Он поднялся, перешагнул через ее ноги и вернулся с двумя рекламными проспектами. – Все-таки здорово вас тренируют в норвежской полиции, – покосился он на спутницу, усаживаясь обратно. – Даже представить себе не могу на твоем месте какого-нибудь французского инспектора… То есть я хочу сказать, что не все умеют так быстро решать проблемы, связанные с угрозой жизни… Сара молча полистала брошюру, затем взглянула на него: – Я три года отслужила в норвежском спецназе, а до этого четыре года в армии. В полицию, на должность инспектора, пришла меньше пяти лет назад. – Ты начинала в армии? – удивился Кристофер. – Угу. – Я понимаю, что сейчас не время для таких разговоров, но это поможет мне отвлечься. К тому же у меня всего один вопрос. – Я тебя слушаю, – проговорила Сара, не отрывая взгляда от брошюры. – Что может заставить женщину пойти служить в армию? Она подняла голову: – То же самое, что может заставить мужчину выбрать профессию военного журналиста. – О’кей, вопрос, конечно, сексистский, но для женщины армия – это ведь и правда странный выбор, разве нет? Сара опустила столик на спинке сиденья впереди и положила на него брошюру. Затем откинула волосы назад и посмотрела на Кристофера: – Тебе действительно поможет… болтовня? Он пожал плечами: – Отвлечет от тревожных мыслей. – Ладно. Мой отец занимался тем же, чем и ты, до того как тебя избрали своим кумиром неокрепшие умы в Сорбонне. – Сара улыбнулась, показывая, что пошутила. – В общем, папа тоже был военным журналистом. И тоже французом. Он часто надолго уезжал из дома, а когда возвращался, не мог оставить за порогом все те ужасы, которые видел в горячих точках. Не мог держать это в себе и рассказывал нам с матерью и сестрой о том, что там происходило у него на глазах. Ящики рабочего стола он не запирал на ключ, и я, забираясь туда без спроса, рассматривала фотографии. В основном гражданского населения. Так что, в отличие от многих, я выросла, прекрасно зная о том, что беды не минуют ни детей, ни женщин и что страдания слабых и невинных будут длиться до тех пор, пока им не положит конец какая-нибудь высшая сила. Кристофер покивал – он лучше, чем кто-либо, мог понять, о чем говорит Сара. И сочувствовал ей, несмотря на собственные переживания о Симоне. – Когда настало время выбирать профессию, родители настаивали, чтобы я пошла в какой-нибудь престижный университет. Они были разочарованы тем, что моя сестра не стала получать высшее образование. А я заявила, что хочу вступить в армию, чтобы помогать тем, кто в этом нуждается. Родители в панике попытались пристроить меня на экономический факультет, тогда я сказала, что принесу больше пользы, спасая женщин от смерти, а не впаривая им косметику, с помощью которой они каждый день превращают себя в отфотошопленные манекены. При других обстоятельствах Кристофера позабавила бы такая формулировка, но сейчас у него не было сил смеяться. – Вот почему женщина может пойти служить в армию, – заключила Сара. – Чтобы не пользоваться косметикой. Достаточно сексистский ответ на сексистский вопрос? – Она отвернулась. Кристофер догадывался, что Сара не из тех, кто любит откровенничать о своей жизни, да и вообще предаваться душевным излияниям, а это означало, что она сделала над собой титаническое усилие, чтобы его «развлечь» – как-то успокоить и унять страхи, не дававшие ему взять себя в руки. Требовать от нее большего было бы попросту невежливо. Но Кристофера волновал еще один вопрос, и ответ ему нужен был для того, чтобы окончательно ей довериться. Даже если при этом он рисковал вызвать ее раздражение. – Почему ты ушла из армии? Сара снова устремила на него взгляд светло-голубых глаз – почти с вызовом. – Да уж, ты настоящий журналист – чувствуешь, что нужно оставить жертву в покое, но продолжаешь задавать вопросы. Кристофера это замечание задело – он растерялся и не знал, что ответить. Сара еще некоторое время смотрела на него не моргая, затем опять молча отвернулась к проходу между рядами. Он не решился еще раз ее потревожить. В конце концов, какие еще доказательства того, что этой женщине можно довериться, ему нужны? Она здесь, рядом, и этого достаточно. И еще Кристофер знал – Сара, хоть и не подает виду, все равно благодарна ему за то, что он не настаивает на продолжении беседы. А Сара, даже если бы он настоял, вовсе не собиралась рассказывать ему о событиях на северо-западе Кандагара в тот проклятый день, когда их патруль проходил мимо пшеничного поля. О страхе, который ее охватывал каждый раз при виде безобидных на первый взгляд афганских крестьян. Эти люди, простые афганцы, думали лишь о том, как прокормить свои семьи и спасти близких от кошмара, который неминуемо обрушивался на них с наступлением сумерек – в дом врывались талибы и требовали ответа, почему они днем не перебили «неверных». Нет, об этом она ни за что не будет говорить. И прежде всего – о своей чудовищной ошибке. Кристофер, с его опытом военного репортера, конечно же поймет, что поступить иначе было невозможно – Сара в нем не сомневалась, – но на его лице все равно мелькнет осуждение, возможно даже отвращение, и она этого не вынесет. Поэтому Сара опять открыла брошюру, посвященную острову Вознесения, и по примеру Кристофера погрузилась в чтение – нужно было найти хоть какую-то зацепку, которая поможет им установить местоположение старого научно-исследовательского центра. Через час светильники над проходом в салоне погасли – пассажирам предлагалось поспать во время ночного полета над океаном. Бодрствовали только Сара и Кристофер, уткнувшись носом в брошюры при тусклом свете лампочек над сиденьями. Остров Вознесения обладал очень богатой историей для крошечного вулканического рифа, отданного на растерзание ветрам и безжалостному солнцу в самом сердце Атлантического океана. В XIX веке он был оккупирован британской армией с целью помешать французам создать там штаб для освобождения Наполеона с острова Святой Елены, а во времена Второй мировой войны служил секретной базой для связи США с Европой. Именно тогда там и была построена протяженная взлетная полоса, которая в дальнейшем использовалась в качестве запасной площадки для знаменитых космических шаттлов. НАСА развернуло здесь, вдали от любопытных взглядов, часть программы по исследованию космоса – этот клочок земли с каменистой почвой показался ученым идеальным местом для испытания первых луноходов. А некоторые журналисты поговаривали, что именно на острове Вознесения были сняты постановочные кадры первых шагов астронавтов на Луне, выданные за документальные. Кристофер закрыл брошюру, озабоченно вздохнув – он боялся, что лаборатория, где проводились эксперименты в рамках проекта «488», находится на территории британско-американской военной базы, действующей до сих пор. Если так, проникнуть туда не получится. Глаза щипало от напряжения; он откинулся на спинку кресла и повернул голову к Саре. Они уже час не разговаривали и не смотрели друг на друга, и только теперь Кристофер заметил, как осунулось ее лицо и покраснели белки глаз – она тоже вымоталась. – Появились какие-нибудь идеи? – спросил он. – Фотография твоего отца. – Не понял… – Фотография твоего отца, – терпеливо повторила Сара. – Это единственное, что поможет нам найти место, где находится лаборатория. – Да, нужно сравнить горный пейзаж на дальнем плане снимка с тем, что мы увидим на острове… Если только лаборатория не за забором военной базы… – Я думала об этом, – кивнула Сара. – Но вряд ли армейское начальство скрывает на своей территории научно-исследовательский центр проекта, который правительство распорядилось закрыть. Решив, что это разумный довод, Кристофер слегка расслабился. – У нас семь часов на то, чтобы собраться с последними силами, – напомнила Сара. Откинув спинку кресла, она накрылась одеялом и повернулась на бок. Кристофер не возражал. В полутьме и тишине салона самолета все произошедшее казалось ему еще более нереальным, чем раньше. Зато тревога была очень даже настоящей и не собиралась утихать. Его веки сомкнулись в тот самый момент, когда военный самолет лег на крыло, разворачиваясь над Атлантическим океаном, и взял курс на юго-запад, к острову Вознесения, быстро удаляясь от африканского побережья. Глава 33 Проснулся Кристофер за два часа до того, как А330 начал снижаться на подлете к месту назначения, и теперь он, прижавшись лбом к иллюминатору, с нетерпением ждал, когда внизу появятся очертания острова, о котором ему до вчерашнего дня и слышать не доводилось. Самолет нырнул в кучевые облака, а потом за иллюминатором вдруг оказалось ярко-синее небо, сливавшееся внизу с лазурью океана в россыпи белопенных барашков на волнах. И остров был там – неровный каменный треугольник площадью всего несколько десятков квадратных километров выныривал посреди безбрежной Атлантики, в тысяче шестистах с лишним километрах от обоих континентов. Его вулканическое происхождение выдавал древний кратер, верхушку которого прикрывали разбросанные вокруг на сотню километров редкие белые облака. Пятна зелени маячили только на склонах этого вулкана – остальное пространство острова было разорено буйными ветрами, раскрасившими его в охристый и угольно-черный цвета. Пыль и камни, больше ничего. Кристоферу сверху казалось, что он приближается к гигантской заброшенной шахте под открытым небом. Никаких строений не было видно – только несколько бараков на конце короткой и узкой взлетно-посадочной полосы, к которой стремительно снижался А330. Сара проснулась, когда шасси коснулись асфальта, и сразу сощурилась, ослепленная заглянувшим в иллюминатор солнцем. Самолет замедлил скорость – она рассмотрела за бортом пустынный ландшафт без деревьев. Сразу почудилось, что они оказались где-то вне времени и пространства или на другой планете, больше похожей на Марс, чем на Землю. – Отец и двое его коллег могли сфотографироваться только на фоне вулкана, других гор здесь нет, – доложил Кристофер. – По крайней мере, с воздуха я не рассмотрел больше никаких возвышенностей на острове. Так или иначе, лабораторию нужно искать где-то на склоне или у подножия. Сара кивнула и, поднявшись с кресла, пошла к выходу, опередив других пассажиров. Стюардесса, стоявшая у открытого люка, посоветовала всем закрыть лицо и, едва ступив на трап, Кристофер, догнавший спутницу, понял почему – в лицо изо всех сил ударил соленый ветер, в котором брызги смешались с земляной пылью и песком, поднятыми с посадочной площадки. Заслонив глаза ладонью, пассажиры один за другим спустились по ступенькам. Вдалеке ворчал прибой, мощно накатывая на скалы; с ним мерялся силой шквалистый ветер – неугомонно налетал на гостей, рвал волосы, трепал одежду. Сара и Кристофер торопливо зашагали к скромному зданию аэропорта, тоже казавшемуся заброшенным и пришедшим в запустение, как и весь остров. Единственный полицейский, принимавший пассажиров на пропускном пункте, судя по виду, страдал синдромом хронической усталости. Когда формальности были улажены, Сара с Кристофером вышли с другой стороны аэропорта и очутились в городе-призраке Джорджтауне. Путь пересекала единственная улица без тротуаров. Напротив дремало какое-то унылое серо-белое строение с закрытыми ставнями и плоской крышей; рядом прикорнуло другое, поменьше, над которым вяло плескался на ветру британский флаг. Машин на улице не было, только стоял на обочине бурый ослик и, постукивая задним копытом, ждал у моря погоды. – Ну и дыра… – пробормотал Кристофер. Им с Сарой, единственным, кроме ослика, живым существам в обозримом пространстве, на краю безлюдной дороги, по которой ветер гонял клубы земляной пыли и песка, не было необходимости делиться впечатлениями – каждый и так знал, о чем думает другой. А думали они о том, что Натаниэл Эванс и его команда недаром выбрали этот остров для проведения секретных экспериментов. Здесь, на клочке земли, отрезанном от мира и течения времени, обоим казалось, что их жизнь в Париже и в Осло отошла далеко в прошлое, превратившись в воспоминания. – Четыре пятнадцать утра во Франции и пять пятнадцать на острове. У нас осталось меньше восьми часов до истечения срока, назначенного Лазарем, – сказал Кристофер. – Вон там, за поворотом справа, должен быть магазин, который еще и машины напрокат сдает. Я прочитала об этом в брошюре. По пути к магазину Кристофер вдруг поймал себя на том, что ему хочется взять Сару за руку, он даже уже протянул ладонь, но тут же отдернул ее в надежде, что спутница не заметила этого жеста. Сара конечно же заметила и, несмотря на внешнее равнодушие, немного расстроилась оттого, что он передумал. Впрочем, она сразу же мысленно сказала себе, что это неуместная блажь, вызванная избытком адреналина, тремя ночами, проведенными рядом с этим мужчиной, и желанием хоть как-то заглушить душевную боль от разрыва с Эриком. Не подав и виду, что разволновалась, она остановилась перед дверью скромного магазинчика, которая оказалась заперта. Выругавшись, Сара забарабанила в створку кулаком, а Кристофер тем временем обошел маленькое строение вокруг. Ставни были закрыты – он постучал, крикнув по-английски, что им срочно нужна машина. Наконец ставни распахнулись – выглянул человек со светлыми, добела выгоревшими на солнце волосами, потребовал не шуметь и поплелся открывать входную дверь. Впустив нежданных утренних посетителей в магазин, он сонно облокотился на стойку, ворча проклятия в адрес неугомонных туристов. Через десять минут Сара и Кристофер уже сидели в кабине пикапа, снятого за тридцать ливров в день. Заодно, раз уж продавец проснулся, они купили фруктов, сэндвичей и воды, два фонарика и новый, подробный туристический путеводитель по острову Вознесения. – Послушай, что тут написано, – сказала Сара севшему за руль Кристоферу, который пытался по карте разобрать дорогу к вулкану, и прочитала: – «Гарден-коттедж» на самой вершине Грин-Маунтин – древнейшее сооружение острова Вознесения. Построенный около тысяча восемьсот двадцатого года, он воплощает в себе архитектурные… бла-бла-бла… Вы безусловно оцените уют и высокий уровень сервиса в этом гостиничном комплексе, принадлежащем прямым потомкам первых португальских колонистов, которые открыли остров в тысяча пятьсот первом году. Хозяева «Гарден-коттедж» откроют вам все тайны вулкана Грин-Маунтин и его окрестностей». – Типичная завлекалка для туристов, – прокомментировал Кристофер. – Но у нас, в общем-то, нет выбора. Может, хозяева гостиницы и правда знают что-нибудь такое, что поможет сэкономить время. Кабина, где застоялся запах плесени, немного проветрилась, они захлопнули дверцы, запрограммировали навигатор на маршрут к вершине Грин-Маунтин, и Кристофер на полной скорости погнал пикап по главной дороге на запад. Минут через десять пейзаж, являвший собой красную марсианскую пустыню, внезапно преобразился. Пустоши с обломками скал, как будто упавшими с неба, уступили место пальмам, зарослям гигантского папоротника и прочей буйной зелени, постепенно принимавшей масштабы тропического леса. Пикап свернул на ухабистую кривую дорогу, которая змеей извивалась вверх по склону, воздух мало-помалу набухал влажностью, а вскоре они нырнули в густой туман – это были те самые облака, что Кристофер видел сверху, из иллюминатора. Он зажег фары, то и дело поглядывая на циферблат часов приборной панели, и слегка сбросил скорость, жалея, что приходится терять время. Но желтоватый свет проигрывал в битве с туманом – Кристоферу с трудом удавалось рассмотреть край серпантина, за которым начинался обрыв. Заложив пять крутых виражей, дорога привела их к указателю с надписью «Вершина Грин-Маунтин». Кристофер на радостях ударил по газам и, в очередной раз покосившись на циферблат, следя за временем, не заметил выбоину на дороге впереди – пикап тряхнуло и вынесло на самый край пропасти. Схватившись за руль, отпущенный журналистом от неожиданности, Сара крутанула его в обратном направлении. Кристофер в это время, по счастью, рефлекторно нажал на педаль газа, а не на тормоз. Прошуршав покрышками по скату, машина на две страшные секунды зависла левым передним колесом над обрывом, оно прокрутилось в пустоте, Сара резко отклонилась вправо, чтобы создать противовес, и пикап благополучно вынесло обратно на дорожное полотно. Ошарашенный Кристофер уставился на спутницу, но ей хватило ума не ругать его за невнимательность. Переведя дух, Сара указала пальцем на возникшую из тумана вывеску, и, молча кивнув, Кристофер подогнал машину поближе.