Вот чем его наградят, Иван ещё не решил. Звёздочки? Или сразу два Знамени? Пожалуй, два Знамени – это он хватил. Из тех командиров, которых он знает лично, два ордена Красного Знамени есть только у комполка, прошедшего Испанию. Даже у комдива был один орден. А здесь у уставного капитана. «Одно Знамя и одна Звёздочка – вот, пожалуй, будет в самый раз», – решил Иван. От капитана мысли плавно перетекли к Командиру. Кто он? В каком звании? Какие имеет награды? Молодой, значительно меньше тридцати, хотя и выглядит старше. Хорошая физическая форма и стальная воля. Что ещё? Воевал в финскую, отморозил пальцы, но остался в строю. Звание… Майор? Полковник?.. По должности, скорее, второе, а по годам – первое, поди разбери. Награды? Ну, наград, наверно, не меньше, чем у капитана будет, или больше. Впрочем, какая разница. Главным в Командире было другое. Командир, если можно так сказать, отличался от всех прошлых командиров Ивана. Вон, например, практически не упоминается Коммунистическая партия и товарищ Сталин и их главенствующая роль в победе… Иван задумался. Роль товарища Сталина в колониальных захватах Португалии или, например, в оккупации французами Рурской области как бы неочевидна. И вообще. Комсомолец Жуков резко оборвал свои размышления, решив, что такие мысли не сержантского ума дело, этак они и до троцкизма довести могут. Про безоговорочное преимущество Красной армии под руководством партии Ленина и лично товарища Сталина он же не сам придумал, это слова товарища Ворошилова. Не думать получалось плохо. Авторитет товарища Ворошилова непререкаем, но и против фактов не попрёшь. Разрозненные факты о Германии, сложившиеся в голове Ивана в цельную картину, просто кричали о сильном противнике. Может быть, понимать Командира следует так, что врага разобьём на его территории, но победа дастся нелегко, и потери будут немалыми? Потом, это же не в тесном кругу сказано, не после стакана настоянного на хрене самогона. Значит, это официальная позиция Генштаба? Окончательно запутавшись, сержант Жуков смог сделать лишь один вывод: Командир с говорящим позывным Белый Медведь не боится ни бога, ни чёрта, а знает побольше многих со звёздами на петлицах. И сейчас, опять же, если почти все командиры, с которыми пришлось столкнуться сержанту за годы службы, как бы снисходили до младших по званию, общаясь по типу «твоё дело – приказы исполнять, а думать я буду», то Командир, наоборот, тянул их вверх, поднимая до своего уровня. Трудно передаваемое словами это ощущение сопричастности и боевого братства, появившееся ещё той незабываемой ночью, крепло, вызывая одно желание – ни при каких обстоятельствах не подвести боевых товарищей. «Ладно, подумаю об этом завтра», – решил Иван, опять превратившись в одно большое ухо. Да и Архипов уже перестал отвечать на вопросы Командира о Зимней войне. – Вот, товарищи, грязь, кровь, потери, и это ещё относительно успешное направление. А по другую сторону Ладожского озера, в Карелии, где воевал другой наш курсант, Белов, вообще две дивизии попали в окружение. И вышли далеко не все, потеряв огромное количество тяжёлого вооружения. – Командир помолчал, вспоминая далеко не самый приятный эпизод своей жизни. – Продолжим. Как показывает опыт Зимней войны и как учит нас устав, боец должен хорошо уметь как наступать, так и обороняться. Но, увы, из-за нехватки времени нам придётся выбрать что-то одно. Какие будут предложения, товарищи курсанты? Так, Аркадий. – Товарищ командир, я считаю, Красная армия есть армия наступательная. Значит, мы прежде всего должны уметь наступать. Как написано в уставе… – Садись, Аркадий, – перебил его Командир. – Как написано в уставе, все присутствующие знают. Дай другим высказаться. Вижу, Нэтрэба руку тянет, прошу. – Товарищ Командир. Я считаю, что нужно учиться наступать, потому что наступать мы будем больше, чем обороняться. – Принято. Садись. Вижу поднятые руки. Вот, курсант с левого края. Обернувшись, Иван увидел высокого, нескладного парня. «Наверно, в деревне все Жердью зовут», – подумал он. Даже лицо у парня было узкое и длинное. – Александр Бочкин… Что сказал Бочкин дальше, Иван не услышал: во-первых, зал взорвался хохотом, во-вторых, Жуков сам пытался просмеяться, утирая слёзы, выступившие на глазах. Представить более неподходящую фамилию для тощего курсанта было просто невозможно. – Отставить смех! – сказанная на полтона тише команда произвела эффект щёлкнувшего перед лицом кнута. В себя Иван пришёл оттого, что, сидя по стойке смирно, не получалось вытянуть руки по швам. Через что прошёл командир, чтобы выработался такой командный голос, сержант даже думать не хотел. – Продолжай, курсант. – Александр Бочкин, – с нажимом повторил длинный, – третье отделение. Я думаю, нужно учиться наступать. У нас появилось много новой техники: самолёты, танки, автомобили. Нужно учиться применять всё это в наступлении. – Понял твою мысль, Александр. Присаживайся. Ага, Арсений руку тянет. Давай, докладывай, что думает человек воевавший. – Товарищи! Я, как коммунист, буду говорить прямо! Учиться наступать нам ой как надо! Многие бойцы, даже многие командиры, наступать не умеют. Я много могу рассказать, как мы воевали, как наступали. Но я другое скажу, товарищи. Всю зиму тридцать девятого две – две, товарищи! – армии не могли взять Карельский перешеек из-за финских дотов. А потом появился один сапёрный батальон. Один батальон! Товарищ Командир, думаю, лучше знает, что это за батальон и где обучался его личный состав. Но факт, после недели подготовки сапёры доты подорвали. И если у меня появился шанс научиться так воевать!.. Я, товарищи, как коммунист, как красноармеец, этот шанс не упущу! – Что ж, спасибо, товарищ Архипов, за честное, принципиальное мнение. Садись, Арсений. А мы поступим проще. Кто за наступление, поднимите руки. Ага, почти все, да не все. И вижу я среди тех, кто против, Игоря Белова. Вставай, курсант Белов, объясняй, почему руку не поднял. – Я, товарищ командир, согласен с курсантом Архиповым и в том, что воевать многие не умеют, и в том, что нам шанс такой выпал. Но если выбирать одно, то я бы хотел сначала научиться воевать в обороне. – Садись, Игорь, ясно. Продолжим, товарищи курсанты. Вас я услышал, а теперь перед принятием окончательного решения давайте вспомним, в чём принципиальные отличия наступления от обороны. Соберём, так сказать, в кучу и проанализируем. Первое и самое важное – инициатива. Атакующий владеет инициативой, то есть выбирает место и время атаки. Обороняющийся, соответственно, воюет там и тогда, где и когда решит противник. Думаю, объяснять разницу не нужно. Как-никак передо мной сидят боевые командиры, а не гимназистки. Второе. Рассмотрим такой параметр, как наряд сил. Владея инициативой, атакующий сможет собрать столько сил и средств, сколько необходимо для успеха операции. По-простому, если военачальник не клинический идиот, то на участке прорыва будет не просто больше самолётов, танков, артиллерии и пехоты, чем у противника, а будет проведена тщательная подготовка, начиная разведкой и заканчивая частями инженерного обеспечения. Обороняющиеся, разумеется, до подхода подкреплений будут воевать в численном меньшинстве и, как правило, без средств усиления. Третье отличие, вытекающее из первых двух, – порядок. Атакующие действуют по плану и, соответственно, более упорядоченно. Оборона – это всегда импровизация. Да, оборона тоже планируется, но предугадать когда и где, а главное, какими силами враг будет наступать, с большой степенью точности очень трудно. Поэтому зачастую такие планы актуальны до первого выстрела. Обращаю ваше внимание, товарищи курсанты: при неудачном наступлении порядок, как правило, не падает. Вышестоящие штабы не теряют связь с нижестоящими, полковые и батальонные командиры имеют связь со своими подразделениями. Части своевременно получают боеприпасы, горючее, еду. Раненым оказывается медицинская помощь, технику вывозят с поля боя на ремонт. Тут нужно оговориться: так происходит при пассивной обороне, без контратакующих действий обороняющихся. При удачной обороне происходит то же самое: связь не нарушена, снабжение не прервано. Далее. При удачном наступлении может происходить временная потеря управления: отрыв, как правило, кавалерийских и механизированных частей от баз снабжения, штабов, медсанбатов. Наступающие части могут оказаться блокированными и окружёнными. В этом случае теряется связь между вышестоящими штабами и частями, прорвавшими оборону. Но тут нужно понимать, что части, ушедшие в прорыв, условно управляемы, они действуют по ранее согласованному плану, не теряют боеспособность и организационную структуру. Ну и последний случай – это неудачная оборона. Думаю, что происходит в этом случае, подробно объяснять не надо: потеря снабжения, связи, управления. В худшем случае – паника и дробление соединений на части с последующим окружением и уничтожением. Одним словом, хаос. Контратаки обороняющихся, соответственно, всё переворачивают с ног на голову. И что у нас выходит, товарищи? А выходит вот что. При любом наступлении и удачной обороне порядок высокий, а вот при неудачной обороне он резко снижается. Чем эта закономерность интересна для нас? А вот чем. При высоком порядке роль полководца на самом высоком уровне, а роль нижестоящих бойцов и командиров сводится к точному выполнению приказа. Но если порядок падает, также снижается роль полководца. И это, товарищи, компенсируется возросшей ролью нижестоящих командиров, вплоть до командиров отделений. Им, товарищи, не имея чётких приказов сверху, приходится импровизировать и брать ответственность на себя. А чтоб вы не сомневались, сейчас подробно разберём оба случая. Наступление. Тут чем выше штаб, тем важнее его роль. Если правильно выбрано место, время и необходимые силы, проработаны последовательность действий и взаимодействие всех участников, то вероятность успеха очень высока. Даже ошибки нижестоящих штабов, недостаточная подготовка отдельных бойцов и командиров или недостаточная техническая подготовка хоть и приведут к увеличению потерь, но не смогут сорвать операцию. Обратная ситуация, если изначально выбран неверный план наступления. Тогда грамотные тактические действия приводят только к ожесточению боевых действий. Примерами служат множественные «мясорубки» империалистической войны. Если очень просто и коротко, насыщение боевых порядков обороняющихся автоматическим оружием, прежде всего пулемётами, привело к тому, что атакующим стало не хватать подвижности для развития наступления. Для наглядности вам простой пример. Допустим, я хочу вывести противника из строя и бью его тростью в кадык. Даже если по каким-то причинам лезвие не выскочит, противника я из строя выведу. А вот если я выберу, скажем, ногу, то выскочит лезвие или нет, всё равно фатальным ущерб для врага не будет. А что происходит в обороне? Даже не берём ситуацию с потерей управления и окружением. Смотрим, как развиваются события с самого начала. И начинаем сверху. Комфронта узнаёт, что один из участков фронта атакован. Что он может сделать? Дать приказ о выдвижении резервов. Всё. Фронт – это несколько сотен километров, значит, даже подвижные резервы, такие как танковые корпуса, смогут прибыть к месту боя в лучшем случае в течение нескольких часов. Спускаемся ниже, на дивизионный уровень. Если артиллерию комдив сможет перенаправить практически сразу, то с резервами так не выйдет. Уставная ширина фронта, занимаемая дивизией, – восемь-двенадцать километров, глубина – четыре-шесть километров. Вывод: резервы также придётся ждать, скажем, от нескольких минут до получаса. И кто, выходит, встретит атаку первыми? Кого в траншеях будут гвоздить авиация и артиллерия, утюжить танки? Уже догадались, товарищи курсанты? Правильно, бойцы и командиры от комбата и ниже. И прежде всего от них будет зависеть, устоит оборона до подхода подкреплений или нет. И вот из всего вышесказанного делаем вывод: в современной наступательной армии, а именно такой является Красная армия, солдаты прежде всего должны уметь наступать. Но вас, товарищи курсанты, как вы уже поняли, будем обучать немножечко другому. Чему? Ну, наступать вы уже умеете, всё-таки кадровые командиры. И именно потому, что вы кадровые командиры, причём одни из лучших, учиться вы будете по усложнённой программе, с уклоном в оборону. А чтоб жизнь вам мёдом не казалась, товарищи курсанты, обороняться научитесь в самых тяжёлых условиях. А сержант Жуков, слушая, как Командир пугает их трудностями службы, вдруг вспомнил семью. Частенько отец так же стращал Ивана с братьями перед работой: «Ванька, Пашка, Петька! Ох и придётся нам сегодня потрудиться, успеть бы дотемна». И младший Ванька старался изо всех сил, а потом радовался, что успели задолго до сумерек. В одиннадцать лет, окончив начальную школу, Иван уехал к тётке в большой город Рязань, учиться дальше. Как ни странно, по совету местного попа, отца Михаила. Где-то за полгода до своего ареста пожилой настоятель сельской церкви, встретив Иванова деда, порекомендовал отправить Ивана учиться дальше, отметив его светлую голову и явные успехи в науках. Вот и сейчас Иван вспомнил напутствие, данное ему отцом: «Учиться будет ох как трудно, сын, но ты первый из нашего рода, кто получит образование. Когда будет особенно трудно, помни, сын, ты учишься за всех нас». Значит, буду учиться, решил Иван, да и учиться здесь будет интересно. А Командир, похоже, подходит к самому интересному. – Авиация, артиллерия, танки и пехота – вот четыре принципиально разных противника. Что должна знать и уметь пехота при встрече с ними? Если вражеский бомбардировщик сбивает наш ястребок, если вражеский танк поджигает наш стальной «Клим», а вражескую пехоту рассеивает Красная артиллерия, пехота должна радоваться и, если позволяет обстановка, кричать «ура» и подбрасывать вверх пилотки. Умеете кричать «ура» и подбрасывать вверх головные уборы? Не сомневаюсь, что умеете. А что делать пехоте, когда она осталась одна, когда средства усиления не успели или заняты на другом участке? Аркадий, ты чего руку тянешь? «Ура» кричать не умеешь? Или шапку подбрасывать? – Никак нет, товарищ командир. Умею. У меня вопрос. – Смутить сержанта Фишмана было нелегко. – Ну, раз есть, задавай, Аркадий. – Товарищ командир, против танка боец гранату кинет, в пехоту вражескую из винтовки стрелять будет. А самолёт он разве может сбить? Ну, кроме как случайно. – Первое, Аркадий, не беги впереди паровоза. Второе, воюют не солдаты каждый сам по себе – воюют подразделения. А вот то, что спросил и сел, молодец. Хорошо, давайте сейчас отвечу вкратце, а как эффективно воевать против каждого из вышеперечисленных противников, подробно узнаете в процессе обучения. Авиация. Главное оружие солдата против авиации – это лопата. Так, а где смех? Не смеётесь. И курсант Фишман не смеётся. Что ж вы, товарищи курсанты, так бегать не любите? Может быть, вы и копать не любите? А придётся. Копать, копать и ещё раз копать. Запомните, главное оружие против авиации – лопата. Лопатой вы сможете отрыть щель, в которой благополучно переживёте налёт. При встрече с авиацией противника задача пехоты – выжить. Выжил – значит победил. А теперь насчёт «сбить случайно». Конечно, если солдат один, то правильнее всего будет укрыться. Но вряд ли самолёт будет гоняться за одним солдатом. Да и в прифронтовой полосе бойцы передвигаются всё-таки чаще в составе подразделения. И не всегда есть возможность закопаться в землю. Авианалёт может застать, например, на переправе или просто на марше. Конечно, бомбардировщику, летящему на высоте более двух километров, вы ничего не сделаете. Но есть ещё пикирующие бомбардировщики и истребители. Пикировщики атакуют с высоты от пятисот метров до километра, истребители могут атаковать ещё ниже. Что может сделать боец с «мосинкой»? Выстрелить пару раз куда-то в сторону самолёта, и то если сильно повезёт. А вот в стрелковой роте двенадцать ручных пулемётов и сто винтовок. В батальоне уже тридцать шесть пулемётов и около пятисот винтовок. А это примерно пятьсот-тысяча выстрелов в секунду. Самолёт всё-таки не танк, слабых мест у него немало: сам пилот, мотор, бензобаки, хвостовое оперение и так далее. А на низких высотах, да ещё при пикировании, самолёт особенно уязвим. Хватит небольшого повреждения, чтобы он свалился в штопор и воткнулся в землю. Но даже не это главное, товарищи. И те, кто имеет польский опыт и те, кто финский, думаю, не до конца осознают опасность бомбардировок. Одно дело, если часть находится на передовой и личный состав окопался. Совсем другое, если подразделение находится в движении. Самый худший вариант – затор перед переправой, тогда авиаудары наиболее опасны. Сами понимаете, осколку нелегко попасть в солдата, залёгшего в какой-нибудь яме. А вот автотранспорт, кони, артиллерия – это всё очень чувствительно к ударам с воздуха. Отмечены случаи, когда при массированном авиаударе части просто впадали в панику и разбегались. Поэтому командир, приказывающий обстреливать самолёт, решает сразу три задачи. Первая и самая важная – борьба с паникой! Запомните очень хорошо, товарищи командиры, паника может принести больше вреда, чем сами бомбы. А пока стреляешь во врага, паниковать и времени нет. Согласны? Вторая задача – уменьшение потерь. По-простому, немецкие пилоты часто относятся к войне как к охоте. А кому охота умереть на охоте? Поняв, что его интенсивно обстреливают, а если ещё и пара пуль в самолёт попадёт, лётчик, скорее всего, не захочет рисковать и сбросит бомбы, не опускаясь до нужной высоты, а может и вообще прервать бомбардировку, решив поискать менее опасную цель. Да, для нас это дико звучит: «нарушить приказ». Но это явление в люфтваффе присутствует, этот факт нужно просто принимать во внимание и пользоваться им. Понятно, что чем с большей высоты сбросить бомбу, тем больше шансов промахнуться? Думаю, понятно. И только на третьем месте стоит задача сбить вражеский самолёт. Предупреждаю сразу: не рассчитывайте, что вот вы пачками начнёте их сбивать. Скорее всего, вы добьётесь увеличения высоты бомбометания, а истребители, обстреляв вас один раз, не захотят повторить штурмовку. Но и это, товарищи, очень много. Опять же, за полминуты батальон может выпустить в самолёт до тридцати тысяч пуль. Так что сбить его вполне реально. Тридцать тысяч случайностей – это серьёзно. Согласен со мной, товарищ Фишман? – Так точно, товарищ командир! – Раз согласен, давайте рассмотрим артиллерию. Тут, товарищи курсанты, всё очень просто. От артобстрела вас спасёт ваша лучшая подруга лопата. Артиллерия будет хреначить вас с нескольких километров, так что ничего вы ей сделать не сможете. Тем более что немцы любят большие калибры; не удивлюсь, если разрабатываются системы с калибром более пятисот миллиметров. Сами понимаете, тут одно спасение – поглубже закопаться и терпеливо переждать. Профилактическими мерами против артобстрелов можно назвать отстрел снайперами корректировщиков да повышение бдительности, чтоб вражеские разведчики не могли взять языка. Теперь танки. Детально про танки и способы борьбы с ними вы узнаете в процессе обучения. Сейчас же хочу сказать: танки не такие страшные, как кажутся. И обзор у них плохой, и метко стрелять из танка на ходу довольно трудно. А вот уничтожить близко подъехавший танк пехотинцу вполне по силам. К тому же танк, переехавший окопы, скорее всего, не будет гоняться за отдельными солдатами, а поедет дальше к позициям артиллерии. Но! Товарищи курсанты, совсем другое дело, когда танки атакуют в одном строю с пехотой. Оставаясь неуязвимыми для стрелкового оружия, танки уничтожают пулемёты, давая возможность пехоте продолжать наступление. В свою очередь пехота уничтожает солдат противника, не давая подобраться им к танку на расстояние броска гранаты. Вывод: главные задачи подразделения при танковой атаке – не поддаться панике и отсечь пехоту. В этом случае с доехавшими до окопов танками вы справитесь, не сомневайтесь. Так, товарищи курсанты, осталась пехота. С пехотой проще. Вы научитесь уничтожать живую силу противника всеми доступными способами. Конечно, идеально, если это происходит на дальних дистанциях – из пулемёта или снайперской винтовки. Но на войне не всегда воюешь в идеальных условиях. Поэтому, товарищи курсанты, вы научитесь владеть всем, чем можно: от наиболее распространённых моделей стрелкового оружия, как нашего, так и немецкого, до холодного оружия и подручных средств. Какие подручные средства, спросите вы? Тогда я спрошу вас в ответ: кто лучшая подруга солдата? Вы сильно удивитесь, товарищи курсанты, узнав, каким опасным оружием может стать обычная сапёрная лопатка в руках обученного солдата. Впрочем, даже голые руки – страшное оружие мастера-рукопашника. За три месяца нормального рукопашника из вас, конечно, не сделать. Но по нашим нормативам к окончанию курсов вы на равных будете драться с тремя пехотинцами вермахта или одним специально обученным диверсантом. Таким, например, как бойцы специального батальона «Эббингхауз». В сентябре тридцать девятого они помогали продвижению немецких войск по территории Польши, сея панику и неразбериху в тылу, захватывали или уничтожали важные коммуникации. Хочу особо подчеркнуть, товарищи курсанты. Правильно – это когда расстреливаешь врага из пулемёта, лёжа в специально оборудованном окопе. Неправильно, когда ты сворачиваешь врагу шею голыми руками. Рукопашная схватка – это крайний случай, и её следует всячески избегать. Мой первый учитель сказал по этому поводу замечательные слова: «Чтобы вступить в рукопашный бой, боец должен: пролюбить на поле боя винтовку, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, противогаз, каску. Найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня или палки. А главное, найти на ней такого же раздолбая. И только после этого он сможет вступить с ним в рукопашную схватку!» «Интересно, а кто сильнее: этот диверсант из „Эббингхауза” или осназовец?» – подумал Иван. В прошлом году к ним в часть по какой-то надобности приехал лейтенант из дивизии НКВД. Лейтенант оказался инструктором как раз по рукопашному бою, и комполка уговорил его провести несколько показательных боёв. В полку служили отличный боксёр и несколько приличных борцов. Хотел полковник утереть нос командированному или нет, Ивану неизвестно. Зато теперь он хорошо знает, чем спортивные единоборства отличаются от рукопашного боя. Уложив пятерых соперников одного за другим, лейтенант ещё и объяснил, что в реальном бою справился бы быстрее, так как не нужно было бы бояться нанести травму. Иван тогда очень гордился, что дольше всех против лейтенанта продержался Сашка Орлов, с которым они служили в одной роте. Вот бы научиться, пусть не как лейтенант, но чтоб хватило умения тому же Сашке по шее накостылять. Опять же, парням деревенским за клубом пару приёмчиков показать – милое дело. А если надо лопатой поработать, он не против. Лопата – она и крестьянину не чужая, чай, Иван не забыл, за какой конец браться. И когда учился, всё лето дома помогал, да и сейчас отца с матерью не забывает. – Так, товарищи курсанты, вот мы и добрались, наверное, до самого для вас интересного. Чему же конкретно вас тут будут учить? – Командир моментально вернул задумавшегося Ивана на землю. – Все дисциплины условно можно разделить на три блока. Первый блок – это навыки, позволяющие из любого солдата создать максимально эффективную боевую машину. Перечислю. Навыки ближнего боя: рукопашный бой, ножевой бой и бой подручными средствами. В последнем случае научитесь владеть палкой, топором, сапёрной лопаткой. По стрелковой подготовке: СВТ-40, «мосинка» и только что поступивший на вооружение автомат ППШ. В будущей войне это будет основное оружие пехоты. В ознакомительном порядке постреляете из автоматов и карабинов вермахта. Отдельно идут пистолеты – и наши, и германские. Пистолет как оружие последнего шанса намного эффективнее и ножа, и кулака, так что научитесь правильно носить и стрелять. Далее пройдёте курс выживания в лесу, то есть научитесь ориентироваться по карте и солнцу, маскироваться, правильно выбирать место днёвки и ночёвки и куче других полезных мелочей. Последнее – полоса препятствий, ну тут всё просто: чуток побегаете, попрыгаете, немного поползаете для аппетита. Второй блок позволяет из солдата сделать не просто боевую машину, но машину универсальную. Кто не знает, слово «универсальный» – от латинского понятия «универсум», то есть общий. В нашем случае – взаимозаменяемый. За то время, которое вам отведено на обучение, хорошего специалиста не сделать, но основы вы получите и в случае крайней необходимости сможете заменить почти всех спецов батальонного уровня. Чтобы не быть голословным, давайте пробежимся по специальностям. Связист. Тут получите основы работы с двумя радиостанциями: РБМ и «Север». Последняя только что прошла войсковые испытания и ещё не пошла в производство. Радиостанция на данный момент является одной из лучших коротковолновок в мире. Между прочим, чтоб заполучить несколько штук, пришлось ездить в Ленинград на завод-изготовитель. Ну и посмотрим, как вы работаете на ключе, вдруг у кого талант. Далее. Пулемётчик. Тут всё просто. Вдоволь настреляетесь из пулемётов, в том числе из немецкого MG 34. Очень интересный пулемёт, и в качестве трофея скорее всего будет попадаться чаще других. Следующую специальность я образно назову сапёр-подрывник. Получите навыки, как ставить мины, в том числе мины-ловушки, как их обезвреживать. Как делать взрывные устройства из подручных средств. Инженерное обеспечение на уровне взвода, соответственно, преодоление вражеских заградительных полос. Плюс всякие мелочи, хитрости, которые вам расскажет профильный спец.