Газета «Молодая гвардия» тискнула небольшую статейку на тему, как некоторые негодяи расхищали социалистическую собственность, а бдительные руководители завода РТИ выявили этих негодяев. Фамилии негодяев были изменены в интересах следствия и чтобы ни в чем не повинных родственников этих негодяев не травмировать и не дискредитировать перед обществом: дети за отцов ответственности не несут. В том числе и моральной. Зато заводская многотиражка «Вперед!» вообще никак не откликнулась на данное событие, но отметила, что субботник на заводе был проведен организованно, с высокой активностью рабочих и итээровцев. Участковый инспектор милиции Сидоров Владимир Иванович отписывался в инспекции по личному составу УВД, в связи с использованием им табельного оружия. И очень удивлялся, что проверка все длится и длится, хотя его действия и прокуратура района и прокуратура области признали необходимыми и обоснованными еще в первый день. Воробьев Михаил Егорович ходатайствовал перед начальником УВД о поощрении сотрудников Промышленного РОВД и их внештатных помощников денежными премиями. В управлении рассудили, что сотрудники милиции и так должны выявлять и пресекать преступления, за что зарплату получают. А потому денежной премии для них будет слишком много, и обойдутся почетными грамотами. Внештатникам, правда, премию дали, по двадцать рублей каждому. Всего сто рублей на пять человек. Примерно трехсотую часть от суммы стоимости возвращенного мяса… А старший оперуполномоченный ОУР Промышленного РОВД города Курска Черняев Виктор Петрович поругался со старшим участковым инспектором милиции Паромовым за то, что тот «провернул» операцию «Мясо» без его участия. — Что, Паромов, секретничаешь все?.. Даже от меня все держал в тайне. Наверное боялся, что старый опер где-нибудь проболтается?.. Ну-ну, секретничай! Только больше ко мне за помощью не подходи. Раз ты так, то и я — так! — Да ладно, Петрович, не кипятись! — Пптался урезонить обидевшегося опера Паромов. — У тебя и своей работы больше чем надо. Дело раскручивал ОБХСС, а мы лишь на подхвате были. — Ты мне про ОБХСС не заливай! Не вешай лапшу на уши — сам вешать умею… Слышал, откуда информация скакнула. — Подумаешь, информация. Сколько ее поступает, но вся ли она подтверждается? — Что, трудно было ко мне зайти, посоветоваться. Я, чай, не последний человек в отделе. И завод я тоже курирую. По своей линии. И я должен знать, что творится у меня на зоне. Ты меня подставил… — Чем? — Да тем, что Чекан надо мной смеется. Говорит, что я ничего не знаю, не владею оперативной обстановкой, что у меня нет взаимодействия с участковыми. — Да шут с ним, с Чекановым! — Шут, может, и с ним. Но и ты не любишь, когда тебя «склоняют». А тут — оперативная работа! Чеканов совсем задрал… И Конев Иван Иванович подковыривает, проходу не дает. Паромов знал, как оперативные службы ревностно следят друг за другом именно в плане оперативной работы, в плане владения оперативной информацией. Существовало своего рода негласное соревнование между сотрудниками ОБХСС и ОУР: у кого больше и качественней агентура, у кого больше и качественней информации. Знал и всегда делился, но на этот раз, так уж вышло, Черняев действительно остался в неведении и в стороне. И теперь это обстоятельство очень болезненно било по самолюбию сыщика, привыкшего, что ему первому становится все известно не только о совершенном преступлении, но и о только подготавливаемом, только планируемом! Поэтому он так и кипятился, и краски сгущал. — Ладно, Петрович, не дуйся, как мышь на крупу, — постарался сбить остроту конфликта шуткой Паромов. — Ну, виноват… Ну, исправлюсь… Что, у нас кроме этого мясного дела других не будет? Будут. Еще набегаемся вдоволь и вместе и порознь. Да и это дело еще не закончено. Возможно, еще придется потрудиться: и мозгами и ногами пошевелить… Пахомов эту фразу брякнул просто так, в утешение другу оперу, без всякой задней мысли. Но лучше бы он этого не делал, лучше бы придержал язычок! С опером он и так помирился — куда им обоим было деться с «подводной лодки»: работали-то на одном участке, на одной зоне. А вот забот обоим накаркал… ГЛАВА ШЕСТАЯ СМЕРТЬ ИНФОРМАТОРА Смерть — это стрела, пущенная в тебя, а жизнь — то мгновенье, что она до тебя летит. Аль-Хусри 1 Прошло чуть больше месяца с того времени, как к Паромову в опорный пункт с информацией о закопанном на свалке мясе пришел старик Басов. Прокуратура уже и дело окончила, и в суд направила. Если честно, то думать об этом деле все давно забыли, в том числе и старший участковый Паромов. Новые заботы одолевали. Если с уходом зимы прекратился сезон так называемых рывков шапок, то вместе с весенним теплом наступил сезон краж и угонов велосипедов, мопедов и легких мотоциклов. Народ за время зимних холодов соскучился по теплу, по запаху зелени и цветов и, радуясь весне и теплу, распахнул настежь окна. А в эти распахнутые окна полезли квартирные воры, так называемые фортушники. И потому бегать участковым приходилось совсем не меньше, чем зимой. Если не больше. И где тут будешь помнить о делах давно минувших дней. «Кого это черт не свет не заря принес, — ругнулся про себя Паромов, разбуженный громкой трелью квартирного звонка. — Еще и пяти часов нет, а к нам кто-то прется…» — взглянул он на циферблат будильника. Выбираться из теплой пастели, от теплой и разомлевшей от сна жены, совсем не хотелось. Да куда денешься, если звонок надрывается. Мертвого, сволочь, поднимет! А тут еще жена недовольно, видите ли, ей сон нарушили, толкает локтем под бок: «Вставай, вставай. Это, наверное, за тобой приехали… Ну и работа у тебя — поспать не дадут. Вставай, а то весь дом разбудят!» Пришлось вставать, одевать тапки и, шмурыгая в них по полу, идти в коридор к входной двери. — Кто? — Открывай, свои! — раздался из-за двери знакомый голос водителя с дежурного автомобиля. «Что-то опять случилось! — тревожно екнуло сердечко. — Дежурный водитель просто так среди ночи не гоняет туда-сюда». Открыл дверь. — Что стряслось, что ни свет, ни заря?.. — Убийство на вашем участке. Стало не до сна. Засосало под ложечкой, заломило в висках: «Не было печали — черти прикачали…» — Где? Кого? — Краснополянская, 3-а. В квартире… то ли в тридцать шестой, то ли в тридцать девятой… — извиняющимся тоном сказал водитель. — Пока ехал — забыл. Да ты найдешь сам… Дом-то одноподъездный. Молодежный. — Понятно. А фамилия потерпевшего? Ты так и не назвал. И как или чем убит, не сказал. — Не знаю. — Ладно, — скривил недовольно губы Паромов. — Кто сообщал? Старшему участковому стало уже давно не до сна: необходимо было, не теряя время, начать сбор информации. Даже так: на пороге свой квартиры, и в одних трусах. И потому он задавал и задавал водителю вопросы. — Кажется, соседи… Позвонили… — Кто? — Не знаю. — Подозреваемые или подозреваемый есть? На всякий случай спросил. Для очистки совести… Уже предвидел, что нет никаких подозреваемых. Вопрос задан был чисто автоматически. Если бы были подозреваемые, то водитель бы так и сказал, что Петров убил Иванова. Так уж оно как-то складывалось по жизни и по работе. — Откуда мне знать… — Молодец, что ничего не знаешь! — нагрубил Паромов. Но водила, привыкший к таким радушным приемам и разговорам, не обиделся, а философски заметил, что его дело баранку крутить, а знать все и раскрывать преступления — это дело оперов и участковых. — Дежурный приказал тебе охранять место преступления, пока следственная группа не прибудет. Дойдешь сам — тут не далеко. А я сейчас подниму Черняева, Конева Ивана Ивановича. Они тут рядышком живут, на этом поселке. Потом за Чекановым… — Ладно, катись. Закрыл дверь и пошел умываться. — Ты далеко? — не размыкая век и не отрывая головы от подушки, сквозь дрему спросила жена, когда он вернулся в спальню и стал одевать форму. — Преступление… — ответил коротко, не вдаваясь в пояснения. — Какое? — все также лениво и сквозь сонную дрему задала вопрос супруга. — Тебе-то какая разница? Спи. — Всегда так… — буркнула жена, поворачиваясь на другой бок. — А может, мне интересно… — Потом добавила: — Тебя утром ждать? — Дай Бог, к вечеру появиться… 2 Было начало шестого часа, когда Паромов, поеживаясь от утренней прохлады, поспешал в сторону Краснополянской улицы. Поселок резинщиков потихоньку просыпался. То тут, то там появлялись одинокие прохожие. Поеживаясь, как и Паромов, торопливо шагали в сторону остановки общественного автотранспорта. На трамвайных путях по проспекту Кулакова одиноко дзинькнул трамвайный звонок. Прошуршали шинами несколько легковых автомобилей. Искать квартиру с трупом не пришлось: возле подъезда дома стоял сосед убитого, мужчина лет пятидесяти, среднего роста и среднего телосложения, одетый в приличный костюм. По-видимому, собирался идти на работу…