– Где Нильсен с директором? – спросила она, озираясь. – Вот же они. Сара в суматохе бегства и с одним здоровым глазом не заметила, что офицер Нильсен их почти догнал. Сейчас великан шел к ним, перекинув через плечо обмякшее тело Ханса Грунда. Сара с трудом поднялась на ноги, сняла парку и накинула ее на директора под недоумевающими взглядами полицейских, затем пощупала пульс. Он был жив. – Санитары Элиас Лунде и Леонард Сандвик спаслись? – спросила Сара. – Да, – кивнул Нильсен. – Сольберг вывел их из здания, когда начался пожар, и посадил в первую подоспевшую машину подкрепления. – Он указал на полицейский фургон с зарешеченными окнами, возле которого стоял на страже Сольберг. Правда, все его внимание было поглощено исполинским пожаром – уже весь «Гёустад» был охвачен огнем. В этот момент в распахнутые ворота въехали четыре пожарные машины и затормозили одна за другой, взвихрив снежное облако. За ними следовали три автомобиля скорой помощи. Пока команда пожарных раскатывала шланги, к Саре и полицейским подошел их капитан: – Сколько человек осталось в здании? – Несколько десятков, – ответил Дорн. – Если не больше. Ужасная трагедия. Сара кивнула на Ханса Грунда: – Прежде всего надо спасти этого человека. Он виновник пожара и подозреваемый в убийстве, поэтому должен выжить, чтобы ответить за свои преступления. Пусть его немедленно везут на «скорой» в больницу. – Гм… ладно, – кивнул капитан, предварительно обменявшись взглядами с Дорном и Нильсеном – хотел удостовериться, что у инспектора не снесло крышу от потрясений и ее приказ действительно нужно выполнить. Затем он махнул рукой группе санитаров из ближайшей «скорой» и побежал к своей команде отдавать распоряжения. – И вот этой женщиной, пожалуйста, тоже займитесь, – попросила Сара подошедших врачей, указав на свою подопечную, снова осевшую в сугроб. Над женщиной тотчас склонилась пожилая медсестра, закутала ее в теплое одеяло, вернув Дорну полицейскую куртку, помогла подняться и повела к машине скорой помощи. Остальные уже укладывали на носилки Ханса Грунда. Его тоже накрыли теплым одеялом, и Сара забрала свою парку. Она попросила обоих офицеров проводить директора до городской больницы. – Когда приедете, возьмите его под охрану. Оставайтесь там – один в коридоре, один в палате. И пожалуйста, держите меня в курсе состояния Грунда. Нужно допросить его как можно скорее. Офицер Нильсен, не забудьте показать врачам рану на голове. Полицейские немедленно зашагали к медицинскому фургону, в который санитары уже установили носилки с директором. Сара позволила себе минутную передышку, и горло сдавило – уже не от дыма, а от чувства вины. Как можно было допустить такую трагедию? Прокручивая в голове события, предшествовавшие взрыву, она даже не заметила, как к ней подошла пожилая женщина-врач, а когда та потребовала показать ожог, покорно подставила лицо. Врач посветила в закрытый правый глаз цилиндрическим фонариком, тщательно осмотрела веки и вдруг, без предупреждения, резким движением раздвинула их пальцами. Сара, зашипев от боли, дернулась в сторону, а в следующий миг обнаружила, что прозрела на оба глаза. – Прошу прощения, но, если бы я сказала, что собираюсь сделать, вы бы мне не позволили, – хмыкнула врач. – Итак, у вас с правой стороны больше нет ни брови, ни ресниц, а кожа вокруг глаза обожжена, но не слишком серьезно. Похоже, вам повезло – радужная оболочка и зрачок не пострадали. Придется какое-то время каждый день смазывать веки заживляющим гелем, но никаких последствий быть не должно, за исключением эстетического неудобства в течение пары месяцев. Сара механически кивнула – ей было наплевать на свою внешность. Поблагодарив врача, которая посоветовала сегодня же сходить к офтальмологу для более подробной консультации, она заметила, что к «Гёустаду», вереща сиренами и разливая вокруг волны света из мигалок, подъехали сразу пять патрульных машин. По ее знаку из первой машины выскочил капитан полиции – худой мужчина лет сорока с помятым и заспанным лицом; видимо, внезапный приказ поднял его с постели. – Офицер Карлк, – представился он, подбежав. Сара, вкратце изложив ситуацию, дала указания: – Двух санитаров, которые сейчас находятся в том фургоне, нужно немедленно доставить в Главное управление. Я их допрошу, но сначала мне надо в больницу, чтобы… Короче, вы поняли. Оцепите здание и, как только пожар будет потушен, отправьте туда криминалистов. Сомневаюсь, что остались какие-то вещдоки, но пусть проверят на всякий случай. И постарайтесь подготовить отчет к моему приезду в управление. Капитан пообещал все выполнить, и Сара побрела к своему внедорожнику. Прибыли еще несколько машин пожарной и спасательной служб, вздымая фонтаны снега из-под колес. Синие лучи прожекторов смешались в один вихрь с оранжевыми отсветами пламени, пожиравшего «Гёустад». Когда подоспел грузовичок телевизионной съемочной группы, у Сары в кармане завибрировал мобильник – звонил Стефан Карлстрём, ее начальник. Сара села за руль, устало захлопнула дверцу и переключила звонок на автоответчик. Измотанная до предела, откинулась затылком на подголовник. По позвоночнику бежали ледяные мурашки, сердце бухало в груди глухо и обессиленно. Сегодня ночью ей некого будет обнять, не к кому прижаться, чтобы выплакать боль. Никто, утешая, не станет рассказывать ей о будущем, о новых мечтах и планах. Сегодня ночью она останется одна, и единственное, что ее сможет отвлечь от личной драмы, – это работа, дело, которое уже оказалось самым жестоким и странным в ее карьере. Осознав вдруг, что жалуется на судьбу, когда десятки людей погибли и погибают прямо сейчас в горящем здании у нее на глазах, Сара выругала себя за эгоизм. В стекло дверцы постучали. Ей радостно улыбалась дамочка с микрофоном, за которой стоял оператор с камерой. – Инспектор Геринген, это был поджог? Что здесь произошло? Почему полиция не предотвратила преступление? Вы были здесь в момент возгорания? Сара понимала, что нужно остаться и выпроводить отсюда журналистов, потом дождаться экспертов и руководить поиском улик, но у нее не было на это сил. Она завела мотор и помчалась прочь, думая лишь об одном – поскорее оказаться как можно дальше от пылающей больницы. Остановившись на первом светофоре, она отправила эсэмэску начальнику – пообещала приехать в управление сразу после того, как наведается к офтальмологу, – и, открыв отделение для перчаток, достала оттуда пузырек с транквилизатором. Глава 6 В ожидании приема у офтальмолога в Центральной больнице города Осло Сара успела хорошенько рассмотреть себя в зеркале. На правой стороне лица действительно не было ни брови, ни ресниц, а веки опухли и покраснели. На секунду она задумалась, что сказал бы Эрик, встретив ее сегодня вечером дома в таком виде. – Инспектор Геринген, прошу вас, проходите, – выглянул из кабинета пожилой врач с кустистыми бровями. Пока Сара смирно сидела в кресле для пациентов, он тщательно осмотрел и обработал ожог. Заканчивая накладывать мазь вокруг правого глаза, озабоченно спросил: – Как вы себя чувствуете? Она хотела ответить, что чувствует к себе жалость – к женщине, которую заботит мнение мужчины, изменившего ей и бросившего ее накануне ночью. – Никогда не чувствовала себя такой красоткой. – Вы действительно очень красивая, – улыбнулся врач. – Вашему мужу повезло. Сара, спохватившись, что забыла снять обручальное кольцо, поблагодарила за комплимент едва заметным кивком. – К сожалению, как минимум на месяц вам придется забыть о косметике. За это время должны отрасти ресницы и бровь. И не забывайте смазывать кожу вот этим средством раз в день. Сара взяла рецепт, сказала спасибо и покинула кабинет. Теперь, когда она знала, как странно выглядит, ей казалось, что на нее все таращатся. В лифте она сразу встала спиной к зеркалу, а когда в кабину вошла молодая пара, стыдливо отвернулась. На улице стало еще хуже. Ее обогнал какой-то мужчина, заглянул в лицо и, нахмурившись, зашагал быстрее, как будто был разочарован, близко рассмотрев женщину, чья фигура издалека почудилась ему привлекательной. При других обстоятельствах Сара этого и не заметила бы, но сейчас пренебрежительный мужской взгляд ее уязвил. В салон своего внедорожника она бросилась, как в убежище, отогнула солнцезащитный козырек, еще раз осмотрела себя в маленьком зеркальце. «Может, сделать перманентный макияж? Заодно неплохо бы нарастить ногти…» Сара сняла заколку – рыжие волосы рассыпались по плечам, – затем уложила длинные пряди так, чтобы они скрывали правую половину лица, захлопнула козырек и поехала в управление. В половине десятого она уже входила в величественное здание Главного управления полиции Осло. Здесь царила страшная суета из-за пожара в «Гёустаде», на нее никто не обращал внимания. За исключением Стефана Карлстрёма – тот разговаривал с офицером в вестибюле, но, как только вошла Сара, отослал подчиненного и направился к ней. Стефан на голову возвышался над остальными сотрудниками управления. Плечи устрашающей ширины, коротко стриженные волосы с сединой, цепкий взгляд, легкая, стремительная походка – весь его облик внушал впечатление, что этот человек – скорее полевой командир, чем кабинетный начальник. Стареющее лицо в соответствии с чином хранило суровое выражение, но при виде Сары на нем отразилось искреннее участие. Стефан внимательно осмотрел ее правый глаз, затем, не сказав ни слова, жестом позвал за собой. – Шеф, вас требует министр внутренних дел. Переключить звонок в кабинет? – подбежал к нему молодой полицейский. – Нет, скажите, у меня собеседник на другой линии, я перезвоню, как только закончу разговор. – Слушаюсь! – невозмутимо кивнул молодой человек – видимо, был привычен к неудобным приказам руководства. Пропустив Сару в кабинет, Стефан закрыл дверь и опустил жалюзи на застекленной стене, чтобы избавиться от взглядов сотрудников. Только после этого он порывисто шагнул к Саре, словно отец, одновременно разгневанный и счастливый оттого, что дочь наконец-то вернулась после ночных приключений. – Три вопроса. Первый: ты в порядке? Второй: почему ты мне не позвонила? Могла бы хоть сообщить, что ты жива! И третий: что происходит? – Прости, не было времени держать тебя в курсе, – вздохнула Сара. – Да, я в порядке, мне крупно повезло с командой – парни меня спасли. А что происходит, честно говоря, сама пока не знаю. И нам понадобится немало времени, чтобы разобраться. – Что с глазом? – Ничего, легкий ожог. Выгляжу как распоследняя уродина, но мне наплевать. Стефан пожал плечами: – Видал я тебя и в худшей форме, когда мы работали в ФСК. Но ты никогда не выглядела уродиной. Сара, смутившись, на секунду опустила глаза. Она ничуть не стыдилась близких отношений со Стефаном, которым сама же и положила конец давным-давно. Дело было в другом – сегодня ей меньше, чем когда-либо, хотелось задаваться вопросом, правильно ли она по жизни выбирает мужчин. – Ладно, извини, я просто расчувствовался, увидев тебя живой и относительно невредимой. Не надо было этого говорить. Поэтому скажу вот что: сегодня ты всем доказала, что не изменяешь своей привычке очертя голову бросаться в пекло. В буквальном смысле. Сара сделала вид, что шутка ее позабавила, и поправила волосы, чтобы они получше закрыли правую половину лица. – Ну, давай рассказывай, – потребовал Стефан. Она вкратце изложила хронологию событий, а когда закончила, начальник с озабоченным видом поерзал в кресле. – Ты права, с наскока разобраться в этой чертовщине не получится. Какой у тебя план? – Попробую расколоть санитаров Лунде и Сандвика. Проанализирую рисунки из палаты жертвы и допрошу директора Грунда, когда он придет в себя. – Хорошо. Со своей стороны могу предложить следующее… – Стефан облокотился мускулистыми руками о стол. – Я отправил людей разбираться с пожаром, жертвами и всей кутерьмой. Тебе этим заниматься не придется. Твоя задача – расследование убийства пациента. Знаю, ты не любишь работать в команде, но, поскольку дело назревает масштабное, я нашел тебе помощника. – Кого? – забеспокоилась Сара. – Норберта Ганса. Она с облегчением вздохнула.