– Но вы же разговариваете сейчас со мной, ваша жена – в кухне… Жизнь продолжается. – Нет, это конец, – повторил Сартор с детским упрямством. – Почему вы так думаете? Сартор на мгновение смежил веки, потом посмотрел на Брунетти. – Потому что я потеряю работу. – С чего вдруг? – с невинным видом поинтересовался комиссар. Сартор задержал взгляд на его лице и снова закрыл глаза. Брунетти ждал. Прошло не меньше минуты, прежде чем Сартор посмотрел на него и сказал: – Я воровал книги. – Из библиотеки? Он кивнул. – Зачем вы это делали? – Чтобы расплатиться. – С кем? – спросил Брунетти, стараясь выглядеть удивленным. – С Тертуллианом… С Франчини! – Сколько вы ему задолжали? Как это случилось? – Брунетти подумал, что есть только одна причина, по которой игрок может быть кому-то должен. – Он давал мне деньги. В долг. – Не понимаю, – сказал Брунетти. – Зачем вам было брать у него в долг? – Чтобы погасить другие долги, – ответил Сартор. Мысль об этом заставила его снова закрыть глаза и крепко сжать губы. – Что произошло? – спросил комиссар. – Мне понадобились деньги. Два года назад. И я пошел к тем, кто дает взаймы. – Не в банк? Сартор тихо, пренебрежительно хмыкнул: – Нет. В городе есть люди… – Понятно, – сказал Брунетти. Чего-чего, а ростовщиков в Венеции хватало. «Подпиши закладную на свой дом, и получишь денежки! Остались только мамины золотые украшения? Папина страховка на случай смерти? Мебель? Нет ничего проще! Подпиши тут и тут, и мы дадим то, что ты просишь. Всего-то под десять процентов! В месяц». Деятельность ростовщиков была аморальна от начала до конца, но покончить с ней не было ни малейшего шанса. – Проценты приходилось выплачивать помесячно. Это мы еще могли осилить, но потом он захотел получить свои деньги назад… Ну конечно! Занимал-то один Сартор, а как отдавать, так сразу «мы». – Когда это все началось? – Я же говорю, два года назад. Год мы кое-как выкручивались, платили проценты, но потом денег уже не хватало. – Рука Сартора дернулась под одеялом, сминая и стягивая его вниз вместе с простыней. – Когда у меня потребовали всю сумму, я сказал: «Мы не сможем заплатить». – Рука показалась из-под одеяла, потрогала коралловый «рог» и скользнула назад, в укрытие. – Тогда он пришел с приятелями и побеседовал с моей женой. Сартор дал Брунетти возможность самостоятельно представить, что это был за разговор. – И тогда вы попросили у Франчини денег в долг? – уточнил Брунетти. Этот вопрос шокировал Сартора. – Нет! Нет, конечно! Он же был нашим читателем! Такой ответ удивил комиссара не меньше, чем горячность, с которой Сартор отреагировал на его предположение. Темп их беседы все время менялся, и Брунетти по опыту знал: нужно ослабить давление. – Понимаю, – произнес он. – Как же тогда это случилось? Он наблюдал за тем, как Сартор подбирает слова. Вот он втянул губы, словно так можно было подольше помолчать, потянуть с ответом… Авось Брунетти забудет, о чем спрашивал. Комиссар сидел и ждал, представляя, что он растение, например куст сирени, и пытается прорасти корнями вот в этот стул… Если посидеть на нем достаточно долго, станешь его частью, частью комнаты, частью жизни Сартора, и тогда охраннику не избавиться от Брунетти, укоренившегося в его жизни. – Однажды, – начал Сартор, – покидая библиотеку (а мы обычно перекидывались словечком, когда он приходил и уходил), Франчини сказал, что я выгляжу встревоженным, и спросил, не может ли он мне чем-нибудь помочь. – Вы знали, что раньше он был священником? – Да. – И?.. – Мы вместе вышли выпить кофе, и я рассказал ему – как вы и говорите, раньше он был священником, – что у меня проблемы с деньгами. Брунетти не увидел здесь особой связи – он считал, что священники вообще-то ведают другими делами, – но промолчал. – Франчини предложил мне взять у него деньги в долг. Я сказал – не могу. Он ответил, что, если я хочу, можно все оформить официально. – Официально? – Ну, подписать бумаги… Рука Сартора снова показалась из-под одеяла и сделала движение, имитируя подписание документа. – Значит, были и проценты? – Нет, – сказал Сартор, едва ли не оскорбленный таким предположением. – Только сумма, которую я брал в долг. – И сколько же это было? Брунетти наблюдал за Сартором. Комиссар подумал, что тот собирается солгать, и не ошибся. – Тысяча евро. Брунетти кивком дал понять, что верит сказанному. Последовала долгая пауза, и комиссар понял, что Сартору хочется, чтобы все это скорее закончилось. Брунетти почувствовал усталость – от вранья, от заминок, поэтому спросил, желая ускорить ход событий: – И что произошло потом? Сартор быстро взглянул на комиссара, давая ему понять, что тот слишком его подгоняет или даже оскорбляет. Охранник отвернулся и стал смотреть в стену. Брунетти ждал. – Через несколько месяцев Франчини заявил, что хочет получить эти деньги обратно, – пробормотал Сартор в стену. – Но у меня их не было. Когда я сказал ему об этом, он ответил, что я могу ему помочь. – Как? Сартор резко повернулся и метнул в Брунетти сердитый взгляд. – Дать ему книги, разумеется! – напряженным голосом произнес он. Брунетти понял, что терпение и фантазия Сартора почти исчерпались. – Он уточнил, какие именно книги ему нужны? – спросил комиссар. – Да. Выбрал по каталогу и сказал, как они называются. – И вы отдали их ему? – поинтересовался Брунетти, отмечая про себя, что само значение этого глагола подразумевает, что книги принадлежали Сартору, захочет – отдаст их, не захочет – нет. – У меня не было выбора! – голос охранника прозвучал возмущенно. – А Никерсон? – Брунетти рассчитывал удивить его этим вопросом. Ответ был дан немедленно, сердитым тоном: