– Тем более. Потрать оставшееся время на покаяние в грехах. Последуй моему совету, Лазарь, и поверь, ты скажешь мне спасибо. – Хватит нести чушь, Натаниэл. – Поверь мне раз в жизни, Лазарь. Не трогай моего сына, иначе, обещаю, ты дорого заплатишь, очень дорого. Лазарь молчал, как будто обдумывал угрозу. У Кристофера свело шею от напряжения, но дуло глушителя сильнее вдавилось в висок, заставив его наклонить голову. Он покосился на Симона – мальчик по-прежнему был без сознания. – Если не хочешь ему ответить ради меня, сделай это ради Симона, папа. Я ведь знаю, что ты его любишь. – Я больше не могу терять время, – нетерпеливо сказал Лазарь. – Сергей, убей мальчишку, если Натаниэл не ответит. – Что?! – всполошился Кристофер. – Нет, нет, нет! Прошу вас! Вы не можете! Только не ребенка! – и расширенными от ужаса глазами уставился на отца: – Папа!!! Убийца поднес оружие к поникшей голове бесчувственного Симона, и у Кристофера от ярости из глаз брызнули слезы. – Нет! – Повторяю, – произнес Лазарь, напрягая усталый голос. – Что вы искали, проводя эксперименты над пациентами Четыре-Восемь-Восемь, и что вам удалось найти? Я хочу знать об этом все, Натаниэл. Все! Раз… Кристофер задергался на стуле, сражаясь с путами, как обезумевший зверь; веревки врезались в кожу, пережимая сосуды, мускулы напряглись так, что казалось, сейчас лопнут. – Даже если у тебя есть причины молчать, ничто, ничто не стоит жизни Симона! – заорал он. Отец наконец осмелился взглянуть сыну в лицо. У него по щекам тоже текли слезы. Еще пару часов назад он читал внуку сказки о рыцарях и драконах, в лицах разыгрывая сценки, а до этого играл с ним в пинг-понг. – Два! – громко, со злостью сказал Лазарь. – Стойте! – крикнул Кристофер. – Пусть ответит. Эдвард все еще смотрел на сына – тот рыдал, напрягшись всем телом и натянув веревки, будто хотел броситься между Симоном и пистолетом в руке бандита. – Последнее предупреждение, Натаниэл. – Как же твоя вера, папа? – всхлипнул Кристофер. – Как ты мог заставлять нас молиться и позволить убить свою жену? Ты не можешь молчать! Ты обязан спасти Симона! Теперь Эдвард снова смотрел в пустоту. – Смерть внука будет на твоей совести, – сказал Лазарь. Бандит отступил назад и прицелился в затылок мальчика. Кристофер дернулся с такой силой, что веревки содрали кожу на руках. – Три, – проронил Лазарь. – Стой, – произнес Эдвард ровным голосом. Кристофер видел, как палец бородатого бандита замер за секунду до того, как коснулся спускового крючка. – Я тебя слушаю, Натаниэл. – Все ответы в папке с документами, которую я храню здесь, в этом доме. – Где именно? – В комоде у меня за спиной. – Сергей, посмотри, – приказал Лазарь. – Он не сможет открыть сейф, – возразил Эдвард. – Там сканер отпечатка пальца. А на случай, если тебе придет в голову мысль отрезать мне палец по старой привычке – ты ведь часто так делал, когда работал в советской разведке? – имей в виду, что сканер реагирует еще и на пульс. – Сергей, развяжи его, пусть откроет сейф. Только будь осторожен. Убийца подошел к Эдварду и, одной рукой держа пистолет возле его головы, другой разрезал ножом веревки. – Не шали, – предупредил он, – а то первым я пристрелю пацаненка. Эдвард медленно встал со стула, приблизился к комоду из красного дерева, на котором стояла статуэтка, знакомая Кристоферу с детства, – чайка, расправившая крылья. Отец, присев на корточки, открыл дверцы, достал с полки коробки с бокалами и поставил их на пол рядом с собой. Затем приставил большой палец к маленькому экрану в глубине комода – панель с экраном отъехала в сторону, открыв металлическую дверцу сейфа. Эдвард набрал код из четырех цифр и, осторожно достав из сейфа серую картонную папку, тяжело поднялся на ноги. – Отпустите Симона и моего сына, – потребовал он, держа папку перед собой кончиками пальцев. Но Сергей, не дожидаясь решения начальника, вырвал папку у него из рук. – Документы у тебя? – забеспокоился Лазарь. – Да, – отозвался бородатый. – Целая папка. – Открой ее. Бандит попятился, не спуская глаз с Эдварда, и откинул картонную обложку. – Здесь конверт. – Что в нем? – нетерпеливо спросил Лазарь. Убийца, отбросив папку, принялся вскрывать конверт, и Кристофер заметил, что отец пристально следит за каждым его движением. В тот самый момент, когда крафт-бумага надорвалась, бандит вдруг вскрикнул и попятился, выронив конверт и оружие. Кристофер, находившийся довольно далеко от него, почувствовал исходивший из конверта резкий запах. И прежде, чем он понял, что происходит, Эдвард метнулся к пистолету, упавшему на пол. Однако Сергей очухался раньше, чем ожидалось, и ударил его ногой по руке. Старик отпрянул, выпустив оружие, а его противник, страшно закашлявшись, согнулся, прижимая ладони к глазам, пошатнулся и, чтобы не упасть, с размаху оперся рукой на низкий столик – тот опрокинулся, по полу разлетелись безделушки, зазвенели фарфоровые осколки статуэток. Эдвард тем временем бросился к двери, ведущей в сад за домом. По пути он сорвал халат – подозрение Кристофера подтвердилось, на отце действительно была уличная одежда. Открывая дверь, он обернулся, кинув взгляд через плечо, и, выбежав в сад, поспешил к лесу. – Сергей! – надрывался динамик телефона. – Сергей, что у вас там происходит?! Бандит с трудом встал на четвереньки, его вырвало, после этого он хрипло проговорил, задыхаясь: – Натаниэл сбежал… Конверт… ловушка… ядовитый порошок… – Догони его! – рявкнул Лазарь. Сергей попытался подняться, но его не держали ноги. – Не… не могу. Последовало молчание, затем снова раздался скрипучий требовательный голос: – Кристофер Кларенс, догоните отца и верните его в дом. Или Симон присоединится к бабуле на том свете. Убийца на коленях дополз до Кристофера, достал из кармана нож и разрезал веревки, удерживавшие его на стуле. Вскочив, журналист на секунду замер, обдумывая, каковы шансы обезвредить бандита, надышавшегося ядом, но прямо на него смотрело дуло пистолета, и он решил, что риск слишком велик. – Поторопитесь, – велел Лазарь, – если не хотите, чтобы я сдержал обещание. – Но если этот ваш мерзавец хоть пальцем тронет мальчика, – процедил Кристофер, – вы никогда не получите ответов, пусть даже мне придется удавить отца голыми руками. Поверьте, я это сделаю, – и бросился к двери в сад. За деревьями он увидел силуэт Эдварда, который тяжело бежал к калитке, той самой, к которой им с братом в детстве строго-настрого запрещалось приближаться – отец говорил, что в лесу опасно, они могут заблудиться. Кристофер промчался по саду во все лопатки, но в лесу продвижение сильно замедлилось – было слишком темно, приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о корни. В десятке метров впереди шелестела опавшая листва и хрустели ветки под ногами отца. Эдвард пробирался среди деревьев довольно шустро, как будто видел в темноте или хорошо знал дорогу. Кристофер отставал, порой в последний миг уклоняясь от веток и перескакивая через кочки и ямы; наконец он выбежал на опушку – отец был уже на другом краю поляны, залитой бледным лунным светом; он направлялся к видневшемуся за кустами строению, похожему на маленький садовый сарай. Глаза Кристофера немного привыкли к сумраку, он кинулся следом по открытому пространству, почти догнал, но Эдвард уже захлопнул за собой дверь сарайчика. Кристофер ворвался туда спустя каких-то полминуты – внутри было пусто. Четыре дощатых стены, какие-то садовые инструменты, и никого. Задыхаясь, он ступил на старенький зеленый ковер, протертый в некоторых местах до дыр, осмотрелся, заглянул за пустой жестяной бак, поднял зачем-то пластиковый контейнер для мусора и наконец вынужден был признать очевидное: отец исчез. Тогда он выскочил наружу и обежал сарайчик в поисках скрытой двери, но ничего не нашел. Вернулся обратно, уставился на зеленый ковер и, осененный догадкой, откинул его в сторону. В деревянном настиле был люк. Кристофер опустился на колени, приник ухом к крышке, сколоченной из досок, и услышал приглушенный отцовский голос: – Нет, я ничего не сказал… Да, все будет уничтожено. Кристофер затаил дыхание, чтобы не упустить ни слова. – Нет… Сын не уцелеет. Но должен предупредить – вам тоже придется принять меры, поскольку Паркерен мне сообщил, что какая-то норвежка, инспектор полиции Осло, заинтересовалась Адамом, а значит, и смертью пациента Четыре-Восемь-Восемь. А на острове… там остались документы и аппаратура. Мы ведь уезжали в спешке и… Да, месье, да, мне очень жаль, я должен был все уничтожить, но поймите, мы столько времени и сил потратили, чтобы там все построить и оборудовать, а я рассчитывал вернуться… Да, месье, виноват. Весьма сожалею… Я постараюсь вырваться из Франции… Хорошо, месье… Да, до свидания, месье. Кристофер рывком откинул крышку люка. Отец успел поднять голову и встретиться взглядом с сыном, перед тем как тот спрыгнул в проем и приземлился на нижние ступеньки деревянной лестницы, чудом удержав равновесие. Эдвард от неожиданности попятился к столику из красного дерева. Еще в маленьком погребе стояли пустой письменный стол с тумбочкой и кресло; к стене были приколоты фотографии каких-то людей и зданий. – Да кто же ты такой?! – выдохнул Кристофер. Отец молча смотрел на него. – А впрочем, мне плевать. Сейчас ты вернешься со мной в дом и скажешь тому человеку все, что он хочет знать. – Кристофер шагнул к нему и взял за плечо. – Отпусти меня! – рявкнул Эдвард, резко дернувшись. Тогда сын схватил его за воротник и рывком притянул к себе: