Леонард попытался улыбнуться. — Нет, дочка. Он просто у нас прячется, но это на некоторое время. Скоро он нас отпустит. — Но он же сказал, что ты должен молиться, пока еще осталось время. — Ты разве не слышишь, сколько он молится? Он христианин. А христиане не убивают. Это же одна из десяти заповедей. По лицу Маргарет было ясно, что его слова ее не убедили. Вдруг дочь подняла голову. Ноздри расширились, и она нахмурилась. — Чем он там занимается? Леонард тоже его почувствовал. Запах пропана. Он что, включил газовую горелку? Но был и другой — горький, химический. Похож на медицинский. Услышав шаги, Маргарет вернулась на диван. — Ну вот. Принцесса проснулась, — пастор вошел и освободил запястья Маргарет от веревок. — Ты замерзла? — спросил он, потерев ей спину. — Дети не должны мерзнуть, — сказал он Леонарду, словно это была его вина. — Сколько у тебя бензина в машине? — Глаза пастора уже не бегали, и голос звучал так, словно разговор был о погоде. За внешним фанатизмом с молитвами и стенаниями Леонард увидел и другую сторону личности пастора — аналитическую и целеустремленную. Осознание этого напугало Леонарда. Такие люди опасны. У таких людей есть план. И они заметают за собой следы. — Не знаю. — Тогда пойду сам посмотрю. Пастор повесил ружье на плечо и положил руку на локоть Маргарет. — Ты пойдешь со мной. Нужно принести еще поленьев для топки. Леонард перевернулся набок и прополз вперед. Мимо камина к тому месту, где молится пастор. Конверт пастора был открыт, в нем лежали документы и книга. На конверте был написан адрес — кажется, отделения полиции в городе. Внутри — билеты на поезд, какие-то купюры, а книга — старое издание гида по Европе «Lonely Planet[19]». Леонард взял первый попавшийся документ из середины стопки, и с улицы раздался приглушенный звук мотора. Если бы ему только удалось написать записку и прикрепить к оконному стеклу, кто-то бы мог ее увидеть. Сюда в глушь забредает не так много людей, но случается, что некоторые любители погулять на природе проходят мимо их двора. Иногда к ним заглядывает почтальон, несмотря на то что почтовый ящик стоит внизу у дороги. Особенно по субботам, когда у работника почты больше времени. А суббота как раз будет завтра. Леонард подполз к камину и стал водить внутри чугуна пальцем, пока он не покрылся толстым слоем сажи. На листке из конверта пастора написал: «Помогите. Не входите. Позвоните в полицию». Мотор на улице резко заглох, а снег захрустел под быстрыми шагами. Леонард откатился к стене, и, сев к ней спиной, скомкал бумажку в руке. — Там кто-то идет! Маргарет, споткнувшись о порог, уронила дрова на пол, и пастор подтолкнул ее к дивану. — Вы что, ждете гостей? — К нему вернулись бегающие глазки. Леонард покачал головой. — Вообще-то ждем, — тонким голосом произнесла Маргарет. — Туру. — Туру? У Леонарда перехватило дыхание. — Подруга моей дочери, — быстро сказал он. — Если ты меня развяжешь, я поговорю с ней. Сделаю так, чтобы она ушла. Пастор принес нож и разрезал веревки. Леонард потер запястья и показал пастору, как натянул рукава свитера на кисти рук, чтобы не было видно синяков. В коридоре он снял с крючка шапку, чтобы прикрыть опухшую голову. Пастор скинул с плеча ружье и направил дуло на Маргарет. — Бог все видит, — сказал он Леонарду. Дневной свет был таким ярким, и он невольно зажмурился. Похолодало, и шел легкий снег. На Туре были военные штаны и толстый черный, достающий до середины бедра вязаный свитер с белым кругом на груди. В руках она держала Долли, кошку Леонарда и Маргарет. — Я увидела ее у дороги. Черт, да она просто кожа да кости. Вы что, не кормите свое животное? — Тура опустила кошку на землю, и Долли, взбежав на лестницу, стала тереться о ногу хозяина. — Женщина-дракон дома? Мы собирались сегодня тренироваться. — Тура сплюнула, словно ее рот был полон масла, а в руке она держала факел. Леонард бледно улыбнулся. — Извини, Тура. Надо было тебе позвонить. Маргарет уехала в Англию к семье на каникулы. Я забыл, что вы собирались встретиться. — Вот как? Ну ладно, передавай ей привет. Ну зайти-то мне можно, или как? Чашку кофе ты мне нальешь перед тем, как мне идти весь этот адский путь до дома? А лучше пива. — Она подмигнула. Сердце Леонарда бешено заколотилось. — Слушай… было бы здорово, но, честно говоря, сейчас не самое подходящее время. Ко мне вчера приходили приятели… и мы немного выпили, если можно так сказать. В общем, я сегодня не в лучшей форме. — Я вижу, что у тебя похмелье. Ты же бледный как смерть. — Тура скорчила хитрую гримасу. — К тебе ведь не приходила женщина? А то мать приревнует. Леонард не успел ответить, как она засмеялась. — Да я просто прикалываюсь. Можешь трахаться со всеми вокруг, мне какое дело. Только не зарази мать герпесом, ладно? — За это можешь не беспокоиться, — сказал он кротко. Ступни закололо как иголками, и он вдруг испугался, что упадет в обморок. — А что у тебя с пальцем? Леонард вздрогнул и посмотрел на палец — тот был весь черный от сажи. — А, это. Да просто зола попала. — Поняла. Никакого пива и никакой тусы. Ну ладно. Увидимся, — попрощалась Тура и развернулась. — Эй, — сказал Леонард. — Сможешь взять Долли? Я уезжаю на выходные, а одной ей тут находиться не очень-то. Уж точно не сейчас, когда опять похолодало. — Он присел на корточки, и стал гладить Долли по шейке под ошейником, пока она не замурлыкала. — Ты уверен? Я тоже одна дома. Мать с братом поехали кататься на каких-то там лыжах в Швецию. Леонард кивнул. — Давай ей немного паштета, и все. Маргарет очень обрадуется, если ты за ней присмотришь. — Пошли, котейка, — сказала Тура. Долли, словно удивившись, стала крутиться вокруг себя. Леонард подтолкнул ее ногой. — Иди уже, — сказал он, и Долли мяукнула. — Ну иди же, глупое ты животное. — Леонард толкнул ее чуть сильнее. Долли обиженно на него покосилась и убежала. Поднимаясь по ступенькам, он опирался на перила. Найдет ли Тура записку, которую он засунул под ошейник Долли? Он уже собирался шагнуть во тьму дома, как вдруг услышал удар по окну в гостиной и скрип петель. Тура, видимо, тоже это услышав, обернулась. Эта картина всегда будет стоять у него перед глазами. Устланная порошей до линии горизонта проселочная дорога. Высокие ели под светло-серым небом по обеим ее сторонам. Кошка, отпрыгнувшая от подростка в слишком большом свитере, с раста-косичками и озорной улыбкой. Белый круг на груди, в считанное мгновение порвавшийся и окрасившийся в красный цвет, Пуля из дробовика отбросила Туру назад, словно тряпичную куклу, вывалив ее внутренности на белоснежную землю. — Бог все сидит, — в бешенстве произнес пастор, связав Леонарда и воткнув ему в рот варежку. — Вот так. Больше болтать не будешь. Маргарет кричала и кричала, пока этот дьявол не ударил ее прикладом. Глава 51 Пятница. Дорога сегодня коварная. Выпал утренний снег, и не было видно, где замерзли лужи, превратившись в блестящий как зеркало лед. И все-таки Фредрик решил сходить на прогулку после утренней планерки. Ему нравились такие дни. Они были напоминанием о том, что он живет в стране, разделенной на две части полярным кругом. Где люди ценят друг друга, чтобы нация выжила. Он частенько забывал об этом. Что человеку нужен человек. На Брюгате торговцы овощами натягивали навесы, защищавшие товар от холода, а рядом с «Teddy’s» мерз какой-то придурок, наслаждаясь сигаретой. Человеку нужен человек. Фредрик вспомнил еще об одном придурке. Франке. Всего пару недель назад у мужика была хорошая работа, грядущая солидная пенсия, и дома его ждала жена. А что теперь? Перед глазами всплыла картина размозженного лица Риты Нуре. Не повезло тому, кому придется пересказать эту сцену Франке. Бедный глупый Франке. Свернув на Акерсгате к возвышающемуся гранитному фасаду Министерства финансов, Фредрик посмотрел на часы. Он пришел раньше времени и решил подождать под козырьком над дверьми офиса редакции газеты напротив. И стал размышлять. Фредрик с Кафой полагали, что в подвале, который она нашла в Чернобыле, держали пастора Бёрре Дранге. Возможно, кровь на кресте — свидетельство драки. Может, Дранге пытался сбежать? Но зачем вообще было держать его взаперти, когда большинство членов секты просто уничтожили? Ответ напрашивался вполне очевидный. Именно Дранге принес биологическое оружие в Сульру. Именно он тестировал этот кошмар на людях. Именно он превратил общину чудаковатых христианских фундаменталистов в экстремистскую секту. Фредрик где-то читал, что после войны только очень немногие врачи из нацистских концентрационных лагерей предстали перед судом. Остальных же переправили в Москву и Вашингтон, чтобы они поделились приобретенными знаниями о евреях, цыганах, педиках, инвалидах и других «недочеловеках» от начала пыток до их смерти. Вот и в знаниях Бёрре Дранге кто-то видел ценность. Бёрре Дранге — самый чудовищный из всех негодяев, и поэтому его оставили в живых. Оставался один вопрос. Те вирусы и бактериальные культуры, которые Дранге привез в Сульру. Такие штуки сам в гараже не сваришь. Так откуда же пастор взял биологическое оружие? — Да. Она сидела тут. Начальник отдела подобрал несколько опавших лепестков роз, лежащих на столе около вазы с увядшим букетом. Лицо клерка, примерно ровесника Фредрика, было такого же цвета, как офисный серый костюм. — И здесь все сохранилось в том виде, в котором оставила Беата Вагнер?