– Только не в то воскресенье. Я перевозил мебель, помогал другу с переездом. Владелец машины ничего об этом не знает. – Мебель, значит… Полагаюсь на наших криминалистов, которые уже занимаются этой машиной… Волосы, ногти, фрагменты кожи – от них ничего не ускользнет. – Господин Штиллер, мне так неловко… Я имею в виду мою работу, – он кивнул на листок, который Арне как ни в чем не бывало сложил вчетверо. – Думаете, я прятал лицо, потому что занимался чем-то противозаконным? – Такой вывод напрашивается. – Я ненавижу работать курьером и грузчиком, ведь я музыкант. И, признаюсь, не все заработанные деньги вношу в квитанции, чтобы хотя бы изредка позволять себе билеты в оперу или на концерт. – Понимаю, но уклонение от уплаты налогов – не моя сфера, к сожалению. Я занимаюсь похищениями людей и убийствами. Как вы объясните показания Ульриха Теннерта, который утверждает, что в последнее время несколько раз видел черную машину неподалеку от своего дома и места работы? Причем именно эту. – Ну хорошо. С некоторых пор я веду наблюдение за Ульрихом Теннертом. – Вы преследуете его, а это преступление. – Я не стал бы называть преследованием то, что делается исключительно из соображений личной безопасности. Кто-то ведь должен заниматься этим преступником. А то, что он преступник, я докажу, дайте время. – Ульрих Теннерт чист, я проверил. Это была ложь, потому что Ульрих Теннерт незадолго до того сидел на месте Хуса. – Вам известно, что у него есть ребенок? – Ребенок его подруги, если быть точным. Не вижу в этом ничего плохого. – Таким людям, как Теннерт, нужно запретить иметь детей. Он убил Мануэлу, поймите же, наконец! Арне не стал спорить. Он и сам полагал, что Мануэла погибла не вследствие несчастного случая. Но перед ним сидел не Ульрих Теннерт, и речь шла о двух других убийствах. И об отце Мануэлы. – Вы лжете, господин Хус. Вы не перевозили мебель в минувшее воскресенье. Хус снова кивнул. – Да, и раз уж вы уже всё знаете – в тот день я тоже следил за Ульрихом Теннертом. – И чем же занимался Ульрих Теннерт в воскресенье около полудня? – Не имею ни малейшего понятия. В квартире была только его подруга. Но не так давно я наблюдал их ссору на улице, ее и Теннерта. Он вел себя агрессивно. – Она ни на что такое не жаловалась. – Разумеется, парень умеет выйти сухим из воды. – Где вы были вчера около шести вечера? – сменил тему Арне. – Дома. – Опять лжете. Я установил наблюдение за вашей квартирой. И вы не были доступны по мобильному, как мы с вами договаривались. – Я больше не чувствую себя хозяином в собственной квартире. Соседи жалуются, будто я громко включаю музыку. Но я стал хуже слышать; понимаете, что это для меня значит? Поэтому я временно поселился в отеле. Могу показать квитанцию. – Квитанция из отеля ничего не доказывает. Меня интересует, что вы делали вчера на Театральной площади. – Вчера меня там не было. – Там случился один инцидент… Комиссар избегал говорить напрямую, потому что хотел выяснить, имеет ли Хус какое-либо отношение к фотографиям в театральных программках. – Один из артистов видел вас у входа. Арне внимательно следил за реакцией Хуса. – Кто меня видел? Штиллер ненадолго задумался, стоит ли упоминать это имя. – Леннард Юхансон. – Ну конечно! – воскликнул Хус. – Этот бездарный выскочка, кто бы сомневался… Вам известно, что у него роман с господином директором? Арне покачал головой, хотя Деллуччи и намекал на что-то такое. – Ну так будьте теперь в курсе! – Хус вытянул руки на столе, как будто доказательство его невиновности лежало под носом у комиссара. – Ваше расследование носит несколько односторонний характер, вам не кажется? – Могу заверить вас, я много беседовал с сотрудниками Земперопер. Господин Деллуччи прилагает все усилия, чтобы помочь нам. Последнее было преувеличением, граничащим с ложью. Но говорить правду и на этот раз противоречило интересам следствия, а значит, и самого Арне. – Ладно, – в очередной раз согласился Хус. – Я присоединился к протестующим на площади. Теперь вы довольны? Эти люди правы, если уж быть совсем честным. Последняя постановка «Огненного ангела» ужасна. От начала и до конца ею занимались дилетанты. – Знаете, какое мнение о вас сформировали у меня наши беседы? – Какое? – Вы по-прежнему обвиняете в собственных неудачах других людей. Таких, как ваши соседи, например. – Я ни в чем не обвиняю соседей. Просто чувствую себя так, будто вообще не управляю ситуацией. – Ваши конфликты с сотрудниками Оперы – Юхансоном, Людвигом… Арне подошел к двери, где Инге, как и было условлено, передала ему еще несколько документов и закрытый ноутбук. – …Деллуччи. Комиссар вернулся к столу, сел и, ни слова не говоря, подвинул подозреваемому фотографию Нади Зайдель и письмо с угрозами в пакете. Он ждал реакции Хуса, но на того улики как будто не произвели особого впечатления. – Что вы хотите от меня услышать? – Зачем вы это написали? – Я? – Хус ткнул себя пальцем в грудь. – Извините, на этот раз не могу с вами согласиться. – На письме ваши отпечатки. И мы нашли такую же бумагу, когда обыскивали вашу квартиру. Плечи Хуса опустились. Дружащей рукой он отодвинул фотографию и письмо на середину стола. – Я все объясню. – Что объясните? Что вы – законченный лжец? – Поставьте себя на мое место. – Вы лгали мне с самого начала. Между тем как это вы угрожали Деллуччи и убили женщину. – Это сделал не я, – прохрипел Хус, показывая на фотографию убитой. Затем коснулся пальцем письма. – Марио Деллуччи бросил меня, когда я нуждался в его помощи. Все это время я ждал, что он опять пригласит меня на должность дирижера. Но он мне так ни разу и не позвонил. – Вы полагали, что сможете работать дирижером в Земперопер после такого увольнения? – Да… Я полагал, что сделал для театра достаточно. Его наивность обезоруживала. Комиссару оставалось только глубоко вздохнуть. Хус сделал достаточно и для уголовного преследования тоже, но теперь это не имело никакого значения. Ни для кого. Жизнь продолжала идти своим чередом, как в сказке Арне, с которой начался допрос. В конце концов, все заменимы. Вопрос лишь в том, чтобы быть на своем месте и получать удовлетворение от того, что делаешь. – То, что вы говорите, смешно, господин Хус. – Деллуччи предал меня. Когда-то он говорил, что будет меня поддерживать, но это были пустые слова. Уже тогда он подыскивал мне преемника и плел интриги за моей спиной. И этой сентенции Арне тоже ожидал. – Проснитесь, господин Хус, – сказал он. – Незаменимых людей нет. Мне жаль вас, если вы не поняли этого раньше. Другие в таких ситуациях смотрят вперед и не ищут виноватых. Арне и сам верил с трудом в то, что говорил. При этом ему почему-то казалось, что он все делает правильно. – Что вы об этом знаете? – вздохнул Хус. – Вы получаете хорошую зарплату каждый месяц, вне зависимости от того, что и как у вас получается.