— Виноват, товарищ полковник, кажется, это Бекетов Валерий Иванович… Особо опасный рецидивист. Куртка — точно его. Приметная. Но мог кому-нибудь и дать… Паромов и Сидоров поддержали своего товарища: — Бекетов… Он самый. И куртка, точно, его. Заместитель начальника УВД пропустил свое «повышение» в звании мимо ушей и рассудил: — Что гадать на пальцах, как девка деревенская перед выданьем: любит — не любит?.. В харю загляните. Или трупов боитесь и бздите?… Подполковник Посашков в начальники выбился с «земли», начиная службу с простого оперуполномоченного отделения уголовного розыска Поныровского РОВД. Потом был заместителем по оперативной работе и начальником Конышевского РОВД. Повидал всякого. Поэтому он и не «принюхивался» к участковым и сказанул от души: «В харю загляните…» Вполне нормальная реакция старого оперативника. За время работы участковые трупов насмотрелись всяких, и «бздеть» от вида трупа было не в их правилах. Приподняли голову — последние сомнения исчезли: Бекет собственной персоной, еще теплый, но уже бесконечно мертвый, лежал у стены. И кровоточащую рану обнаружили в области груди: Астахов рукой вляпался в кровь, поворачивая тело под свет фар. Вляпался и чертыхнулся: — Чет возьми, надо срочно вымыть руки, а то, не дай бог, заразу какую-нибудь подцепишь. Туберкулезный и сифилисный был при жизни покойничек… Опер из УВД, до последней фразы участкового в присядку разглядывавший труп Бекета, мгновенно выпрямился и отвалил в сторону. «Чистоплюй! — неприязненно подумал старший участковый. — Только ЦУ выдавать мастера, а в дерьме ковыряться — боже упаси! Лучше бы из машины не вылезал. Как водитель. Сидел бы себе да сидел… А то и отличиться перед высоким начальником хочется, и перчатки белые снимать не желает…» — Сан Саныч, — не удержался от подначки опера Посашков, увидев как тот козликом скакнул от трупа, — ты что, укололся о труп? Вон как подпрыгнул! — Да нет, — сконфузился оперок, — но говорят, он весь заразный… — Ну-ну! — усмехнулся Посашков. — Правильно мыслишь. Чего белые ручки марать… Пусть участковые возятся. К ним ни одна зараза не прилипает. Подполковник был с юмором. И этот сдержанный юмор заместителя начальника УВД враз уничтожил скованность участковых и незримую границу отчуждения, возникшую между участковыми и им. По всем канонам криминальной работы и существующим инструкциям участковые должны были осуществлять охрану места происшествия. В первую очередь. Затем должны были оказать помощь пострадавшим от преступных посягательств. Далее должны были принять меры к установлению очевидцев преступления, и, по возможности, к установлению подозреваемых. В данном случае имелось преступление и потерпевший: еще свежий труп рецидивиста Бекетова с раной в груди. Имелось и место преступления: часть дворового пространства, часть стены здания с ливневкой, и лужей крови на ней. Не было свидетелей, если не считать свидетелями кирпичные дома в округе с черными зевами оконных проемов и редкими квадратиками освещенных электрическими лампочками межэтажных пролетов в подъездах. Не пахло и подозреваемыми. В связи с отсутствием таковых на месте преступления. Не стоило беспокоить и «скорую помощь». Бекетову уже ни один врач не мог помочь! — Товарищ подполковник, — обратился Паромов к Посашкову, как старший в группе участковых. — Прикажите возможных очевидцев устанавливать, подозреваемых искать, или охранять место происшествия до прибытия следователя прокуратуры и оперативной группы? — А что их ждать. Прибудут — займутся. Место происшествия и труп никуда не денутся. Верно? — Верно. — согласился старший участковый. — Мы ведь тоже милиционеры, лейтенант, — продолжил меж тем Посашков. — И обязаны действовать по обстановке. Или ты не согласен? — Что вы, товарищ подполковник, конечно, согласен. Попробовал бы он не согласиться! — Раз согласен, то, исходя из оперативной обстановки, займемся раскрытием преступления. Я знаю, что Бекет ваш был при жизни порядочным дерьмом, и мне его, как и вам, честное слово, не жалко. Но наш долг требует раскрыть преступление. И мы это сделаем… Верно я говорю, товарищи участковые, — обратился теперь он ко всем участковым. И те загалдели вразнобой: — Верно! Верно! — Если верно, то приступаем к раскрытию убийства, а охранять место происшествия будет мой опер и водитель. Все равно им больше делать нечего. А мы, посоветовавшись, — принимал Посашков руководство по раскрытию преступления на себя, как старший по званию и должности, — благословясь, примемся за дело. Вы — участковые, поэтому оперативную обстановку в этом микрорайоне лучше вашего никто не знает. Вам и карты в руки. …Итак, что мы имеем, не считая трупа заживо сгнившего Бекета? — Несколько ранее судимых из числа знакомых Бекета, проживающих поблизости, с которыми он мог, судя по запаху перегара, пить спиртное, потом поссориться и быть убитым во время этой ссоры… — высказался первым Паромов. — Допустимо, — согласился Посашков. — Только вопрос, точнее, несколько вопросов: где пили, где ссорились, где резались и где орудие преступления? Мне кажется, что Бекет был или тяжело ранен, но в другом месте, а сюда то ли сам в горячке добрел, то ли его притащили. Что-то не похоже, чтобы тут, на улице, ссорились, шумели, потом убили — и обитателей дома не разбудили. Как вы считаете? Такова была метода Посашкова вести беседу: версия и тут же вопрос собеседникам на реакцию по версии. — Не исключено, что убит он был в другом месте, а сюда труп подбросили, товарищ подполковник, — ответил первым Астахов. — Почему именно убит, а не ранен? — прервал Посашков. — Если бы был ранен и сам шел, то следы крови за ним бы тянулись. Хоть изредка, но кровь бы капала на землю… А этого нет. Отсюда… — Отсюда, — опять перебил подполковник, — или его прямо тут без большого шума и гама «пришили», или откуда-то, но из близкого места, притащили… Убитого… или тяжело раненого, а скончался здесь. Что на это скажете? — Довольно реально… — теперь первым отозвался Сидоров, до этого момента предпочитавший отмалчиваться. А Астахов, развивая тему, добавил: — В этом доме, даже в ближайшем подъезде, на первом этаже несколько полупритонов имеется. К примеру: у Банниковой Марии. Или у Анюты хромоножки… Да и Самохвалиха недалеко проживает… А в доме, что напротив, — жестом руки указал он на трехэтажный малосемейный дом, — Куко проживает, ранее судимый. А чуть подальше, в доме тринадцать «А» по улице Дружбы Клин живет, тоже судимый и друг Бекета. А… Михаил Иванович хотел и дальше перечислять притоны и ранее судимых, но Посашков его перебил: — Достаточно. Вижу, что участковые свой хлеб не зря жуют… — И добавил коротко: — Приступайте. Читателю, возможно, и покажется, что совещание, проводимое заместителем начальника УВД с участковыми поселка РТИ над трупом Бекета, длилось долго. Это читается не так быстро. А совещание на самом деле длилось минут пять, не больше. Даже оперативная группа не успела прибыть, как участковые приступили к раскрытию убийства. Следует обратить внимание читателя на специальную терминологию, чтобы в дальнейшем не путать понятия: раскрытие преступления и расследование преступления. Расследование предполагает скрупулезные систематические усилия, как сотрудников следственных подразделений, так и оперативных служб при строгом соблюдении и выполнении процессуальных норм, с обязательной фиксацией всех следственных действий в протоколы, с привлечением специалистов из разных областей человеческой деятельности, с привлечением понятых для производства обнаружения, фиксации и выемки следов преступления и вещественных доказательств. И обязательно с выполнением такой необходимой процессуальной формальности, как официальное возбуждение уголовного дела. Раскрытие предполагает все то же самое, но очень быстро и без процессуальной тягомотины. Это вкратце, для общей ориентации читателя, не искушенного в милицейской кухне, далекого от юриспруденции и криминологии, от всех юридических терминов и понятий. Первым делом участковые разбудили обитателей дома тридцать. Точнее, жильцов правого крыла первого этажа третьего (последнего) подъезда. Из пяти квартир, расположенных в этом крыле, участковым, после поднятого ими грохота при стуке в двери, разбудившего точно полдома, открылись четыре. И их заспанные обитатели с чувством недоумения и нескрываемой досады уставились на представителей власти и порядка. Оставалась закрытой лишь квартира Банниковой Марии, несмотря на то, что дом сотрясался от мощных ударов участкового инспектора милиции Сидорова Владимира Ивановича в дверь данной квартиры. — Да что случилось? — таращились разбуженные жильцы. — И, пожалуйста, потише. Детишек еще напугаете… Жильцы четырех квартир, в том числе и Апухтина Анна, выглядывавшие в ночных сорочках или наспех наброшенных халатах из-за приоткрытых дверей, узнали своих участковых, уже смирились с так неожиданно и грубо прерванным сном, немного вышли из сонной одури и стали проявлять интерес к происходящему. — Извините, граждане, — начал более дипломатично Астахов. — Я, конечно, прошу прощения за прерванный среди ночи сон, но обстоятельства вынуждают сделать это. — Скажите, что случилось? — опять задали вопрос самые нетерпеливые. — Да криминальный труп возле вашего подъезда, — решил разъяснить причину столь неожиданного вторжения, Астахов. — Проще сказать убийство. — И кого же убили? — спросила Апухтина. Остальные жильцы вразнобой повторили тот же самый вопрос лишь с несущественным добавлением: — Не из нашего ли дома кого убили? Не знаем ли мы убитого или убитую? — Вопросы пока задаю я, — пресек ненужную инициативу жильцов Астахов. — Вы лучше скажите: никакого шума под окнами со стороны двора не слышали, пьяных разборок не видели? Может, кто с работы поздно возвращался, или от любовников?.. — пошутил он, так как из-за дверей выглядывали одни женщины. — И вдруг что видели? А? Все дамы твердо сказали: «Нет!» Считай, не видели и не слышали. — А у вас тут вчера никаких пьянок не наблюдалось? — задал Астахов новый вопрос встревоженным обитателям коммуналки. — Знаю ведь, что госпожа Апухтина и ее соседушка Мара Банникова нет-нет, да и заведут карагод… и устроят пьянку-гулянку! Да так, что дым коромыслом! Кстати, где сама Банникова, почему дверь не открывает? — спросил он громко, в расчете на то, что услышит Мара. — Если думает отсидеться за закрытой дверью, то глубоко ошибается. Мы, люди не гордые и закон уважаем. Верно, товарищ старший участковый? — обратился он за поддержкой и, получив ее в виде короткого и твердого «Верно!», продолжил: — Дверь выбьем за милую душу да и скажем, что так она и была. В смысле — выбитой! Апухтина, еще не дослушав до конца тираду участкового, сразу же стала причитать, что ее бедную, больную женщину все оговаривают и обижают. А сама исподтишка сигналила глазами участковому, мол, надо один на один перемолвиться парой слов, без свидетелей. Астахов сразу просек эти сигналы и, прикрикнув на хромоножку для маскировки доверительных отношений, потребовал: — Показывай квартиру, старая сводница. Посмотрим, не прячешь ли там кого? — Детьми клянусь, никого нет, — стала ретироваться Апухтина под напором участкового. Астахов вошел в ее квартиру и закрыл за собой дверь, оставив остальных участковых в коридоре. С выглядывающими из-за дверей полуобнаженными обитательницами малогабаритных квартир. Не в пример Апухтиной эти женщины помалкивали. Лишь одна из них неуверенно сказала: — Сегодня, вроде бы тихо у нас было… Верно, бабы?.. Бабы тихо и вразнобой подтвердили, что сегодня в их секции было тихо. Однако добавили, что весь день работали и домой пришли поздно и то, что тут днем творилось не знают. — А у Банниковой? — уточнил вопрос Паромов.