— Со мной тоже? — поинтересовался Антон, и адвокат выразительно выгнул брови: — Ну разумеется! Разговор в машине стал продолжением того, что началось в кабинете. Антон и Татьяна испытывали жуткую неловкость. Будучи, по сути, малознакомыми людьми, они оказались связанными неоднозначными обязательствами. — Итак… Как вы себе это представляете? — спросила Татьяна. — Так же, как и вы, — Антон отвечал не слишком любезно. Его заботила другая проблема: — В полицию меня отвезите. — Сдаваться собрались? — Она завела машину. — Хочу разобраться, в чем меня обвиняют. — А разве не ясно? — Мне — нет. — Не вы ли на камеру пожелали моему отцу смерти? — Насколько мне известно, он жив и здоров. — Если быть точной, живым отец остался по счастливой случайности. Приди он в кабинет на пять минут раньше, его бы уже не было. По счастью, мой отец — жуткий педант. — И как это связано с жизнью и смертью? — С двенадцати до половины первого он обедает. В половине первого идет в кабинет, выкуривает сигару и кормит аквариумных рыбок. Без двадцати пяти час отец садится за письменный стол и работает до трех часов дня. — И что же изменилось сегодня? — поинтересовался Антон. — В том-то и дело, что ничего. Повторяю: если бы он не был педантом и явился в кабинет на пять минут раньше, он бы погиб. — А ведь мы с ним сегодня виделись. — Где? — удивилась Татьяна. — В его кабинете. — Что вы там делали? — Принес таблетки и воду. — Почему именно вы? — Мать ушла с Виолеттой… — Антон ненадолго задумался, после чего спросил: — Что говорят полицейские? Татьяна саркастически улыбнулась: — Ничего не говорят. Наряд вызвала прислуга, но отец считает, что это несчастный случай, и попросил не вызывать криминалистов, пока у дома крутятся репортеры. — Несчастный случай, говорите? Но вы-то так не считаете? — Я нет. — Еще один вопрос. Если сам… — Антон опустил голову, подбирая нужное слово, — не пострадавший заявил об отсутствии криминала, зачем ко мне приехали полицейские? — Не знаю, — она пожала плечами. — Возможно, чтобы выяснить, почему вы желали ему смерти и нет ли у вас сообщников. Как ни крути, вы дали интервью центральному телеканалу. — Издеваетесь? — Во взгляде Антона появились злые огни. — Трогайте свою колымагу и везите меня в полицию! Татьяна тронулась с места, проронив только одну фразу: — Вот и глупо… — Я не боюсь! — Это понятно… — усмехнулась она. — Только вот что я вам скажу: хотите встретиться с теми ребятами — просто поезжайте домой. Они наверняка вас там поджидают. Татьяна оказалась права: Антона поджидали в подъезде. Его вежливо развернули, вывели на улицу и усадили в полицейский «бобон», после чего доставили в отдел полиции к дежурному дознавателю. Взглянув на часы, дознаватель, невысокий полный мужчина, сказал: — Первый час ночи. Позже привезти не могли? — Привезли, как только явился, — огрызнулся оперативник. — Скажите спасибо за это. — Спасибо и не задерживаю. Оперативник вышел из кабинета, дознаватель указал Антону на стул: — Садитесь! — В чем меня обвиняют? — с места в карьер начал он. Дознаватель сел за письменный стол, вытащил из ящика бланк протокола и медленно поднял глаза: — Пока ни в чем. — Бросьте играть в игры! — Антон сорвался на крик. — Меня арестовали в подъезде собственного дома! — Задержали… Вас задержали, чтобы обеспечить явку для дачи показаний. Теперь перейдем к делу. Догадываетесь, о чем пойдет разговор? — Мое интервью, — мрачно предположил Антон. — Вы уже в курсе, что вас приняли за Юрия Златорунского? — спросил дознаватель. — Меня в это посвятили. Скажите, как к вам обращаться? — Петров Николай Иванович, дознаватель, сотрудник полиции. — Так вот, Николай Иванович… К дому Мясоедова я привез свою мать, она там работает. — Знаю… — Меня обступили журналюги. Чтобы отвязались, я наговорил им всякой фигни. — С этим как раз ясно, — говоря, Петров постукивал колпачком от ручки по протоколу. — Но меня интересует конкретная фраза. На вопрос репортера о людях, которые могли хотеть смерти Мясоедова, от вас поступило заявление, что один из этих людей — вы. Что это значит? — Да я даже не слышал этого вопроса! — воскликнул Антон. — Не знаю, откуда они его взяли! — Тогда зачем отвечали? — Я отвечал на другой. — В чем его суть? — Какой-то очкарик спросил, есть ли у Мясоедова недоброжелатели. Я отшутился, сказал, что один из них я. — Вы и в самом деле его недолюбливаете? — Нет. — Тогда зачем так сказали? — Я же говорю, пошутил! — Из своего опыта знаю, что в каждой шутке… — начал Петров. — Есть доля правды, — закончил фразу Антон. — Но правда заключается в том, что я не хочу, чтобы моя мать работала в этом доме. — Только и всего? — удивился Петров. — Я сказал правду. — Перейдем ко второму вопросу. — А он есть? — насмешливо поинтересовался Антон.