– Я также полагаю, что вы произвели вскрытие тела, и завтра утром я смогу пройти в вашу лабораторию и составить личное заключение о наличии морфина? – Безусловно, вы можете прийти в любое время. – Тогда я буду там ровно в десять, – сказал Крейг. – Сейчас половина девятого. Как думаете, я смогу встретиться с Вэндамом? В какое время обычно возникают эти постукивания? – Вы наверняка застанете его дома. Он не выходит с той ночи, когда его жена умерла. Вэндам говорил мне, что теперь он постоянно ожидает от неё сообщений, когда она пребывает в своём новом мире. Думаю, у них был какой-то уговор на этот счёт. Постукивания появляются в половину первого. – В таком случае, у меня есть достаточно времени для того, чтобы зайти в свою лабораторию перед встречей с мистером Вэндамом и приготовить некоторые аппараты. Нет-нет, доктор, вам не обязательно идти со мной. Просто дайте мне визитку, чтобы я мог представиться. Увидимся завтра в десять. Доброй ночи. Ах, да – не рассказывайте больше никому об этих странных фактах. * * * – Джеймсон, – произнёс Крейг, когда мы быстрым шагом направлялись к университету, – это дело обещает стать необычайно трудным. – Как мне кажется, – сказал я, – у меня есть основания подозревать всех. И это может объяснить даже статья в «Стар», заявляющая о самоубийстве из-за переутомления и расшатанных нервов. – Это вполне могла бы быть естественная смерть, – добавил Крейг. – И тогда дело стало бы ещё загадочнее – дело, требующее психического исследования. Но одна вещь, которой я собираюсь сегодня заняться, точно расскажет мне о многом. В лаборатории Крейг открыл застеклённый шкаф и достал маленький инструмент с двумя маятниками, подвешенными горизонтально на тонких проволоках. Рядом с каждым маятником находился большой магнит, а на концах маятников была прикреплена игла, касающаяся круглого барабана, приводимого в движение часовым механизмом. Крейг возился с механизмом, настраивая его, а я молчал, так как давно запомнил, что во время работы с инструментами Крейг был нем, как рыба, пока не заканчивал свою работу. У нас не возникло никаких проблем с тем, чтобы войти в дом и встретиться с мистером Вэндамом в его кабинете. Его лицо было мне знакомо, поскольку я несколько раз видел его на публике, но теперь он выглядел очень странно. Он нервничал, и сейчас его возраст был особенно заметен. Всё было так, как и сказал врач при коронере. Дом был завален оккультными предметами, книгами, бумагами, любопытными картинами с мазками краски, помещёнными в раму, и фотографиями, я бы сказал, мутными и нечёткими, но мистер Вэндам гордился ими, и Кеннеди завоевал его расположение, восхитившись ими. Они поговорили о постукиваниях, и хозяин дома объяснил, где и когда их слышал. Постукивания исходили из маленького застеклённого шкафа или из стенного шкафа в одном из углов комнаты. Было совершенно очевидно, что он искренне верил в эти знаки и в сообщения, которые передавались таким способом. Крейг детально отметил всё, что находилось в комнате, а затем начал любоваться одной из фотографий духов, если это можно так назвать. – Самые лучшие я не показываю, – сказал старик, – они слишком драгоценны. Хотите на них посмотреть? Крейг выразил нетерпение увидеть их, и Вэндам ненадолго покинул нас, чтобы принести эти фотографии. Крейг в одно мгновение открыл шкаф и поставил в темный угол свой аппарат, принесённый из лаборатории. После этого он вернулся на своё прежнее место и закрыл коробку, в которой принёс аппарат, чтобы никто не заметил, что он оставил что-то в комнате. Он искусно вёл беседу в том направлении, в котором старику было интересно разговаривать, и, казалось, совсем забыл о времени. Но Крейг знал, что делает. Он знал, что приближается половина первого. Чем больше они говорили, тем более странным мне казался дом и комната. На самом деле я быстро дошёл до того, что мог поклясться, один или два раза меня что-то коснулось. Сейчас я знаю, что это был всего лишь плод моего воображения, но это только ещё раз показывает, какие шутки оно может сыграть с нами. Тук! тук! тук! тук! тук! Глухой странный стук прозвучал из шкафа пять раз. Если бы я только мог, я бы бросился бежать оттуда, так внезапно и неожиданно это прозвучало. Часы в коридоре пробили половину первого перезвоном, написанным Генделем для собора Святого Павла. Крейг наклонился ко мне и хрипло прошептал: – Не шевелись, не двигай ни руками, ни ногами. Старик, казалось, совершенно забыл про нас. – Это ты, Джон? – спросил он с надеждой. Тук! тук! тук! – послышался ответ. – Мэри достаточно сильна, чтобы поговорить со мной сегодня? Тук! тук! – Она счастлива? Тук! тук! – Что делает её несчастной? Чего она хочет? Ты объяснишь мне? Тук! тук! тук! Затем, после паузы, постукивание начало медленно и отчётливо произносить слова. Это было так странно и жутко, что я едва дышал. Буква за буквой складывалось сообщение: шестнадцать постукиваний – «о», пятнадцать – «н», одно – «а», в соответствии с порядковым номером букв в алфавите. Наконец, сообщение было передано: «Она считает, что у тебя не всё хорошо. Она просит снова выписать лекарства по рецепту». – Скажи ей, что я сделаю это завтра утром. Её беспокоит ещё что-то? Тук! тук! – послышалось слабее. – Джон, не уходи, – искренне умолял старик. Было видно, что он глубоко верил в существование «Джона», возможно, так же глубоко, как верил после предупреждения о смерти своей жены три дня назад. – Ты не ответишь на ещё один вопрос? Слабо, почти неслышно послышалось – тук! тук! Несколько минут старик просидел, погружённый в свои мысли, как в трансе. Затем он постепенно начал осознавать, что всё это время мы были с ним в комнате. Он с трудом вспомнил, о чём говорил, когда его прервали постукивания. – Мы говорили о фотографиях, – медленно произнёс он. – Я надеюсь скоро получить фотографию своей жены, как она выглядит сейчас, когда она преобразилась. Джон пообещал, что я скоро получу эту фотографию. Он собрал свои сокровища, готовясь положить их туда, где они хранились. В тот момент, когда он вышел из комнаты, Крейг кинулся к шкафу и осторожно положил свой аппарат обратно в коробку. Затем он начал тихо постукивать по стенкам. Наконец, он нашёл место, где постукивания звучали похоже на те, что мы слышали. Мне показалось, что он обрадовался, найдя это место, и поспешно набросал на клочке бумаги план этой части дома, отметив на ней, где стоял шкаф. * * * Кеннеди чуть ли не впихнул меня в нашу квартиру, так он спешил осмотреть свой аппарат. Он зажёг весь свет, достал механизм из коробки и снял два листа рулонной бумаги, намотанных на два вращающихся барабана. Кеннеди разложил их на столе и несколько минут изучал с явно растущим удовлетворением. Наконец он повернулся ко мне. – Уолтер, мы поймали призрака с поличным. Я с сомнением посмотрел на хаотичные зигзаги на бумаге, а Крейг уже звонил в Бюро по расследованию убийств Центрального офиса, где оставил сообщение для О`Коннора, чтобы тот позвонил ему утром. С тем же удовлетворением посмотрев на листы бумаги, он закурил сигарету и добавил: – Этот «Джон» состоит из плоти и крови. Он дошёл до стены, к которой приставлена задняя стенка шкафа, постучал, выслушал старого Вэндама, ещё раз постучал, получил желаемый ответ и ушёл прочь. Шкаф, как ты мог заметить, стоит в углу комнаты, со стороны коридора. Призрак, должно быть, находился в зале. – Но кто это был? – Не так быстро, Уолтер, – засмеялся Крейг. – Разве одной ночи достаточно, чтобы узнать так много? К счастью, я был достаточно уставшим, иначе мне всю ночь снились бы постукивания и «Джон». Рано утром меня разбудил Кеннеди, разговаривавший с кем-то по телефону. Звонил инспектор О`Коннор. Естественно, я слышал только слова Кеннеди, но, насколько я понял, он просил инспектора достать для него несколько образцов чернил. Я не слышал первой части разговора, но был очень удивлён, когда Кеннеди повесил трубку со словами: – Вэндаму сегодня ещё раз выписали по рецепту лекарство, которое скоро попадёт к О`Коннору. Я надеюсь, что не нарушил ход событий, вмешавшись слишком рано, но я не хочу рисковать и допустить ещё одну трагедию. – Для меня тут ничего не ясно, – сказал я. – Сначала я думал, что это самоубийство. Затем подумал, что убийство. Теперь я подозреваю, что это и убийство, и самоубийство. На самом деле, я не знаю, что и подозревать. Я, как и доктор Хэнсон, в замешательстве. Интересно, примет ли Вэндам сразу все пилюли, чтобы воссоединиться со своей женой? – Хватило бы и одной, если бы «призрак» вздумал появиться днём, что, как мне кажется, он и сделает, – загадочно ответил Крейг. – Я уже сказал, что не хочу рисковать. Я могу ошибаться в своих теориях относительно этого дела, Уолтер, поэтому давай не будем обсуждать этот момент, пока я не продвинусь дальше и не буду уверен в своей правоте. Человек О`Коннора получит пилюли раньше, чем Вэндам сможет проглотить хоть одну из них. У «призрака» была особая цель, потому как О`Коннор сказал, что у Вэндама вчера был его адвокат, и, по всей видимости, составляется новое завещание, если оно ещё не составлено окончательно. Мы позавтракали в тишине, а потом поехали к доктору Хэнсону, который был несказанно рад нас видеть. – Я наконец-то разобрался, – воскликнул он, – тут всё просто. Кеннеди серьёзно просмотрел анализ, который доктор Хэнсон сунул ему в руку, и, казалось, очень заинтересовался предполагаемым количеством морфина, которое должно было быть взято для проведения этого анализа. У доктора на столе лежало открытое учебное пособие. – Наши старые представления о безошибочном тесте отравления морфином подорваны, – сказал он, и с волнением прочитал отрывок, который пометил в книге. Я полагал, что разница в размере зрачков в тех ситуациях, когда они сужены не симметрично, является доказательством того, что дело не связано с наркотиками или отравлением морфином. Но профессор Тейлор зафиксировал случай отравления морфином, когда сокращение зрачков было несимметричным. – Пока мне не довелось столкнуться с этим у одного из признанных авторитетов, я считал, что симметричное сокращение зрачков является отличительным симптомом отравления морфином. Профессор Кеннеди, мне кажется, что мы, наконец, можем признать наше дело одним из случаев отравления морфином. – То, что здесь написано, является единственным основанием вашего вывода? – крайне учтиво спросил Крейг. – Да, сэр, – неохотно ответил доктор. – В таком случае, – тихо ответил Кеннеди, – если вы подробнее изучите случай, описанный профессором Тейлором, то обнаружите, что у пациента, как было выяснено позже, один глаз был стеклянным. – Тогда мой вывод – вздор, и женщина не была отравлена?