Пуаро поднял руку: — Вы не знаете, что я думаю. Скажите мне вот что: ваш жених консультировался с врачом? — Нет, я уверена, что нет. — Разве это не самое простое, что он мог сделать? — Он не хочет, — медленно произнесла Диана. — Он… ненавидит врачей. — А его отец? — Я думаю, адмирал тоже не слишком доверяет врачам. Говорит, что они шайка продажных мошенников. — Как выглядит сам адмирал? Он здоров? Весел? Диана тихо ответила: — Он ужасно постарел за… за… — За последний год? — Да. Он стал развалиной, тенью того человека, которым был раньше. Пуаро задумчиво кивнул: — Он одобрял помолвку своего сына? — О да. Понимаете, земля моей семьи граничит с его поместьем. Мы живем там в течение многих поколений. Он был ужасно рад, когда мы с Хью обручились. — А теперь? Что он говорит о разрыве вашей помолвки? Голос девушки слегка дрожал: — Я встретила его вчера утром. Он выглядел ужасно. Взял меня за обе руки и сказал: «Это тяжело для тебя, девочка моя. Но мальчик все делает правильно; это единственное, что он может сделать». — И поэтому вы пришли ко мне? Кивнув, Диана спросила: — Вы сможете что-нибудь сделать? — Не знаю, — ответил Эркюль Пуаро. — Но я могу, по крайней мере, приехать и все увидеть своими глазами. II Больше всего остального сыщика поразили великолепные физические данные Хью Чандлера. Высокий, очень пропорционально сложенный, с потрясающей грудной клеткой и плечами, с рыжеватой шевелюрой. Его окружала мощная аура мужественной силы. Когда они приехали в дом Дианы, последняя сразу же позвонила адмиралу Чандлеру, и они отправились в Лайд-мэнор, где их ждал чай на длинной террасе. А вместе с чаем — трое мужчин. Адмирал Чандлер — седовласый, выглядевший старше своих лет, со сгорбленными плечами, словно придавленный слишком тяжелым грузом, с темными, мрачными глазами. В отличие от него, его друг, полковник Фробишер, был высохшим, крепким, маленьким человечком с рыжеватыми волосами, седеющими на висках. Беспокойный, вспыльчивый, резкий человечек, очень похожий на терьера, но глаза у него были необычайно проницательные. Он имел привычку сдвигать брови и опускать голову, выставив вперед лоб, пока эти умные глаза пронизывали вас взглядом. Третьим мужчиной был Хью. — Прекрасный образец, да? — произнес полковник Фробишер. Он говорил тихим голосом, заметив, как пристально изучает Пуаро молодого человека. Сыщик кивнул. Они с Фробишером сидели близко друг к другу. Остальные сидели по другую сторону от чайного стола и оживленно болтали друг с другом, хотя их оживление казалось немного наигранным. — Да, он великолепен, великолепен, — тихо произнес Пуаро. — Он молодой бык, да… можно назвать его быком, посвященным Посейдону… Идеальный образец здорового мужчины. — Он выглядит совершенно нормальным, не так ли? — Фробишер вздохнул; его проницательные глаза искоса посматривали на Пуаро. Наконец он произнес: — Я знаю, кто вы такой. — Ну, это не секрет. Пуаро величественно махнул рукой. Он здесь не инкогнито, говорил его жест. Он путешествует под своим собственным именем. Через пару минут Фробишер спросил: — Девушка рассказала вам об этом деле? — Деле? — Об истории с молодым Хью… Да, я вижу, что вы все об этом знаете. Но я не совсем понимаю, почему она обратилась к вам… Я не думал, что подобные дела по вашей части. Я хочу сказать, что это скорее из области медицины. — По моей части бывают самые разные дела … Вы бы удивились, если б узнали какие. — Я хочу сказать, что не вполне понимаю, что, по ее мнению, вы могли бы сделать. — У мисс Мейберли, — ответил Пуаро, — бойцовский характер. Полковник Фробишер тепло кивнул в знак согласия: — Да, она умеет сражаться. Прекрасная малышка. Она не сдастся. Но все равно, знаете, есть вещи, с которыми нельзя бороться… Его лицо неожиданно стало старым и усталым. Пуаро еще больше понизил голос и еле слышно прошептал: — Насколько я понимаю, в семье были безумцы? Фробишер кивнул. — Это проявляется время от времени, — так же тихо ответил он. — Через одно-два поколения. Последним был дед Хью. Сыщик бросил быстрый взгляд в сторону остальных троих. Диана умело поддерживала беседу, смеялась и поддразнивала Хью. Можно было подумать, что у всех троих нет никаких забот. — Какую форму приняло это безумие? — тихо спросил Пуаро. — Старик стал довольно агрессивным в конце жизни. До тридцати лет он был совершенно нормален, в полном порядке. Потом появилось много слухов. Люди начали сплетничать. Бывали случаи, которые старались замять. Но… ну… — Он приподнял плечи. — Он стал совсем сумасшедшим, бедняга! Одержимым убийцей! Его пришлось признать невменяемым. Фробишер на секунду замолчал, потом прибавил: — Он дожил до очень преклонных лет, как мне кажется… Именно этого Хью и страшится, конечно. Поэтому не хочет идти к врачу. Он боится, что его посадят под замок и он проживет под замком много лет. Не могу его винить. Я поступил бы так же. — А адмирал Чандлер, что он думает? — Его это совсем сломило, — кратко ответил Фробишер. — Он очень любит своего сына? — Он души не чает в этом мальчике. Видите ли, его жена утонула во время прогулки на лодке, когда их сыну было всего десять лет. С тех пор он живет только ради этого ребенка. — Он был очень привязан к жене? — Просто молился на нее. Все ее обожали. Она была… она была одной из самых прелестных женщин, которых я знал. — Полковник помедлил мгновение, потом порывисто спросил: — Хотите увидеть ее портрет? — Я бы очень хотел ее увидеть. Фробишер отодвинул назад свой стул, встал и громко сказал: — Я собираюсь показать месье Пуаро одну-две вещи, Чарльз. Он в них разбирается. Адмирал слабо махнул рукой. Фробишер зашагал по террасе, и сыщик последовал за ним. На секунду Диана сбросила маску веселости, и на ее лице отразился мучительный вопрос. Хью тоже поднял голову и в упор посмотрел на маленького человечка с большими черными усами. Пуаро вслед за Фробишером вошел в дом. После солнечного света на террасе внутри было так темно, что сперва он почти не отличал один предмет от другого. Но понял, что дом полон старых, красивых вещей. Полковник Фробишер повел его в картинную галерею. На отделанных панелями стенах висели портреты покойных предков Чандлера. Лица суровые и веселые — мужчины в придворном платье или в мундирах военных моряков; женщины в атласе и жемчугах. Наконец Фробишер остановился под портретом в конце галереи. — Работа Орпена, — буркнул он. Они стояли и смотрели на высокую женщину, державшую за ошейник борзую; женщину с рыжими волосами и лицом, излучающим энергию. — Мальчик — ее точная копия, — сказал Фробишер. — Разве не так? — В некоторых чертах — да.