Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 11 из 30 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Льеж, Бельгия, октябрь 1910. Внимание публики этого университетского городка привлекло первое уголовное дело, в котором радий фигурирует в качестве смертоносного вещества. Богатый старый холостяк по имени Пайлин был найден мертвым в собственной квартире. Сначала причиной смерти посчитали апоплексический удар, но при внимательном обследовании стало заметно странное изменение цвета его кожи. Осматривавший тело специалист выска­зал мнение, что пожилой человек долгое время подвергался излучению рентгена или радия. Полиция выдвинула версию что М. Пайлин скончался из-за того, что систематически получал облучение рентгеном либо радием – в соседней с ним комнате проживал студент университета. В настоящее время студент пропал без вести. Тогда я предположил, что какой-нибудь американский преступник последует этому примеру, поэтому я вырезал и сохранил данную заметку. Я тщательно осмотрел комнату миссис Клоуз. Сама она сказала мне, что не собирается возвращаться в нее, так как ее беспокоят воспоминания о бессонных ночах. Это укрепило мои подозрения, появившиеся после чтения той статьи. Причиной ее дерматита и невроза были рентгеновские лучи либо радий. Но что именно? Я хотел убедиться, что не совершаю ошибки. Конечно, я знал, что было бы бесполезно искать рентгеновскую машину поблизости от комнаты миссис Клоуз. Такую вещь не спрятать. Другой вариант? Радий! О, это другое дело! Я сделал эксперимент. Служанка миссис Клоуз провела ночь в комнате хозяйки. Конечно, непродолжительное излучение не смогло бы причинить ей непоправимого вреда, но тем не менее какой-то эффект оно произвело. За одну ночь девушка стала очень нервной. Если бы она оставалась там несколько ночей, то вне сомнений и у нее появился бы дерматит, если не что-то худшее. А систематическое облучение на протяжении недель и месяцев в конечном итоге могло бы привести к смерти. На следующий день мне удалось пройтись по всей комнате с пылесосом. Но исследование пыли, собранной с пола, штор и мебели, ничего не выявило. Но напоследок я пропылесосил матрас, а также детали кровати. Анализ этой пыли показал запредельный уровень радиации. При помощи химика, который разбирается в подобных вопросах, я растворил пыль, рекристаллизировал ее, и в результате из нее были извлечены соли радия. Таким образом был восстановлен почти весь радий, купленный в Лондоне – за исключением нескольких миллиграммов. Он находится здесь – в смертельной колбе, хранящейся внутри свинцового контейнера. Нет необходимости добавлять, что после того, как я очистил комнату от этого смертельного элемента, горничная спала в ней сном праведника – и когда я в следующий раз увидел ее, с ней все было в порядке, за исключением того, что ей навредили люди, которым я перешел дорогу. Крейг сделал паузу, а юристы снова стали что-то шептать своим клиентам. Затем профессор продолжил: – В этой комнате находятся три человека, у которых была возможность поместить содержимое смертельной колбы в щели латунной кровати миссис Клоуз. Один из них, должно быть, заказал радий через посредника в Лондоне. У него должен быть мотив: использовав этот смертоносный элемент, он хотел чего-то добиться. Как я уже говорил, радий из этой колбы был тайно спрятан в постели миссис Клоуз, его количество было не настолько велико, чтобы вызвать немедленную смерть – он был смешан с пылью, чтобы замедлить результат воздействия, которое, тем не менее, оставалось все тем же, но так можно было избежать подозрений. В то же самое время кто-то (пока не говорю, кто) убедил миссис Клоуз пройти курс рентгеновских процедур для устранения небольшого дефекта. Это также должно было отвести подозрения в другую сторону. Вряд ли можно было спланировать и реализовать более ужасный замысел. Чтобы добиться своей эгоистичной и подлой цели, этот человек был готов пожертвовать ее красотой. Крейг снова сделал паузу, чтобы его слова лучше отпечатались в наших умах. – Теперь, джентльмены, я хочу заявить, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Именно поэтому я попросил вас прийти с адвокатами. Конечно, вы можете проконсультироваться с ними, пока я готовлюсь к следующему действию. По мере того, как Кеннеди все сильнее развивал свою речь, я удивлялся все больше и больше. Но я не мог не заметить, как пристально Лоуренс следит за профессором. Криво усмехнувшись, Лоуренс протянул: – Не представляю, чтобы, вызвав нас в лабораторию, вы смогли бы добиться чего-либо. Все улики свидетельствуют против доктора Грегори – так же, как и прежде. Кеннеди, вы можете считать себя умным, но в ваших фактах содержится множество косвенных улик против доктора Грегори – их стало еще больше, чем было. Что же касается неназванного человека, присутствующего в комнате – я не думаю, что у вас есть что-то против нас, если только эти новые улики не говорят против Эша или Джеймсона, – добавил он, театрально взмахнув рукой в мою сторону – так, словно он выступал перед присяжными. – По моему мнению, двенадцать наших соотечественников могут вынести обвинительный вердикт против них с такой же вероятностью, как и против кого-либо еще из связанных с этим делом. Конечно, за исключением доктора Грегори. Нет, в вашем следующем расследовании вам придется постараться как следует, если только вы хотите сохранить репутацию профессора криминальных наук. Что же касается Клоуза, то, выслушав своего адвоката, он презрительно заметил: – Я пришел сюда в поисках новых улик против негодяя, погубившего красоту моей жены. А получил лишь скучную лекцию о рентгеновских лучах и радии. Полагаю, сказанное вами – правда. Ну, это лишь подтверждает то, о чем я думал и раньше. Увидев, какой ущерб причинили процедуры в его кабинете, Грегори стал лечить мою жену на дому. Полагаю, он хотел довести работу до конца: избавиться от женщины, которая служила доказательством его профнепригодности. Пока Крейг выслушивал эту тираду, по его лицу не пробежало ни тени. – Простите, я на секунду, – сказал он, открывая дверь, чтобы выйти из комнаты. – Мне нужно прояснить еще один момент. Я сразу же вернусь. Кеннеди отсутствовал несколько минут. Тем временем Клоуз и Лоуренс перешептывались, излучая уверенность, что таким образом Кеннеди признал поражение. Грегори и Эш подобным образом обменялись несколькими словами – все выглядело так, словно Эш пытается дать происходящему лучшее объяснение, чем то, которое мог придумать Грегори. Когда Кеннеди вернулся, Клоуз уже застегивал пальто, собираясь уходить, а Лоуренс закуривал новую сигару. Кеннеди сжимал в руке блокнот. – Моя стенографистка пишет очень разборчиво, по крайней мере мне так кажется, но я долго практиковался. Просматривая ее записи, я нашел много фактов, которые заинтересуют вас позже – на суде. Но позвольте мне зачитать: – Ну, он очень умен, но у него же нет ничего против меня, не так ли? – Нет, пока он не разыщет посредника, купившего для вас радий. – Он не сможет этого сделать. Никто не сможет узнать в вас человека, отправившегося в Лондон под видом ювелира, узнавшего, что радий может применяться для окраски бриллиантов, и пожелавшего приобрести хороший запас радия. – Тем не менее нам придется отказаться от иска против Грегори. Эта часть безнадежно испорчена. – Да, полагаю, это так. Как бы то ни было, я – свободен. Она вряд ли сможет что-то сделать, так что она согласится на развод и мирное соглашение. Сама виновата – мы пытались добиться этого любым путем, но она с жиру бесилась. Она вынудила нас пойти на это. – Да, теперь вы сможете выгодно развестись. Но как нам заткнуть этого Кеннеди? Даже если он не может ничего доказать, то все равно будет очень неприятно, если всего лишь слухи об этом достигнут ушей миссис Тулкингтон. – Лоуренс, можешь зайти так далеко, как пожелаешь. Ты знаешь, какое значение для меня имеет брак. Он позволит мне погасить долги как перед вами, так и перед всеми остальными. – Клоуз, посмотрим, что я смогу сделать. Он скоро вернется. Лицо Клоуза побагровело. – Это сплошная ложь! – выпалил он, обращаясь к Кенне­ди. – Вранье! Вы – фигляр и шантажист! За это я отправлю вас в тюрьму, и вас, Грегори, туда же! – Пожалуйста, один момент, – спокойно сказал Кеннеди. – Мистер Лоуренс, не будете ли так добры, потянитесь за ваш стул. Что вы нашли? Лоуренс достал черную коробочку с тянущимся от нее проводом – тем самым, который я укладывал в трещины на полу. – Это небольшой прибор, изобретенный Томасом Эдисоном. Он называется «акустифоном». В основном он позволяет усилить звук в полторы тысячи раз и перенести его в любое место, где вы сможете разместить приемник. Первоначально мистер Эдисон изобрел это устройство для помощи глухим, но я не вижу причин, по которым его нельзя было бы использовать для помощи закону. С этим прибором больше нет нужды подслушивать у замочной скважины. Внутри этой коробочки нет ничего, кроме серии катушек, на которые туго натянуты тоненькие провода. Простой шум шагов превращается в топот копыт ломовой лошади. Если разместить акустифон в любой части комнаты, а лучше всего – возле говорящих людей, то даже если они будут перешептываться, то их шепот – такой же, как ваш этим вечером, особенно в тот момент, когда я вышел за стенограммой… так вот, этот шепот прозвучал так же громко, как если бы вы кричали о своей вине. Клоуз и Лоуренс, вы оба можете считать себя арестованными – за сговор и попытку ложного обвинения другого человека. Полиция скоро будет здесь. Нет, Клоуз, силой вы не пробьетесь. Двери заперты, и, как вы видите, здесь нас четверо против вас двоих.
V. Приключения сейсмографа «Доктор Джеймс Хэнсон, врач при коронере. Уголовный суд», – прочитал Крейг Кеннеди, держа в руках визитку посетителя. Затем добавил, обращаясь к гостю: – Садитесь, доктор. Доктор поблагодарил его и сел. – Профессор Кеннеди, – начал он, – меня к вам направил инспектор О`Коннор из Детективного бюро. Может показаться неуместным, что городской чиновник просит вас о помощи, но, понимаете, я полностью сбит с толку. Вдобавок мне кажется, что дело вас заинтересует. Дело Вэндама. Если бы доктор Хэнсон вдруг пустил ток по индукционной катушке, а я держался за её спирали, то не думаю, что полученные ощущения могли бы сравниться по внезапности с теми, что я почувствовал сейчас. Дело Вэндама было сенсацией, тройной загадкой, с чем мы с Кеннеди согласились. Что это было – самоубийство, убийство или внезапная смерть? – Я читал только то, что было опубликовано в газетах, – ответил Крейг на слова доктора. – Видите ли, мой друг Джеймсон работает в газете «Стар», и у нас вошло в привычку обсуждать подобные дела. – Я очень рад познакомиться с вами, мистер Джеймсон, – воскликнул доктор Хэнсон, усмотрев в этих словах наше представление. – Отношения между судом, где я работаю, и вашей газетой всегда были весьма удовлетворительными, в этом я могу вас заверить. – Спасибо, доктор. Поддержание этих отношений зависит от меня, – ответил я, пожимая протянутую им руку. – Теперь к делу, – медленно продолжил доктор. – Есть прекрасная женщина в самом расцвете лет, жена очень состоятельного банкира на пенсии, который значительно старше её, ему практически семьдесят, из весьма достойной семьи. Конечно, вы всё это знаете, но позвольте я коротко обрисую картину так, как вижу её. Эта женщина, явно здоровая, обладающая всеми предметами роскоши, которые можно приобрести за деньги, через пару лет вошла бы в список самых богатых женщин Америки. И вот горничная обнаруживает её посреди ночи, сидящей за столом в библиотеке, без чувств. Так и не придя в сознание, она умирает на следующее утро. Коронер с доктором были вызваны, и я должен был вынести своё заключение. Семейный врач объяснил смерть естественными причинами, уремической комой в связи со скрытым заболеванием почек. Некоторые газеты, в том числе и «Стар», как я полагаю, заподозрили самоубийство. А есть и другие, которые категорично заявили об убийстве. Доктор сделал паузу, чтобы посмотреть, следим ли мы за его речью. Само собой разумеется, Кеннеди был весь внимание. – У вас есть какие-либо факты, ещё не известные общественности? – спросил Крейг. – Я как раз подхожу к этому, – ответил доктор Хэнсон. – Позвольте мне сперва обрисовать дело. Генри Вэндам стал, скажем так, очень эксцентричным к старости. Среди всех проявлений его эксцентричности газеты больше всего были впечатлены его привязанностью к одному медиуму и её ассистенту, миссис Мэй Поппер и мистеру Говарду Фаррингтону. Сейчас, конечно, дело не в том, является ли спиритизм истиной или обманом, как вы понимаете. У вас есть своё мнение, у меня – своё. Всё, чего требует эта сторона дела – изучение личности медиума и её ассистента. Вы, конечно, знаете, что Генри Вэндам находится под её полным контролем. Он снова сделал паузу, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Вы спросили, есть ли у меня какие-либо факты, неизвестные общественности. Да, есть. И именно тут возникают проблемы. Как мне кажется, эти факты настолько противоречивы, что кажутся бесполезными. Рядом с женщиной мы нашли маленькую коробочку для пилюль с тремя таблетками внутри. На коробочке было написано «По одной перед сном» и стояли инициалы определённого аптекаря, «Доктор К.В.Х.». И я уверен, что эти инициалы ничего не значат и не дают никакой подсказки. Аптекарь сказал, что горничная из дома Вэндама приносила рецепт, по которому он, естественно, дал лекарство. Это был достаточно безвредный препарат, который помимо прочего содержал четыре с половиной доли хинина и одну шестую доли морфина. Всего было шесть пилюль. Первое, о чём я подумал, она могла выпить сразу несколько пилюль, что привело к отравлению морфином, это даже могло быть самоубийство. Но потом я пришёл к выводу, что ни один из вариантов не подходит, поскольку в коробке не хватало всего трёх пилюль. Вы, несомненно, знаете тот факт, что одним из неотъемлемых симптомов передозировки морфина являются суженные до предела зрачки, иногда их совсем не видно. Более того, оба зрачка сужаются в одинаковой степени, этот симптом всегда наблюдается в коме при отравлении морфином и является характерным только для этой формы смерти. С другой стороны, при коме, вызванной заболеванием почек, один зрачок расширен, второй сужен, они не симметричны. Но в нашем случае оба зрачка нормальных размеров, может, чуть расширены, но симметричны. До настоящего момента мы не смогли обнаружить никакого другого отравляющего вещества, кроме незначительного количества морфина, оставшегося после стольких часов в желудке. Я полагаю, что вы достаточно хорошо знаете химию, чтобы понимать – ни один врач не станет ручаться, что причиной смерти стал морфин, особенно если учитывать факты, свидетельствующие против такого утверждения. Даже начинающий эксперт-токсиколог не стал бы заявлять подобное. Кеннеди согласно кивнул. – У вас осталась коробка для пилюль и рецепт? – Да, вот они, – ответил доктор Хэнсон, кладя предметы на стол. Кеннеди внимательно осмотрел их. – Они могут мне понадобиться, – сказал он. – Вы, конечно, понимаете, что я верну всё в целости и сохранности. Есть ещё что-то важное? – На самом деле, я не знаю, – с сомнением произнёс доктор. – Это не в моей компетенции, но, возможно, для вас это будет важно. Во всяком случае, это странно. Генри Вэндам, как вы знаете, интересовался деятельностью своего медиума гораздо больше, чем его жена. Возможно, миссис Вэндам немного ревновала – я точно не знаю. Но она тоже интересовалась спиритизмом, хотя миссис Поппер оказывала на неё не такое сильное влияние, как на её мужа. И вот в чём странность. Старик так сильно верит в постукивания на спиритических сеансах и в материализацию, что постоянно записывает все материализации, которые, как ему кажется, он видит, и постукивания, которые он слышит, в особую тетрадь, и везде носит с собой эту тетрадь. Случилось так, что в ночь, когда миссис Вэндам заболела, он отдыхал, полагаю, в другой части дома, где располагается комната для сеансов. По его словам, он проснулся от нескольких постукиваний. По своей привычке, он отметил время. Что-то его беспокоило, и он спросил «духа», по крайней мере, именно так записано в его тетради: «Джон, это о Мэри?» Три постукивания означали согласие, обычный код. «Что случилось? Она больна?» Три последовавших постукивания прозвучали настолько громко, что он вскочил с кровати и позвал горничную своей жены. Горничная сказала, что миссис Вэндам ещё не ложилась, в библиотеке горел свет, и она немедленно пошла к своей хозяйке. В следующее мгновение по всему дому разнёсся крик горничной, звавшей на помощь к умирающей миссис Вэндам. Это произошло три дня назад. И вот уже вторую ночь подряд Генри Вэндам, как он говорит, просыпается в одно и то же время от постукиваний, и каждую ночь «дух» передаёт ему сообщения от мёртвой жены. Как человек науки, я приписываю всё это разыгравшемуся воображению. Первые постукивания, появившиеся во время смерти миссис Вэндам, могли быть простым совпадением. Как бы то ни было, я вам всё рассказал, а имеет ли это какое-то значение или нет – решайте сами. Крейг ничего не сказал, но, как и обычно, прикрыл глаза кончиками пальцев, поставив локти на подлокотники своего кресла. – Полагаю, – наконец произнёс он, – вы можете предоставить мне необходимые полномочия, чтобы я мог войти в дом Вэндама и осмотреть место, где всё произошло? – Конечно, – подтвердил доктор, – но место покажется вам странным. В каждой комнате изображения и фотографии духов, а часть дома, где находятся личные комнаты Вэндама, вызывает у меня мурашки, иначе не могу сказать.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!