохая позиция. Вот только теперь мне его башку на фоне светлеющего неба видно как на картинке. Я прицелился… Бах! Готов. Я замер, прислушиваясь. Вдруг все-таки есть еще четвертый. Мало ли, дрых в палатке, а сейчас проснулся. Ничего. Ветер шуршит еще не опавшими листьями. И сквозь шелест пробивается плач младенца. Нашумел. Разбудили-таки батю. Я поднялся на ноги и двинул к палатке, прихватив со стола фонарик. Скользнул лучом по «внутреннему убранству». Деревянные нары, стол, стеллаж, радиостанция. Бумаги какие-то. Длинные колонки цифр. Черт его знает, может шифровки какие-то, а может результаты наблюдений за погодой. Сгреб всю папку, нехай чекисты разбираются. Или Хайдаров. Выключил фонарь, вышел осторожно. Все еще никого. Можно проезжать. Рванул бегом обратно к машине. — Дядя Саша! — облегченно выдохнул Яшка. — А мы уж тут думали… — Не фиг думать, надо ехать, пока не рассвело! — я запрыгнул в лоханку. — Только возле лагеря там притормози, хочу генератор забрать. — Возле какого еще лагеря? — Там увидишь, трогай! Лоханка двинулась по извилистой лесной тропе, уворачиваясь от деревьев. Дорогой это можно было назвать только с очень большой натяжкой. Хотя раз лоханка проходит, значит сгодится, что уж. — Вот ведь немчура… На том самом хитром броде свою хибару поставили… — прошипел Яшка. — Притормози тут, — я выскочил из машины. — Негоже трофеи бросать. Забрать, конечно, хотелось вообще все, включая палатку. Но крохотная лоханка не потянула бы, да и разбирать лагерь — это время. Так что я ограничился только тем, что можно было схватить по-быстрому. Генератор, пара винтовок, ящик с консервами, который приметил еще когда палатку осматривал. На секунду задержался, споткнувшись взглядом о стоявший на столе котелок, из которого одуряюще пахло кофе. Да, бл*ха, хрен с ним! Схватил котелок и отхлебнул горькой черной жижи прямо через край. По венам прямо-таки электрический ток растекся. На самом деле, не такой уж я фанат кофе, просто конкретно сейчас почему-то его так дьявольски захотелось, что даже вот эта кисловатая бурда с похрустывающими на зубах частичками показалась райским нектаром. — Все, ходу! — я забрался обратно в машину. — Двигаем как можно дальше, пока совсем не рассвело. В Свободном мы оказались к ночи. На рассвете нашли подходящий овражек, схоронились и смогли немного подремать. Когда спустились сумерки, двинулись дальше. Не доезжая до места, я сказал Яшке заглушить машину и ждать. А сам двинул дальше пешком. Свободное охраняли ревностно, не хватало еще, чтобы нашу лоханку на «подлете» расстреляли.