Что еще нужно старому полицейскому, который в последние годы общается с одними трупами? Он был на седьмом небе от счастья, пройдя ворота в больницу Улле-вол. Правда, улыбка мгновенно исчезла с его лица, когда он завернул за последний угол больничного коридора. Перед дверью в палату Франке Нуре стояла Стине. Та женщина, которую он привел к себе домой из «Paris H». Ее светлые, заплетенные в косу волосы, лежали на плече поверх полицейской униформы. — Бейер, — улыбнулась она. — Мне сказали, что ты зайдешь. — Хорошо, — пробурчал Фредрик. — А ты что тут делаешь? — Дежурю. Ничего другого мне нельзя с тех пор, как забеременела. Фредрик не смог скрыть удивления, и она весело рассмеялась. — Шучу. Сломала мизинец на ноге во время корпоративного футбольного матча. Врач сказал, мне повезло, могла сломать и лодыжку. — Ну слава богу. — Что я сломала только мизинец? Или что не беременна? Фредрик кашлянул. — Кстати, я нашел твои… вещи. — Убери в пакетик да положи мне на полку, — сказала Стине, не переставая улыбаться. — Надеюсь, ты не носишь мое белье в кармане. Фредрик вспомнил, что он действительно положил его в карман. Не в эту куртку, правда, а в ту, что была на нем, когда приходила Тересе. — Договорились, — сказал Фредрик, открывая дверь в палату Франке. «Последняя конфискация подтверждает, что стратегия полиции работает. Пройдя всю цепочку, от уличных наркоманов до продавцов и тех, кто за ними стоят, мы поднимаем такой шум, что связи в среде разрываются. «Но разве это не означает, что слабейшему звену, уличным наркоманам, приходится прибегать к большему криминалу и к проституции, чтобы добыть деньги на наркотики? — спросил журналист. — «Ведь их зависимость никуда не девается?» «Мы много лет слышим этот аргумент. Но если исчезнут наркотики, исчезнут и наркоманы». «Да… — сказал журналист. — С нами был начальник управления полиции Тронд Антон Неме с итогами вчерашней совместной операции с таможней по изъятию рекордной партии героина. На этом возвращаемся в студию». Свет в палате был приглушен, а аппараты, поддерживающие функции организма Франке, молчали. Радио стояло на столике на колесиках у постели, вместе с букетом цветов, семейным фото и упаковкой таблеток. Франке лежал спиной к Фредрику, повернувшись лицом к приоткрытым шторам. Когда Фредрик убавил звук, Франке гаркнул. — Это Косс поставил сюда эту ведьму? — Стине? Она вроде ничего, — отозвался Фредрик. — Ты ее знаешь? — Нет. Франке нужна была помощь, чтобы перевернуться на спину. Фредрик одной рукой взял коллегу за руку и положил вторую между лопаток. Рука больного была слабой и холодной, а тело дряблым. Фредрик не смотрел Франке в лицо, а приковал взгляд к его оголенной груди с седыми волосами. От пациента в больничной рубашке шел запах смеси лекарств, пота и мочи. Наконец, подняв голову, Фредрик увидел мешковатый двойной подбородок, мертвенно-бледное лицо и напряженные глаза. Взгляд следователя скользнул по вмятине между ухом и лбом Франке, с головы которого был сбрит его ежик волос. Вместо изогнутой черепной кости на этом участке кожа провалилась внутрь, образовав впадину размером с довольно большой апельсин. — Врачи немного удалили, — произнес Франке, заметив плохо скрываемую реакцию Фредрика. — Чтобы отечный мозг не повредился от давления. — Он говорил медленно. — Будто эту башку и так мало изуродовали. — Соболезную тебе по поводу случившегося с Ритой, Франке. Мы найдем убийцу. Я тебе обещаю, — тихо сказал Фредрик. Франке посмотрел на него отрешенным взглядом, попытавшись поднять руку, но она безжизненно упала на одеяло. — Тебя не затруднит принести мне попить? Стаканчик висел на диспенсере около раковины. Пока Фредрик ждал, когда вода охладится, Франке продолжал говорить. — Они планируют еще одну операцию — вставить мне черепную пластину обратно. Фредрик держал стакан, пока Франке пил. — Кто сделал это с тобой? — спросил Фредрик. — Кто напал на тебя в тюрьме? Франке отвернулся к морозным узорам на окне между шторами. — Расскажи мне, что происходит. Зачем ты украл героин? Кто тебя заставил? Нет ответа. Франке молчал, пока наконец не повернул голову и не посмотрел на Фредрика. — Я знаю, что Рикард Рейсс обещал тебе деньги, чтобы Рита могла поехать на лечение в Израиль. Рейсс мертв. Тебе нечего бояться. Расскажи. Из левого глаза Франке в уголок рта скатилась слеза и пропала в седой щетине на подбородке, оставив блестящую дорожку, разделившую лицо надвое. — Мы нашли героин под полом у тебя дома. Это ты его туда положил? Или его подбросили? И тут Франке оживился. — Я не какой-то там дилер, Фредрик. Думаю, ты это знаешь. — Так помоги же мне. Неужели ты не понимаешь, что делаешь хуже себе? Охрана за дверью стоит ради твой безопасности, а не чтобы наблюдать за тобой. Здесь тебе никто не угрожает. — Фредрик понизил голос. — Много убитых, Франке. Твоя жена. Ты украл героин. Это серьезное преступление, но уж точно не смертный грех. Расскажи, что знаешь, и отсидишь год. Максимум полтора. И все, будешь свободен. — Свободен, — фыркнул Франке. Его взгляд скользнул с Фредрика на фотографию на столе. Франке, Риты и Сири. — Я был здесь, когда ты лежал в коме. Рита сидела около тебя. Она рассказала мне про твою падчерицу. Что вы с ней не в самых лучших отношениях. Но теперь у нее остался только ты, Франке. Если не хочешь говорить ради себя, так хотя бы сделай это ради нее. Глаза Франке пробудились. — Иди-ка ты на хер. В палате воцарилась тишина. В полосе света из окна пылинки медленно кружились, падая на пол. За дверью слышался скрип резиновых подошв по линолеуму. — Проводи меня в сортир и душ. Защита от самоубийства, как они это называют, чтоб не думали, что я сплю. Как по-твоему, кто за нами наблюдает? Кто слушает? — Франке поднял палец, показывая на камеру наблюдения на потолке, блестевшую стеклянной линзой. Фредрик устало застонал. — Никто, кроме клюющих носом дежурных. Подглядывают за тобой, пока ты смотришь порнуху и дрочишь. — Тьфу! — Франке никогда не понимал пошлых шуток. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и сложил руки на груди. — Мне нужно… отдохнуть, Фредрик. Когда Фредрик взял Франке за руку, чтобы попрощаться, тот притянул его к себе, словно чтобы обнять. Как только Фредрик почувствовал теплое дыхание у своего уха, то различил шепот. — Они послали меня в Сульру, Фредрик. Чтобы искать пастора. — Пастора? Кто тебя послал? Франке слегка отстранился. — Я так и не узнал толком. Глава 53 Посередине между школой и спортзалом на детской площадке рос старый клен. Если бы солнце не скрылось за облаками в этот морозный зимний день, дерево прекрасно бы защищало от ярких лучей стоявшего под ним и рассматривающего крону мужчину в пальто. Этого человека с вытянутым носом и заостренным подбородком в народе считали похожим на грызуна, а он — статс-секретарь Рубен Андерсен — считал похожими на пластырь коврики для падения с горок на асфальте. Андерсен смотрел на зеленые кусты омелы на голых ветвях. Это растение заворожило его. Оно одним из первых было взято под охрану государства. Но народ по традиции украшает дома к празднику ветками омелы с вечнозелеными листьями, чтобы поцеловаться под ними в Рождество. Некоторые считали, что омела приносит удачу, другие — что она священный, благословенный дар. Правда в том, что она — паразит. Пускает корни в дерево-хозяина и высасывает из него соки. Ее ягоды горькие, а листья ядовиты. На самом деле, омела — всего лишь красивая раковая опухоль. Но хороший внешний вид помогает пробиваться. Рубен Андерсен это отлично знал. Люди способны проглотить самые чудовищные новости, если их преподнести в красивой упаковке. Рубен считал, что упаковка — его конек. Не просто же так он ближайший помощник премьер-министра. В окна школьного класса он наблюдал за рассаженными на рядах стульев учениками и учителями, среди которых было несколько телохранителей в темных костюмах. Начальник Рубена сидел в первом ряду, делая вид, что увлеченно слушает рассказы о бомбах, войне и бегстве в Европу. Для встречи с премьером было отобрано несколько учеников с трагичными судьбами, чтобы дети поделились своими историями. Наконец сам Рибе занял место за кафедрой и продекламировал свой рассказ об отце, во время войны сбежавшем от нацистов. Он так вдохновенно говорил, что легко было поверить, что это правда. Рубен предпочитал стоять тут, под кленом. К тому же, он ждал звонка — с ним хотел поговорить один человек. И сделать это было нужно, пока премьер не слышит. Премьер-министр Рибе закончил улыбаться, когда за ним захлопнулась дверь в машину, и он занял свое место. Ослабив узел на галстуке и расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке, он откинулся назад, пока в шейных позвонках не щелкнуло. — Все прошло хорошо, — сказал он. — Дети благодарные. И даже умные, парочка. Очень умные. — Умные, раз благодарят, — отозвался Рубен, севший рядом на заднее сиденье, и протянул шефу папку с документами. — Надеюсь, им стыдно за своих отцов, которые паразитируют тут вместо того, чтобы бороться за свободу на своих родинах. — Дорогой мой Рубен, — произнес Рибе, театрально закатив глаза. — Ты как всегда бесчувственный. У двух девочек из этой школы отцы рисковали жизнью ради нашей страны. Один из них был переводчиком у нашей группировки в Афганистане. Другой — информатором. Мы должны помогать тем, кто помогает нам. — Стоит только отметить, что когда пришли немцы, боролись мы. И эта страница истории — часть нашей культуры.