— Ну что ж. Я пригласил полицию, потому что они расследуют убийство одного консультанта, Хенри Фалька. Фальк был связан с Министерством обороны, работая над оценкой… экспорта оружия, произведенного, судя по всему, противозаконно. — Да, — прервала его Ветре. — Это мне сообщили. Каким образом это затрагивает мое министерство? — Она сказала это с нажимом, словно решила надолго обосноваться в этом кабинете. Рубен Андерсен и Хокон Бюлль переглянулись. — Но сегодня мы говорим не о той оценке оружия, — вмешался Бюлль. — Увы, дело куда более деликатное. Вначале я хотел бы извиниться, что мы не успели заранее ввести в курс советника. — У Бюлля явно был достаточный опыт учтивого общения с властями. — Далее хочу подчеркнуть щепетильность этого дела. Он поймал взгляд Кафы и не отводил глаза, пока она не отложила ручку. — Хенри Фальк был привлечен к работе с Министерством обороны, Министерством финансов и кабинетом премьер-министра. При прошлом правительстве я и сам участвовал в начальной стадии этого проекта в качестве консультанта. — Бюлль сделал небольшую паузу. — У погибшего Хенри Фалька хранилась флешка с описанием этого проекта. Теперь она пропала. Если ее содержание станет известно общественности… в неверном свете, это повлечет за собой серьезные последствия. — Вам придется объяснить, в чем дело, — произнесла Ветре ледяным тоном. Она не скрывала своего недовольства тем, что была осведомлена меньше всех присутствующих в этой комнате. Бюлль кашлянул. — Вы тоже присутствовали при разработке платформы правительства. Ветре кивнула. — В ходе переговоров «Хёйре» приняли требование вашей партии о том, чтобы отложить довольно крупные инвестиции в шесть новых самолетов-разведчиков. Вместо этого средства должны были пойти нуждающимся, на поддержку, лагеря и интеграцию беженцев. — Все верно, — отозвалась Ветре. — Десять миллиардов крон. Важная политическая победа. — Именно, — пробормотал Бюлль. — Этот договор более не действителен. Министр финансов Фисквик и премьер-министр Рибе решили, что необходимо купить пять самолетов-разведчиков, а остаток средств использовать, как и было обговорено. Украденные документы касаются этого решения. Выбора поставщиков, расходов, военных ресурсов, анализа разведки et cetera. Есть тонкие способы продемонстрировать хамство. Один из них — завершить предложение «et cetera», словно мы находимся на уроке латыни в университете. Еще есть тонкие способы выразить гнев. Кари Лисе Ветре поджала губы, сняла черный пиджак, разгладив рукава рубашки и поправив ее на плечах, потом встала и повесила пиджак на спинку стула. — Это невозможно. Фисквик не может принимать такие решения одна. Они должны быть согласованы с центральным правлением партии. — Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем дело размажут по обложкам газет? — Это вмешался Рубен Андерсен. Ветре сверкнула глазами в прищуренное лицо грызуна, но он не закончил. — Мы живем в другом мире по сравнению с тем, когда правительство заступило на пост. По нашим фьордам рассекают российские подлодки. Их авианосцы патрулируют в нескольких километрах от береговой линии. Русские угрожают применением военной силы, чтобы достичь своих целей, даже здесь, в Европе. В тоже время на континент обрушиваются сотни тысяч иммигрантов. Искатели счастья и террористы, а американцы… мы даже не знаем, на чьей они стороне. Министр финансов Фисквик это понимает. Нужно защищать нашу страну. И мы это делаем, пристально следя за своей территорией и показывая НАТО, что мы выполняем нашу долю обязательств. Рубен Андерсен обернулся к Фредрику. — Мы будем очень благодарны, если полиция посодействует нам в поиске этой флешки. Речь идет о государственной безопасности. Губы Ветре побелели как мел. — Я отказываюсь сидеть здесь и обсуждать государственную политику с прислужниками премьер-министра, — резко сказала она. — Так не годится, Рубен. Так и передайте своему начальнику. Она показала рукой, что встреча окончена. Прощаясь, Ветре улыбнулась Фредрику тепло и грустно одновременно. — Была рада вас увидеть, офицер. Хоть и при таких обстоятельствах. Удачи в вашем расследовании. — А вам удачи с премьер-министром, — ответил он. Глава 15 Стемнело, и около Министерства финансов кусачие снежинки с ветром врезались в лицо. Те немногие, кто мог находиться на улице, подняли воротники курток и, засунув в них подбородки, шли по улице, словно статисты из фильма Фрица Ланга[4]. Кафа поехала домой на трамвае, и Фредрик хотел сделать то же самое, когда ему пришло сообщение. Номер был неизвестный, а подпись знакомая. Хокон Бюлль. Тот, с которым он только что познакомился. Он хотел встретиться с Фредриком в баре «Бристоль». — Что предпочтете, покрепче или пиво? — спросил Бюлль, когда Фредрик занял место за темным столом в самом дальнем одиноком углу заведения. «Бристоль-бар» был из тех, где обивка красных как лосось плюшевых спинок стульев пропиталась запахом крема для ботинок и пачек купюр. — Я предпочитаю правду, — ответил Фредрик без тени иронии. — Что это только что было у министра финансов? — Исполняющей обязанности министра финансов, — поправил его Бюлль и выдавил нечто похожее на улыбку. — Это была демонстрация политических игр власти. Кари Лисе Ветре не могла отреагировать на все должным образом в вашем присутствии. Государственная политика не осуществляется в присутствии третьих лиц. Это все, конечно, устроил премьер. И прислал своего ассистента. — Так, значит, мы служили лишь декорацией? — Все сказанное там — правда. Эта флешка имеет решающее значение. Премьер-министр Рибе просто хочет одним выстрелом убить двух зайцев. — И вам нормально, что вас так используют? Хокон Бюлль погладил обложку барного меню из змеиной кожи. — Знаете, Симон Рибе не должен был стать премьером. Он был избран заместителем, когда вмешался в борьбу за лидерство в «Хёйре». Все думали, что Рибе стремился на пост государственного советника, чтобы потом вернуться в Оборону, откуда и пришел. Но он ухватился за представившуюся возможность. Избавился от соперника при помощи распространения сплетен и полуправды. Цинично, неспортивно и чересчур грубо. С тех пор он возглавляет партию. Я не питаю симпатий ни к Рибе, ни к его невыносимому статс-секретарю. Но именно в этом деле я с ними согласен. Нашей нации необходимо укрепить оборону. И я больше не политик. Я наемный солдат. Он отложил меню. — Мне показалось, вы и раньше встречали Рубена Андерсена? Фредрик фыркнул. В этом он абсолютно прав. Когда Фредрик с Кафой расследовали дело о бойне в Сульру, оказалось, что пресса получила информацию с телефона Симона Рибе. В тот момент нынешний премьер был лидером оппозиции в Стортинге. Следователи предоставили эти данные Рибе, и он сказал, что телефон у него был украден. Обвинить Рибе в утечке информации полицейским так и не удалось. И премьер однозначно дал понять, что он и его крыса остались крайне недовольны обвинениями в их сторону. И они не забыли, что предъявил их им Фредрик. Но Фредрик не стал об этом рассказывать, а просто пожал плечами. — Мы встречались, да. И я предпочитаю скотч. Односолодовый. Бюлль пошел к барной стойке, и Фредрик воспользовался моментом, чтобы его рассмотреть. Лицо округлое, как у пожилых мужчин, словно скоро скукожится. Под тонкими волосами проступали пигментные пятна. Он вел себя тут как дома и быстро вернулся с высоким тонким бокалом с красным напитком. Окунув пальцы в него и попробовав, он подвинул Фредрику его стакан. — Люблю сладенькое, — сказал он. — Тут его отлично делают. — Вы же сами из Обороны? — спросил Фредрик. — Откуда вы знаете? Загуглили? — Что-то есть в том, как вы себя ведете. Огромный живот Бюлля сотрясся от смеха. — Хотите сказать, в том, что я привык добиваться желаемого? Вы правы. На самом деле, я и в полиции тоже работал. — Он сделал паузу, будто чтобы посмотреть, как отреагирует Фредрик на эту информацию. — Но это было еще до вашего времени. Тогда все было проще. Я служил во флоте, и там нам предложили полугодовой курс в полиции. Несколько лет я проработал в Осло, а потом стал следователем, как вы. Больше всего меня привлекали встречи с преступниками на допросах. Потом, будучи уже в годах, я выучился на психолога и постепенно вернулся в Оборону. Там я несколько лет работал военным психологом, а потом стал политиком на полную ставку. И вот сижу здесь. Он сделал большой глоток. — Бейер. Я о вас слышал. Впечатляет, как вы предотвратили покушение на премьер-министра прошлой зимой. — Спасибо. — А когда я услышал о вас, мне сказали, что вашим отцом был Кен Бейер. — Правда…? — Я познакомился с вашим отцом во Вьетнаме. Вы знали это? Что норвежские военные моряки работали там на американцев? Фредрик этого не знал, и Бюлль продолжил рассказ. В то время он сам был молодым. Только закончил военно-морское училище, когда один из преподавателей, офицер разведки, его нанял. — Перед тем, как война разыгралась по полной, норвежские торпедные катера были предоставлены в распоряжение ЦРУ. Задачей было доставить южновьетнамских солдат «коммандос» по реке в Северный Вьетнам. Я был мастером — главным старшиной на одном из катеров. А ваш отец командовал базой, к которой мы относились. — Вот оно что. — Дерьмовая была война. Для меня — в буквальном смысле слова дерьмовая. Через несколько недель я заразился холерой. Знаете, к чему это привело? Мне дали кличку Засранец. — Хокон Бюлль засмеялся так сильно, что затряслись плечи. — Мы с вашим отцом вместе смогли оттуда выбраться. Во время артиллерийского обстрела я сидел на унитазе, и у меня был такой жар, что я едва соображал, что происходит вокруг. Ваш отец вытащил меня оттуда и бросил в окоп, а снаряд попал прямо в тот хилый скворечник, который служил туалетом. От солдата, с которым я туда пошел, мы нашли только руку… Вашему отцу раздробило плечо. Кажется, ему потом дали за это «пурпурное сердце». Фредрик кивнул. — Так что Кена Бейера я никогда не забуду. Он, наверное, вам об этом рассказывал? — Отец мало говорил о себе. И никогда о Вьетнаме. Фредрик попытался сделать вид, что в нем ничего не шевельнулось. Бюлль уже второй человек за короткое время, говоривший о его отце. Фредрик подумал, а не рассказать ли ему о Бенедикте Штольц? Что есть журналистка, преследовавшая Хенри Фалька до того, как его убили, и что теперь она исчезла. Ментальная карта этого расследования постепенно становилась четче. Проступила местность, береговые ориентиры, а главное — дороги между ними. А что, если Бенедикте Штольц напала на след совершенно другой истории, совсем не про оружие, попавшее в руки террористам? Что, если на самом деле речь идет про самолеты-разведчики? Эта сенсация могла бы перевернуть все правительство. Горячая фантазия любого журналиста. — Честно говоря, поэтому я вас сюда и пригласил, — сказал Бюлль, прервав ход его мыслей. — Не для того, чтобы говорить о Кене, но если вы унаследовали хотя бы долю процента его личности, у меня есть кое-что, что может вам помочь. — Так-так? — Полагаю, вы проверили компьютер Хенри Фалька? — Да. Документов, которые вы описываете, там нет. — Да. Уже нет. Материал, к которому Фальк имел доступ, был, конечно, зашифрован. Чтобы его прочитать, нужен ключ шифра. Пропавшая флешка и являлась этим ключом. Тот, кто взял документы, знал, что ему понадобится ключ, и поэтому он просто загрузил их на ту же флешку. А потом удалил с компьютера Фалька.