– Что это значит? – не отставал медик. – Семьдесят…[22] – Что? Арне в задумчивости поднял голову. Что могли означать другие цифры, 084? – …и HBO[23]. Глава 47 Среда, 7:00 Всю ночь он так и не сомкнул глаз. А теперь сидел на кухне, намазывал варенье на булочку и размышлял о происшедшем. Смогут ли полицейские вычислить его дом? – Не исключено, – ответил он сам себе, как делал все эти годы, когда жил один в этой квартире и слушал музыку на проигрывателе компакт-дисков. Вчера соседка беспокоилась насчет разбитого окна, и он заверил любопытную даму, что во всем виноват ремонт. Или же один неловкий приятель, слишком усердно двигавший телескопическим стержнем малярного валика. Пока не нашлось стекольщика, который бы взялся устранить непорядок, пришлось прибегнуть к помощи скотча и одеяла. А теперь ветер, наверное, открыл ставни, и импровизированная затычка разошлась… Он вежливо поблагодарил даму за внимательность, тем самым закрыв тему. О девочке речи не было. Иначе полицейские машины с мигалками давно бы стояли под его окнами. – Ты тоже так считаешь? – обратился он к молодой женщине на фотографии в рамке у настенного шкафа. – Или нет; за тобой они явились только неделю спустя, когда в твоем теле завелись черви, деревянные половицы пропитались влагой, и на чердаке стояла адская вонь… Эта фотография пробуждала в нем мрачные воспоминания. Собственно, и его жизнь должна была окончиться столь же плачевно. Не обязательно с веревкой на шее. Небольшая передозировка снотворного – и он лежал бы, ткнувшись лицом в пол. А ведь поначалу все складывалось совсем по-другому. Он прекрасно учился, окончил школу лучшим выпускником, получил достойную работу. И все эти годы разрабатывал план мести за унижения и боль. А потом дал выход одолевавшему его гневу, который в повседневной жизни скрывал лишь благодаря незаурядному актерскому таланту и жесточайшей самодисциплине. Только так и удавалось не привлекать нездорового внимания коллег и соседей. – Бедняжка Диана… Сеансы терапии тебе так и не помогли. Мужчина усмехнулся, затолкал в рот остатки булочки и понял вдруг, что совершенно не ощущает вкуса. Его план провалился. Тщательнейшая проработка, решительность, готовность идти на риск – все насмарку. Он совершил ошибку, недооценив восьмилетнюю малышку. Так велико было желание видеть в ней всего лишь маленькую глупышку… И вот теперь детская кроватка сломана, а звукоизоляция повреждена. Но он не хотел думать ни о том, ни о другом. Тем более о разбитом окне. Сейчас малышка в больнице, и хорошо, если все еще в коме. Но ситуация рано или поздно изменится. Что она вспомнит, когда очнется? Комнату с цифрами? Человека, который затолкал ее мать в багажник в бессознательном состоянии, пока она, связанная, лежала в машине под задним сиденьем? Злодея, сломавшего шею Клеопатре? Он оттолкнулся от стола и побежал в комнату, где еще несколько часов назад держал взаперти ребенка. Царапал ногтями стены, бормоча цифры[24]: – Семь – три – восемь – один – восемь… «Библия»… это слово было где-то здесь, но он так и не смог его найти, поэтому написал заново, а за ним другое. «Жалкая»… 9–1 – 7–7 – 1–8… Жалкая, жалкая… Он рвал на себе волосы и затыкал уши. Цифры и слова кричали со всех сторон на разные голоса – единственные голоса, которые он привык считать родными с детства. – Проклятье! Он выставил указательный палец, поднес к лицу. У него оставался один-единственный день, но без девочки, так похожей на Диану, месть не имела смысла. Нужно было срочно раздобыть нового ребенка. Но сначала еще одну кошку. Глава 48 Среда, 8:40 Утром Арне был на Бергштрассе, возле здания между Центральным вокзалом и Техническим университетом. Он сидел в «Шкоде» с выключенным мотором и курил, наблюдая за частной парковкой у психиатрической клиники. Наконец перед зданием появился темный внедорожник «Мерседес», который Арне поджидал почти двадцать минут. Когда высокий, худощавый доктор Андреас Цайзиг был у входа, Арне подошел к нему. Короткое бирюзовое пальто, узкие брюки и, прежде всего, белые спортивные туфли придавали облику доктора что-то женственное. Унисекс – так, кажется, называется этот стиль. – Доктор Цайзиг? Не уделите минутку внимания? Доктор раздраженно обернулся: – Мы знакомы? – Нет, и не договаривались о встрече. Но у меня есть вот это… – Арне взмахнул полицейским удостоверением. – И я хотел бы с вами поговорить. Цайзиг переложил портфель из одной руки в другую, чтобы взглянуть на наручные часы, не особенно дорогие на вид. Похоже, он не страдал чрезмерным тщеславием, как большинство врачей с успешной частной практикой, с которыми Арне приходилось иметь дело по службе. Комиссар полагал, что часы многое могут сказать о человеке. Сам он носил модель за пятьдесят евро от заштатного производителя, обанкротившегося лет пять или шесть тому назад. – В девять у меня пациент. – Цайзиг недовольно скривил уголок рта. – Это так срочно? – Если б это было не срочно, я не стал бы вас беспокоить. Вы, конечно, слышали, под Земперопер… Фрау Анналена Винцер была вашей пациенткой. – Понятно. – Доктор Цайзиг открыл дверь и показал в сторону лестничной площадки. – Тогда нам лучше поговорить в моем кабинете. Спустя несколько минут Арне сидел в уютном кресле и разглядывал роскошное полотно на противоположной стене рядом с черно-белой фотографией дрезденской Фрауэнкирхе. – «Странник над морем тумана», – вспомнил Арне название известной картины. – Художник… – Каспар Давид Фридрих, – подсказал доктор. – Оригинал висит в Гамбургском художественном музее. – Он уже хлопотал возле кофейной машины. – Молоко? Сахар? – Побольше и того, и другого. Арне был очарован этой картиной, притом что полагал, что произведения искусства раскрывают человека не хуже, чем наручные часы. – Почему вы выбрали именно этот мотив? Цайзиг подал кофе. Очевидно, присутствие в кабинете полицейского не слишком его радовало. Тем не менее он вежливо ответил, после того как занял место напротив Арне и забросил ногу на ногу: – Конечно, это полотно можно трактовать по-разному. Лично мне оно говорит о том, что нужно смотреть на вещи сверху, чтобы увидеть, что они собой представляют. Арне прищелкнул пальцами. – Это напоминает мне высказывание одного мудреца по имени Армакуни: «Иногда нужно встать на голову, чтобы сменить перспективу взгляда». Цайзиг кивнул, но, похоже, понял смысл сказанного так же приблизительно, как и сам Арне. – Но вы здесь, конечно, не за тем, чтобы поговорить со мной о философах и произведениях искусства? – Как сказать, – Арне покачал головой. – Очень может быть, что убийца Анналены Винцер считает себя художником или философом. – Как прикажете вас понимать? – Всего лишь мысли вслух. Вы, насколько мне известно, защищались на медицинском факультете в Лейпциге. Работаете психотерапевтом больше двадцати лет, из которых двенадцать имеете частную практику. Ваша специализация – семейная терапия и консультирование. – Я предпочитаю называться коучем по жизненной стратегии и проблемам в отношениях. – Возможно, так звучит современнее… Не потому ли фрау Винцер так рассчитывала на вашу помощь? У нее ведь были проблемы в отношениях с мужем? Цайзиг глотнул кофе, поставил чашку и скрестил руки на груди. – Вы ведь знаете, что я не могу комментировать это без специальной резолюции прокурора. – Бросьте… Дочь Анналены Винцер почти трое суток находилась во власти неизвестного психопата, чуть не погибла под колесами автобуса и теперь находится в больнице. Перелом бедра и пневмоторакс[25] – не главные ее проблемы. Куда больше врачей беспокоит тяжелая черепно-мозговая травма. Вчера вечером мне очень хотелось навестить Лилиану. Пожать ей руку, пожелать скорейшего выздоровления, может, даже подарить плюшевого мишку… Но это невозможно, к сожалению, потому что девочка в коме. И шансы на то, что она выживет, по оценкам медиков, пятьдесят на пятьдесят. Как вы можете в такой ситуации мне отказывать? Неужели вам не хочется, чтобы полиция добралась до подонка, виноватого во всем этом? После минутного раздумья Цайзиг взглянул на настенные часы. Очевидно, он думал о своем пациенте, поэтому решил разделаться с Арне поскорее. – Брак Анналены Винцер и в самом деле пережил сложный период, но я не стал бы называть их проблемы неразрешимыми. Повседневность подвергла их супружескую жизнь испытаниям – не более того. Фрау Винцер решила проработать это с психотерапевтом. Ее супруг как будто не возражал против моего вмешательства. – Супружеская измена? Цайзиг чуть заметно кивнул, но уточнять не стал. Поэтому Арне выдвинул свою версию: