– Думаешь? Хотя да, похоже. Командира? – Вряд ли. Скорее, большое начальство. У нас в колхозе, когда начальство из Рязани ждали, так же: вроде делают всё как обычно, а без души. Понимаешь? Душа мается, ждёт. – Ясно. Только ты же вроде городской? – Не. Учился в Рязани, а родился в селе Болошнево, это двадцать километров от города. – Вернёшься? – Да. Агрономом хочу стать, хлеб растить. – Правильно. Нам ещё минут десять ехать, так что ты, Жук, потерпи, в немцев пока не стреляй. – Хорошо, Белый. Но, если что, я гранату возьму. «В голову надо было стрелять», – подумал Иван про не желающего убираться восвояси немца. Потому как кроме недостатков Макей рассказал и про сильные стороны пистолета Токарева. Одно из преимуществ – прекрасное пробивное действие – обусловливалось всё тем же мощным патроном. Разработанный на базе немецкого патрона 7,63x25 мм «маузер», но с пороховым зарядом в 0,52 грамма, советский патрон становился существенно мощнее и позволял выпускать пулю с начальной скоростью более 400 м/с. А энергия пули, выпущенной из пистолета ТТ, составляла более 500 джоулей. «Точно, в голову. Или каску бы пробил, или шею сломал». «А целился-то он в меня из „Маузера-98к”, – неожиданно для себя подумал Иван. Хотя чему удивляться. Макей осчастливил их изучением и двух образцов немецкого оружия, это были вышеупомянутый карабин Mauser 98k и пистолет-пулемёт МР-40. За эти дни они столько стреляли, разбирали и чистили это оружие, сколько не снилось и немецким пехотинцам. Поэтому ничего удивительного не было в том, что оружие не оставляло Ивана и во сне. Драки ему тоже с недавних пор постоянно снились. А вообще Иван не понимал, зачем столько времени уделять немецкому оружию. Понятно, что это самые массовые образцы, и в качестве трофеев они будут попадаться чаще всего, но всё равно, это перебор. Впрочем, вслух он и не думал возражать: было ужасно интересно, ведь учили их не только меткой стрельбе, но и грамотному тактическому применению того или иного оружия, плюс множеству полезных мелочей, позволяющих экономить время и силы. Чего стоит только один показанный Макеем способ ношения оружия на трёхточечном подвесе. Добавляя к обычному ремню ещё одну ременную петлю и фиксирующую пряжку, получаем просто революционную систему ношения оружия. Трёхточечный подвес позволяет носить оружие с максимальным удобством – плотно прижатым к телу, в том числе за спиной на двух лямках, что неоценимо при дальних переходах или движении через лес. Также такой подвес позволяет перевести оружие из походного положения в положение «к бою» практически мгновенно. Жаль только, после этих стрельб, «практических», как говорит Макей, домой возвращаться приходилось опять бегом. Зато потом обед! Пожалуй, единственным человеком, кого боготворили все без исключения курсанты, была старшая повариха Александра Сергеевна. Барс, в настоящее время строго капитан Октябрьский, как-то сказал, что готовит она, как Пушкин стихи писал. Действительно, еда была невероятно вкусной и разнообразной. Наверное, так до революции кормили в ресторанах всяких бар и буржуев. А сейчас он, Ванька Жуков, крестьянский сын, мог всё это есть, пока не лопнет. Хотя переедать курсанты быстро отучились. После обеда шли занятия по рукопашному бою. Радовало, что начальство всё-таки понимало: спарринг на полный желудок не лучшая идея. Поэтому первые полчаса после обеда курсанты больше смотрели и слушали, потом переходили к упражнениям на дыхание под руководством китайского знатока единоборств Лю, и заканчивался медленный блок медитацией. А тех курсантов, кто отнёсся к медитации легкомысленно, мастер Лю очень быстро смог переубедить при помощи тонкой бамбуковой палки, которой он владел виртуозно. А дальше несколько часов кряду бойцы отрабатывали отдельные движения и удары. Это монотонное и утомительное занятие чередовалось с отработкой бросков и захватов, что вносило хоть какое-то разнообразие в процесс обучения. Хотя сказать, что было скучно, Иван не мог, время пролетало мгновенно. Опять сказывалось количество инструкторов на каждое отделение, которые могли постоянно контролировать каждого курсанта. Да ещё в зале постоянно находились и очень активно вмешивались в процесс тренировок Богомол и мастер Лю. Пласт присутствовал хоть и не всегда, но довольно часто, и тоже не сидел без дела. В результате все элементы отрабатывались правильно, с максимальной нагрузкой и на предельных скоростях. Иван не мог не признать: тяжелейшие и изматывающие тренировки были очень эффективны. Курсанты всё больше походили на боевые автоматы, работая в спаррингах на рефлексах и показывая быстроту реакции, которая удивляла их самих. Скажи кто Жукову, что человека можно так натаскать за неполных десять дней, он бы не поверил. Но шестичасовая ежедневная работа с полной самоотдачей по уникальной методике и под руководством талантливых учителей творила чудеса. Вообще, первое впечатление, что на каждого курсанта потратили по минуте и ушли заниматься своими делами, оказалось очень обманчиво. Да и в оценке Богомола они несколько поторопились. После той первой встречи, где он показал, чего на самом деле стоит их рукопашная подготовка, курсанты восприняли его не как учителя, а скорее как недостижимый в реальности идеал. Насколько сильно они ошибались, курсантам пришлось убедиться уже на следующий день. После обеда в спортзале их встречала внушительная делегация из пяти человек: капитан Октябрьский, Богомол, Пласт, китаец Лю и доктор. Наставники, привыкшие к предпочтениям в одежде каждого из них, не замечали, насколько колоритно и нереально выглядит эта группа, а вот курсанты смогли по достоинству оценить иронию судьбы, собравшей столь разных людей в одном месте. Капитан, одетый по уставу и с двумя орденами на груди, стоял в центре на шаг впереди и, похоже, возглавлял процессию. Справа за его плечом, кивая парням, как старым знакомым, стоял азиат с очень светлыми раскосыми глазами, невысокий и крепкий – вероятно, тот самый мастер Лю. Одетый в странный белый халат и обритый налысо, он производил необъяснимо опасное впечатление, а седые усы-ниточки, борода, заплетённая в короткую тонкую косичку, и ветвистый шрам, начинающийся от виска у самого левого глаза и тянувшийся через щёку вниз к подбородку, только усиливали впечатление. Ещё правее рядом с азиатом улыбался Богомол в галифе и некогда зелёной майке, застиранной до такой степени, что цвет едва угадывался; он был босиком, но зато в чёрном платке, повязанном по-пиратски. За левым плечом капитана находился доктор (его позывного курсанты ещё не знали) в чёрном костюме дореволюционного покроя и очках в золотой оправе. Увидев так одетого господина на улицах Рязани, Иван наверняка бы задумался, а не отвести ли субчика в отделение милиции. Слева короткий строй замыкал Пласт, одетый в обычную форму красноармейца с расстёгнутыми верхними пуговицами; он непринуждённо поигрывал деревянной тростью из светлого дерева. Вот эта пятёрка и начала выворачивать курсантов наизнанку одного за другим. Начав с первого отделения, наставники выдёргивали парней по одному и учиняли форменный допрос, расспрашивая парней в соответствии со своей специализацией. Начинал доктор с расспросов о здоровье, Пласт подхватывал, задавая вопросы про военные навыки, увлечения и вообще жизнь до армии. Следом наступала очередь Богомола и мастера Лю: курсанты по их просьбе демонстрировали силу, быстроту реакции, растяжку. Ну и капитан, как и полагается главному, вмешивался в разговор на любой стадии, параллельно делая пометки в своём блокноте. Его интересовало абсолютно всё: от того, голодал ли курсант в детстве, до умения играть на музыкальных инструментах. На одного курсанта уходило по пять-десять минут, поэтому закончился опрос перед самым отбоем. Уже на следующий день появились занятия на силовых тренажёрах, по-простому «качалка». Теперь после занятий по рукопашному бою и ужина бойцы на два часа шли в другой зал, битком набитый самыми современными тренажёрами для работы с любой группой мышц. Как потом узнал Иван, большинство тренажёров были придуманы группой наставников, энтузиастов атлетических упражнений, и сделаны своими руками. И сейчас комитет по делам физкультуры и спорта заказал пробную партию некоторых тренажёров для спортивного общества «Урожай». Атлетикой, как, впрочем, и всем остальным, курсанты занимались по тщательно разработанному плану и под неусыпным контролем наставников. А руководил всем процессом бугрящийся мышцами инструктор с позывным Качок. Он и распределил курсантов в соответствии с заметками капитана по разным программам. Кто-то приседал со штангой на силу, кто-то усиленно тренировал ноги, а кто-то делал специальный комплекс на выносливость: например, когда отжимающийся от пола высоко выпрыгивал и снова падал отжиматься. В общем, тренажёров было много, упражнений ещё больше, а Качок оказался безжалостным фанатом своего дела. Такой режим плюс усиленное питание привели к интересному результату. Курсантов словно пропустили через кузнечный горн, где выплавили весь жир до последней капли, а мускулы так напитали жаром, что они выперли из-под кожи, создавая совершенно новый рельеф. И сильнее всего это проявилось на парнях, которым приходилось недоедать. В отделении Ивана это был Зусь: кривоватые ноги, впалая грудь и большая голова на тонкой шее. Кирилл Зусько прекрасно знал, что он не красавчик, и молча страдал от этого. Он первым и заметил изменения в своей внешности и стал самым преданным и фанатичным учеником Качка не только в их отделении, но и во всей 2-й учебной роте. Как обстояли дела в 1-й роте, Иван не знал: зал был хоть и немаленький, но вместить сразу семьдесят, а с наставниками почти сто человек одновременно не мог. Поэтому пока одна рота занималась на тренажёрах – «качалась», другая шла в тир, расположенный под тренажёрным залом, знакомиться со стрелковым оружием как вероятных противников, так и союзников. По плану курсанты должны были получить представление об одиннадцати моделях различного стрелкового оружия, стоящего на вооружении по всему миру. Как всякий порядочный сержант, уважающий оружие, Иван прикрыл глаза и стал в уме перебирать заученный наизусть список, проверяя свою память. АВС-36, советская 7,62-миллиметровая автоматическая винтовка образца 1936 года, разработанная конструктором Симоновым, – раз. «Ли-Энфилд», надёжная английская винтовка, последний раз модернизированная в 1926 году и получившая трудно запоминаемое и выговариваемое буквенно-цифровое обозначение, – два. «Арисака» образца 1939 года, японская магазинная винтовка калибра 7,7 миллиметра с магазином на пять патронов – три. Кстати, было на базе и несколько устаревших 6,5-миллиметровых «арисак». Винтовки имели весьма низкую боевую ценность, но хранились, по словам Макея, на память. «Каркано», итальянская магазинная винтовка образца 1938 года. Что интересно, «каркано», привезённая в качестве трофея с Зимней войны, имела калибр 7,35 миллиметра, а вот выпущенная позднее и приобретённая специально для обучения курсантов была переделана под патрон 6,5x52 миллиметра. Четыре. «Гаранд-М1», американская самозарядная винтовка образца 1937 года, калибр 7,62 миллиметра, а боепитание осуществляется пачками на восемь патронов. Макей уверен, что янки в ближайшее время примут на вооружение доработанный вариант, а пока изучаем то, что есть. Пять. «Мас-36», французская магазинная винтовка, калибр 7,5 миллиметра, магазин на пять патронов. Из особенностей – штампованная ствольная коробка и диоптрический прицел. Шесть. «Маб-38», итальянский пистолет-пулемёт от компании «Беретта», калибр 9 миллиметров, в 1939 году поступил на вооружение полиции Итальянской Африки. Семь. «Штаер-С1-100», швейцарский 9-миллиметровый пистолет-пулемёт с немецкими корнями. Поступив на вооружение австрийской полиции в далеком 1930 году, «штаер» до сих пор оставался одним из лучших пистолетов-пулемётов. Восемь. «Суоми», финский 9-миллиметровый пистолет-пулемёт, принятый на вооружение в 1931 году. Оказывается, Финляндия разрабатывала его как своего рода эрзац лёгкого ручного пулемёта, отсюда такие особенности, как длинный ствол и магазины большой ёмкости. В целом «суоми» был неплохим образцом автоматического оружия, хотя и очень чувствительным к загрязнению из-за такой детали, как вакуумный замедлитель затвора. Девять. «Тип-100», пистолет-пулемёт японского конструктора Намбу, принятый на вооружение японской армии в прошлом году. Калибр 8 миллиметров, магазин на тридцать патронов – в принципе, это всё, что Иван запомнил. Десять. По словам Макея, «Тип-100» вряд ли встретится им на поле боя, в отличие от того же «суоми»: Финляндия обязательно вступит в войну против СССР вслед за Германией, а значит, те, кто попадёт на Карельский фронт, неизбежно встретят противника, вооружённого этим оружием. И наконец, американский «томми-ган», очень специфическое и очень интересное оружие, разработанное генералом Томпсоном. Пистолет-пулемёт, увидевший свет в далёком 1918 году и к настоящему моменту претерпевший множество изменений. Был принят на вооружение американской армии в 1938 году, но прославился вовсе не на поле боя. Иван, как и другие курсанты, очень удивился, узнав, что пистолет-пулемёт Томпсона в начале 1930-х годов был любимым оружием американских гангстеров. «Томпсон» получился надёжным, скорострельным и точным, а 11-миллиметровый патрон, наверное, мог сбить с ног быка при условии, что тот подойдёт вплотную. Бандиты ничего не боялись и устраивали настоящие перестрелки на улицах американских городов, расправляясь друг с другом или полицией. В голове Ивана просто не укладывалось, как в стране, где не было ни войны, ни каких-либо природных катаклизмов, бандиты могли так нагло и безнаказанно себя вести. Ещё большее удивление вызывал тот факт, что оружие было не украдено, а просто покупалось в магазинах. Впрочем, поправил он себя, чего ещё можно ожидать от капиталистов, для которых прибыль во сто крат ценнее человеческой жизни? А вот инструкторы по отношению к «томпсону» разделились на два лагеря. Большинству он предсказуемо не нравился. Как выразился Макей: «Оружие, не способное пробить ватник с пятидесяти метров, – какое угодно, но не боевое. А бандюкам „томми” нравился потому, что у них ППШ не было». Меньшинство, среди которого был и капитан Октябрьский (впрочем, курсанты вслед за наставниками в разговоре между собой быстро стали говорить Барс), считало, что в некоторых случаях «томпсон» может быть не хуже, а то и лучше, чем ППШ. Барс предполагал, что он будет эффективнее при зачистке вражеских траншей и для боя внутри ограниченного пространства. Как бы ни считали инструкторы, лично Ивану «томпсон» понравился: ухватистый и очень скорострельный, пожалуй, идеальное оружие для боя внутри здания. Или всё-таки ППШ, практически не уступающий «томпсону» на ближних дистанциях, но стреляющий, как и ТТ, патронами 7,62x25 миллиметров? А Барс, похоже, не просто спорил, но и на практике хотел выяснить, какой пистолет-пулемёт лучше. Однажды, придя к ним на занятие, он больше часа гонял Карпа, одетого в стальную кирасу, разрисованную мелкими разноцветными квадратиками, и с двумя «томпсонами» в руках. М-да. «Томпсон» – это одиннадцать. Вот такой насыщенный день, и только после тира отбой и подведение итогов – ещё одна местная иезуитская придумка. Иван не знал, в чью конкретно гениальную голову пришла идея добавить в обучение пряник и кому показалось мало, что курсантов гоняют только наставники. И этот некто придумал способ заставить курсантов подгонять самих себя – соревнования. Нет, придумал, конечно, не сами соревнования, а идею проводить их между отделениями. В первый же день парни узнали нехитрые правила. Все их достижения за сутки учитывались и переводились в очки. Очки суммировались, и два отделения, набравшие за неделю наибольшее их количество, становились победителями. А победителям полагалось кино, причём чемпионы выбирали фильм сами, ну а отделению, занявшему второе место, фильм выбирали наставники. Остальные отделения за проигрыш не наказывались, и это было прекрасно, хоть и необычно. Нет, конечно, наказания как таковые не применялись: Красная армия как-никак самая передовая и прогрессивная армия в мире. Но, как правило, несколько отделений, показавших худший результат, мотивировали дополнительной нагрузкой. Например, отделение, хуже всех копавшее окопы, могло возвращаться, неся одного-двух «раненых» инструкторов на носилках, или, что ещё хуже, бежать отрезок пути в противогазах. Вообще, Иван и не подозревал, какая борьба может разгореться из-за кино. Но оказалось, курсанты, да и он сам, готовы были из кожи выпрыгнуть, чтобы победить. Для наглядности в столовой повесили школьную доску с нарисованной мелом таблицей, и теперь каждое утро курсанты могли видеть свои вчерашние результаты и общий итог соревнования. Предсказуемо за первую неделю соревнования первое место, причём с большим отрывом, заняло 7-е отделение: Карп запросто заменял двух, а местами и трёх обычных бойцов. Так что в воскресенье ребята заслуженно пересматривали «Чапаева». А вот то, что второе место займет его отделение, обогнав на три очка 3-е, стало для Ивана сюрпризом. И прежде всего это была заслуга Игоря Белова. Именно благодаря его командирскому таланту 5-е отделение почти два часа наслаждалось великолепной комедией «Волга-Волга» с несравненной Любовью Орловой. Иван Жуков, ехавший сейчас в полуторке, очень сильно отличался от себя же десятидневной давности. Да, повысилось мастерство владения и оружием, и своим телом, и само тело начало меняться, но главные изменения нельзя было увидеть или как-то оценить количественно. Главные изменения были в голове: из обычного парня Жуков становился солдатом. Не тем солдатом по названию, которого отличает наличие формы и винтовка в руках, а стойким оловянным солдатиком, обученным убивать и не быть убитым, практически непригодным для мирной жизни. Курсанты копали, стреляли и бегали, но что бы они ни делали, их постоянно преследовал один приказ: «Убей! Убей! Убей! Убей!» Смысл жизни сфокусировался в точку, засел в мозгу и начал врастать в самую суть человека, где-то переплетаясь, а где-то корёжа и подменяя собой его прошлый опыт и нравственные установки. Надвигающаяся Великая война не оставляла выбора, и Командир надеялся, что каждый его боец положит на весы богини Смерти жизнь множества врагов в обмен на жизни простых советских людей. И сейчас, если кто-то смог бы прочитать мысли Жукова, он бы сильно удивился. Иван, вспоминая просмотренное кино, не думал о том, какое впечатление он, весь такой бравый, в орденах и медалях, произвёл бы на красавицу Стрелку. Боец размышлял, с чем лучше зачищать пароход: с «томпсоном» или всё же с ППШ. И почти пришёл к окончательному выводу: взял бы «томпсон», потому что и рикоше-тов будет меньше, и сам корабль серьёзно повредить 11-миллиметровой пулей труднее. Додумать свою мысль до конца Ивану помешал характерный хруст, раздавшийся слева от него. Глаза курсантов моментально открылись и как по команде сфокусировались на источнике звука. – О, Зусь молодчага, паёк сохранил! – первым, как и положено командиру, отреагировал Белый. – Проглоты, куда в вас только лезет? – Ворчливый тон не помешал Кириллу пустить по кругу мешочек с гренками, предусмотрительно захваченный утром. На самом деле Кирилл Зусько не пожалел бы за парней и жизни, а не только вкусных, пропитанных молоком и яйцами, сухариков, к тому же заранее взятых с расчётом, что есть будут все. Сколько он себя помнил, его всегда унижали, и чаще всего, что самое обидное, не со зла, а так, походя. В детдоме он был Головастик, в ФЗУ пришлось кулаками доказывать, что он не Глист и не Сопля, а попав в армию, с лёгкой руки вечно поддатого комроты стал Башка. А тут впервые с ним обращались как с человеком. Одна программа тренировок, написанная Качком для него лично, чего стоила! Парни удивляются, откуда у него силы на качалку остаются, а он просто считалочку секретную знает: Головастик, Глист, Сопля, Головастик, Глист, Сопля… И так до бесконечности, пока не упадёшь. А потом встать, и снова: Головастик… И на кухне Александра Сергеевна постоянно подкармливает его творогом: оказывается, для костей полезно очень. А позывной! Зусь – это вам не Башка. За один позывной Кирилл готов был не то что своему отделению – всей роте гренки таскать. И сейчас у него окончательно созрело решение подойти к Макею или Барсу и попросить оставить его здесь. Можно не сержантом, можно рядовым, можно хоть работником на кухню, да кем угодно можно! Ну а сейчас все мысли прочь: кажется, доехали. А раз доехали – обед! Автосервис – Ты смотри! Пятое отделение застыло перед ангаром, дружно задрав головы вверх. Бесспорно, ангар, к которому их неожиданно привезли после обеда, внушал уважение. Массивное капитальное строение метров пяти в высоту с большими широкими окнами по периметру подходило скорее заводскому цеху, а не ремонтным мастерским. Но не ангар и уж точно не стальные трёхметровые ворота заставили парней застыть в немом восхищении. Благоговейный ужас внушала фантастическая боевая машина будущего, совершенная и смертоносная, изображение которой занимало большую часть торца здания. Казалось, картина сейчас оживёт, и шагающая громадина ступит многотонной лапой на заснеженный двор.