Эстер отложила тяжелое покрывало на диван честерфилд, уже занятый какими-то бумагами, смятыми одноразовыми платочками и несколькими небрежно брошенными кардиганами. Молодые люди, вероятно, переживут вид пожилой дамы в ночной сорочке. – Скажите мне наконец, что вы здесь делаете? С каких это пор полиция вторгается в дом, где старик упал от сердечного приступа? Сотрудники полиции обменялись взглядами, которые сложно было расшифровать. Вероятно, сами они прекрасно друг друга поняли, так как женщина кивнула с порога и слегка отклонилась назад. Керлер осторожно отодвинул стопку книг и чуть глубже устроился в кресле. – Фру Лауренти, вы слышали что-нибудь необычное накануне вечером или ночью? Во-первых, Эстер передернуло от того, что ее назвали «фру», а во-вторых, она не слышала ничего, кроме релаксационной композиции с песнями китов, в настоящий период времени она прослушивала эти звуки в качестве снотворного, когда красное вино не справлялось с этой ролью. – Во сколько вы вчера легли спать? Он и не думал останавливаться. – За последние несколько дней в вашем доме происходило что-нибудь необычное? Говорите все, что придет на ум. Взгляд полицейского был спокойным и открытым. Он снова скрестил руки на груди. – Вы вытаскиваете меня из постели ни свет ни заря, я сижу перед вами в ночной рубашке, не успев даже выпить кофе, и я хочу знать, в чем дело, прежде чем отвечать на какие бы то ни было вопросы! – Эстер поджала губы. – Ранним утром Грегерс Германсен обнаружил в кухне на втором этаже труп молодой женщины. – Полицейский говорил медленно, не сводя с нее глаз. – Мы находимся в процессе установления личности жертвы и выяснения причины смерти, однако уже знаем, что речь идет о преступлении. Господин Германсен испытал колоссальное потрясение и пока что не в состоянии общаться с нами. Необходимо, чтобы вы рассказали все, что вам известно о жильцах дома, а также о том, что происходило в подъезде в течение нескольких последних дней. Эстер почувствовала, как волна шока охватывает ее тело, распространяясь от щиколоток к бедрам и парализует грудную клетку, и засомневалась, что может дышать. Кожа у нее на голове съежилась, коротко подстриженные волосы, подкрашенные хной, от долгой дрожи встали на затылке дыбом. – Кто? Это кто-то из девочек? Неправда. В моем доме никто не может умереть. Она сама поняла, как нелепо это прозвучало, как-то бездумно и наивно. Почувствовав, что пол уходит у нее из-под ног, она схватилась за подлокотник, боясь упасть. Полицейский протянул руку, чтобы поддержать ее. – Так что там насчет кофе, фру Лауренти? Наконец-то оторвавшись от блюдца с остатками хлеба с джемом, оса с жужжанием перебралась на стопку книг. Резкий щелчок диспенсером для скотча, и расплющенное тельце насекомого отправляется в свой последний полет в распахнутое окно. Вдохнув аромат нового дня, она была вынуждена зажать ноздри пальцами, чтобы подавить ощущение щекотания в носу. Прекрасное чувство, смесь меланхолии и счастья, нужно было попытаться сохранить его как можно дольше. Волосы еще влажные после душа в кабинке, покрытой толстым слоем известкового налета. Придется срочно что-то с этим делать, чем-то обработать, что ли. Комната наполнилась солнечным светом и звуками утреннего города. Автомобильные гудки, крики велокурьеров, переругивающихся с ранними туристами, аромат свежевымытого асфальта. День начался с тоста и крепкого кофе, все еще остывающего на круглом столике в кухне по соседству с айфоном. Ни звонков, ни сообщений. Она проверила в очередной раз. С тех пор как она съехала из дома, прошло совсем немного времени, поэтому она по-прежнему находила прелесть в повседневных хлопотах вроде похода за покупками или стирки. Она еще толком не приспособилась к новому быту, просто наслаждалась возможностью совсем «по-взрослому» решать, когда, как и что делать. К пустоте в холодильнике она не привыкла. Невозможность заполнить его брезаолой и экологичными овощами приводила ее в состояние подавленности. Всякий раз она приносила из супермаркета губки для мытья посуды и овсяные хлопья. Она как будто еще не нашла своего места в мире. Хотя периодически она попадала в обнадеживающие ситуации – к примеру, когда в прачечной, суша белье, оказывалась среди таких же молодых людей, улыбалась поверх дозатора с порошком и с готовностью пересаживалась, чтобы освободить кому-нибудь место за складным столиком. Тогда она бывала не одинока. Но воодушевление длилось недолго. Стоило ей втащить к себе наверх икейный мешок с еще влажной одеждой и очутиться в квартире одной-одинешеньке, недавние чаяния мгновенно улетучивались. Глава 2 Йеппе смотрел на узкую ручку, которую сжимал кончиками пальцев. Эстер ди Лауренти облачилась в банный халат и сварила кофе, теперь они сидели в мягких креслах и ждали, пока она соберется с мыслями. Гостиная изобиловала цветами, безделушками и всяким хламом, Йеппе чувствовал себя неуютно в этом женском бардаке. Стены от пола до потолка были скрыты за стеллажами с книгами всех сортов. Тома с выгоревшими кожаными корешками, книги в мягких обложках, красочные брошюры о еде и растениях. Деревянные фигурки и пыльные безделушки со всех концов мира заполняли пространство на полках и стенах, на каждой горизонтальной поверхности лежали кипы мелко исписанных рукописей с красными подчеркиваниями. Внизу перед выкрашенным охрой фасадом уже собирались первые журналисты. Представители прессы не удовлетворились прослушиванием полицейского радио, а предпочли своими ушами внимать неумолкающим сиренам и самостоятельно контролировать обновление информации в социальных медиа. Стоило появиться какому-нибудь сообщению о присутствии где-либо полиции, и журналисты прибывали на место какими-то минутами позже первых машин скорой помощи. И вот уже с утра пораньше новостники вещают прямо в камеры, мечущимися между их лицами и толпой криминалистов в белом. – Я являюсь собственником дома и сдаю второй и третий этажи. Грегерс живет подо мной уже двадцать лет, с тех пор как развелся. Помещение на первом этаже обновляется раз в несколько лет, сейчас там кафе-бар. Его открыли двое молодых людей… Речь Эстер ди Лауренти лилась неспешным потоком, но ее беспокойный взгляд выдавал человека в состоянии шока. Спину Йеппе пронзил спазм боли, и он уперся ступнями в пол, чтобы боль утихла и он снова смог сосредоточиться на рассказе. – Каролина живет на втором этаже полтора года. В прежние времена я была знакома по копенгагенскому университету с ее родителями, потом они переехали западнее. У нас с ними был своего рода творческий клуб. Сначала с ней жил парень, но зимой и он свалил. А весной его место заняла Юлия. Четкая дикция Эстер ди Лауренти контрастировала с грубыми словечками, регулярно проскакивавшими в изящных фразах. Сценическая речь – но скорее в духе Сисе Бабетты, чем Гиты Нёрбю. – Они давние подруги, знают друг друга со школы. Прекрасные квартирантки, – продолжала Эстер, вдруг остановив взгляд на вазочке из рифленого фарфора. – Кто? Неужели это ее убили? – Еще не произведено окончательное опознание. – Йеппе пытался говорить утешительным тоном. – Я прекрасно понимаю, что вам тяжело, но еще рано говорить что-либо о причине смерти. В душной комнате повисла тишина. Эстер ди Лауренти была не при макияже, и множество тонких морщинок на светлой коже вокруг глаз и на шее усиливали отчаяние в ее взгляде. Анетте присела на корточки у входа в гостиную и чесала золотистый живот мопса. Собака довольно похрюкивала. – В вашем доме в последнее время происходило что-нибудь необычное? Что угодно. Незнакомые люди, посещавшие девушек, беспорядки вблизи здания, ругань? – спросил Йеппе. – Подумать только, эти фразы звучат на самом деле! – Эстер по-прежнему сидела, повернувшись лицом к вазе. – Я словно попала в какое-то кино! Милый мопсик устал от внимания Анетте и мелкими шажками перебрался в свою корзинку. – Мы ведь тут не лезем друг другу за пазуху, – объяснила наконец Эстер свою реакцию. – Юлия и Каролина – молодые девушки, живущие насыщенной жизнью, с парнями или без парней, почем мне знать. У них часто громко играет музыка, и ночные тусовки случаются, но у меня самой то и дело такое бывает. Бедняга Грегерс, как он только нас выносит. Хорошо, что он туговат на ухо. Эстер потеряла ход мысли. Йеппе терпеливо выжидал, взглядом попросив Анетте прекратить постукивать по дверному косяку. – У Каролины новый парень, Даниэль. Симпатичный юноша, тоже родом откуда-то из Гернинга. Но я уже давно его не видела. Юлия, судя по всему, одинока. – Она произнесла это слово, словно оно было шероховатым и вызывало какие-то непривычные ощущения во рту. Йеппе зафиксировал ее слова в своем блокнотике, и в гостиной вновь воцарилось молчание. Потрескивала собачья корзинка, Эстер расправляла на коленях складки халата. С улицы послышался звук автосигнализации. Ожидание стало Анетте в тягость, и она громко вздохнула, стоя в дверях. Дипломатичность никак не входила в список ее достоинств, и когда им с Йеппе доводилось работать вместе, свидетельские показания обычно брал он. За восемь лет совместной работы они притерлись друг к другу и часто оказывались в одной команде, когда руководители формировали группы, расследующие текущие дела. Этот день не стал исключением. Когда комиссар полиции ранним утром прибыла на место преступления, она тут же вызвала, помимо главного следователя, судмедэксперта, представителя Центра криминалистической экспертизы и следователей полиции Кернера и Вернер. Очевидно, вдвоем они могли обнаружить что-то такое, на что никто, кроме них, не обратил бы внимания. Само созвучие их фамилий бесконечно раздражало Кернера, когда он представлялся свидетелям и родственникам. Он считал, что в ней есть что-то от бульдозера, она называла его впечатлительным лицемером. В хорошие дни они единодушно пилили друг друга, как давние супруги, в плохие дни он был готов просто-напросто столкнуть ее в Эресунн. Этот день был из плохих. – Каролина, кажется, на этой неделе собиралась в поход на байдарках, – продолжала Эстер. – Думаю, она еще не вернулась. Юлию в последний раз я видела позавчера, она заходила ко мне одолжить предохранитель. Выглядела как обычно – улыбчивая, радостная. Да нет, не может быть, чтобы мы действительно вели этот разговор! Йеппе чуть заметно кивнул. Шоковое состояние всегда сопровождается ощущением нереальности происходящего. – Не могу поверить! Может, это какая-нибудь их подруга? – В ее голосе прозвучали нотки отчаяния. – К сожалению, пока ничего не известно. У вас есть телефоны девушек? – На холодильнике висит листок с телефонами. Можете взять. – Спасибо, фру Лауренти, они нам очень пригодятся. – Йеппе встал с кресла, давая понять, что визит окончен. Анетте уже была у холодильника и вытаскивала записку из-под магнита в виде мопса. Йеппе услышал, как что-то упало на пол, а затем раздался возмущенный стон Анетте. – Нам нужно будет поговорить с вами чуть позже. Можно встретиться с вами во второй половине дня? – спросил Йеппе, пытаясь обойти стеклянный столик, заваленный бумагами и уставленный чашками, так, чтобы ничего с него не смахнуть. – Я бы сходила проведать Грегерса, а так никаких планов у меня нет. – Эстер ди Лауренти прикрыла рукой золотой медальон на шее, словно хотела его защитить. – Мы пришлем дактилоскописта, вдруг он обнаружит какие-нибудь интересные отпечатки в подъезде и на входной двери. Также он снимет ваши отпечатки, если вы не против. Чтобы действовать методом исключения. Она кивнула. Поняв, что хозяйка не собирается их провожать, Йеппе отступил в коридор, где уже стояла Анетте, держась за ручку входной двери. Йеппе попрощался с затылком миниатюрной женщины, пристроившейся на диване и олицетворявшей собой какую-то ущербность. Эстер ди Лауренти выглядела в этот момент как человек, крайне нуждающийся в объятиях. На лестничной площадке притомившаяся Анетте вздохнула. – Господи, избавь меня от одиноких баб со всем их барахлом! – заныла она, не дожидаясь, пока дверь закроется как следует. Йеппе притянул дверь за ручку. – Значит, если бы она была одинока, но без барахла, было бы лучше? – Естественно! Первое, что нужно сделать, если выбираешь отшельнический образ жизни, – это, черт возьми, прибраться как следует! – Слащавая улыбка смягчила остроту фразы. Йеппе вытащил из кармана пачку дезинфицирующих влажных салфеток и протянул Анетте. Она взглянула на него из-под вздернутых бровей и отрицательно покачала головой. – Эй, ты в курсе, сколько паразитов скрывается в шерсти лучших друзей человека? Не говоря уже о бактериях, пылевых клещах и том, что собаки лижут причинное место несколько раз в час. – Йеппе, это уже на грани шизофрении – так панически бояться бактерий. – Мы идем на место преступления, возьми-ка! Йеппе выдернул салфетку и протянул напарнице. Анетте взяла ее и начала спускаться по лестнице. – Знаешь, Йеппе, ты больной на всю голову! Кстати, это называется задницей, у собак в том числе.