Он посмотрел на меня, как смотрят на откормленного теленка. – Можно и в кости. Я знаю людей, которые составят вам компанию. – О, я уже знаю человека, с которым хочу сыграть. Мой друг сказал, что он играет лучше всех в городе. Он описал мне его, но пока мне не удалось его найти. – Может, я его знаю? Попробуйте мне его описать. – Моряк с невольничьего корабля. Крупный мужчина, носит несколько колец на пальцах. В прошлом месяце, когда мой друг приезжал в ваш город, этого мужчину сильно укусили за руку. Бармен почесал жесткие волосы, торчавшие из ворота рубашки, и я был уверен, что увидел, как по ним пробежала вошь. – Вы уверены, что не хотите сыграть с моими ребятами? – Я всегда играю только по рекомендации. Если я ставлю золото, то не хочу рисковать напороться на меченые кости. Я, конечно, не хотел оскорбить ваших друзей. – Я и не оскорбился. Я видел, что бармену понравилось упоминание золота, и предполагал, что, как и большинство владельцев таверн, он ожидает получить с игры свою долю. Но он все равно колебался. Я открыл кошель, чтобы заплатить за пиво, достаточно широко, чтобы он увидел в нем золотые монеты. Этого соблазна оказалось достаточно. – Вам нужен Фрэнк Дрейк. По крайней мере, ваше описание очень ему подходит. Я улыбнулся: – Такое имя трудно забыть. – Он называет себя его потомком [28], хотя это, вероятно, чушь собачья. Примерно месяц назад Дрейка здесь укусил какой-то паразит, и, говоря «паразит», я имею в виду человека. Я уверен, что вы ищете именно Фрэнка. – Вы знаете, где мне его найти? Бармен вышел из-за стойки и направился к одному из столов, за которым трое мужчин курили длинные голландские трубки. Он прошептал им несколько слов, они бросили взгляд на меня и освободили стол. Бармен похлопал по нему ладонью и улыбнулся: – Присаживайтесь, дружище. Я позову Дрейка. * * * Я сразу понял, что это Дрейк, едва он вошел в таверну. Он был высокий и крепкий, как стена. Когда шел, покачиваясь, сквозь заполненную людьми таверну, они расступались перед ним, освобождая проход. Когда-то он наверняка был поразительно красивым мужчиной, но теперь его лицо кирпичного цвета опухло от излишка эля, и он уже начал терять свои длинные льняные волосы. Его бирюзовый сюртук был расшит золотой нитью, а сапоги, похоже, смастерили из итальянской кожи. На каждом огромном кулаке блестело по нескольку колец. Бармен кивнул на меня, Дрейк приблизился к столу, за которым я сидел, и обнажил белые зубы в улыбке. – Фрэнк Дрейк, – протянул он руку. – Готов опалить любую бороду, но только не проси меня катать шары [29]. Не моя игра! Похоже, он использовал эту фразу далеко не в первый раз. Я покорно улыбнулся: – Только кости, мистер Дрейк. Он говорил с местным акцентом, а его рукопожатие было до боли крепким. Я задавался вопросом, не станет ли он подробно расспрашивать меня про моего мифического друга, с которым он когда-то играл в кости, и уже подготовил несколько туманных ответов. Но они мне не потребовались: Дрейк, похоже, горел желанием побыстрее приступить к делу и опустошить мой кошелек. Он привел с собой еще двух игроков, наверное, тех, с кем играл в кости в другой таверне, из которой их вытянул бармен. Один – худой и смуглый, с грубо набитой татуировкой обнаженной женщины на огромном бицепсе. У него, как и у Дрейка, были собственные длинные волосы. Я предположил, что на борту невольничьих судов не требовалось носить парики. Третьим был упитанный тип, одетый как торговец, со здоровым цветом лица и светлыми усами в стиле роялистов [30]. Он говорил с фламандским акцентом, и по большей части его было трудно понять. Мы сыграли в хэзард [31] – игру, которую любил мой отец. Я вспомнил его для вдохновения, решив изобразить джентльмена, который думает, что играет в кости гораздо лучше, чем на самом деле. Сначала они давали мне выиграть. Почти каждый раз, когда я бросал кости, выпадали очень удачные цифры, и вскоре передо мной на столе уже собралась небольшая горка монет в половину гинеи. Бармен часто подходил к нашему столу, щедро подносил ром и эль. Я сказал им, что приехал в город по делу, и все подняли тост за успех моих инвестиций. Я узнал, что Дрейк ждет следующего рейса невольничьего корабля, но его судно задержалось в порту. Исаак, мужчина с татуировкой, недавно вернулся со службы на борту корабля, который преследовал французов в Северной Атлантике после получения каперского свидетельства [32]. Голландец сказал, что провел в порту только два дня, и я догадался, что двое других решили просто использовать его, как и я. Больше всех за столом говорил Дрейк: подшучивал над собственным невезением, делился своим мнением по разным темам, от женщин до скачек и вероломства военно-морского флота. Вчера вечером их люди насильно завербовали дюжину пьяных в одной из таверн. – Бедняги проснутся с больной головой и обнаружат, что идут, подгоняемые ветром, по Соленту [33]. Я патриот, капитан, но это неправильно. Мы играли уже около часа, и игра стала поворачивать не в мою пользу. Если говорить метафорически, стоило потрясти дерево, иначе я лишусь последней рубашки. – Вы слышали про этого мертвого аболициониста, которого нашли на причале? – спросил я. – Его повесили на крюке с перерезанным горлом. – Слышали, – ухмыльнулся Исаак. – Его еще и пытали. Вероятно, выл перед смертью. Я сделал глоток из кружки, чтобы скрыть свою ярость. – Я не понимаю аболиционистов, – заявил я, когда снова смог говорить спокойно. – Мы с таким же успехом можем вручить ключи от Банка Англии французам. Хотел бы я угостить стаканчиком того, кто его прикончил. – Да мы все хотели бы, – признался Исаак. – Я слышал, они сцепились не в первый раз, – беспечно продолжал я. – Говорят, около месяца назад убийца дрался с покойником здесь недалеко, на причале. Наш парень уже тогда мог с ним покончить, но было слишком много свидетелей. Поэтому он вернулся, чтобы завершить начатую работу. Кости бросал Дрейк, но он не посмотрел, что выпало. Он глядел на меня, все веселье погасло в его голубых глазах, и они стали ледяными. – На вашем месте я бы проверял факты перед тем, как распространять слухи, капитан. Человек, который дрался с ним на причале, не убивал его. – Вы уверены? – спросил я, словно не замечая, как изменилось его настроение. – Человек, который рассказал мне это, не сомневался, что так и было. – Да, я уверен. Я был там. Исаак опять ухмыльнулся и изобразил в воздухе борцовские удары, потом поднял кружку, чтобы выпить за здоровье Дрейка. – Это были вы? – закричал я в полном изумлении. – Да, и я знаю, что не убивал его, потому что в то время, когда он отправился на встречу с Создателем, я был в бане – той самой, которая в публичном доме. От заката до рассвета развлекался с чернокожей красоткой. – Он пристально посмотрел на меня. – Так что следите за языком. – Моя ошибка, – признал я весело. – А что вы вообще не поделили? – Он задавал слишком много вопросов. А теперь бросайте чертовы кости. Задавал вопросы. В этом же Тэда обвинял автор анонимных писем. Мы поиграли еще немного, и снова стало весело. Кости явно меченые или как-то еще обработанные, потому что падали так, чтобы заставить голландца несколько раз по-крупному рискнуть. Вскоре он проиграл уже десять гиней. Я играл более осторожно, к большому разочарованию Исаака и Дрейка. – Конечно, мы все знаем, зачем этот аболиционист приезжал в город, – сказал я через некоторое время. – Раздавал брошюры, – хмыкнул Исаак. – Такие бумажки, которыми зад вытирают. – Я слышал кое-что еще. Он приезжал из-за рабов, которые умерли на том корабле. За столом воцарилось молчание, только голландец что-то бурчал себе под нос о том, как ему не везет. – Каких рабов? – В голосе Дрейка явно звучала угроза. – Там их погибло свыше трехсот. Вот это был рейс! А кто-то знает историю целиком? Как именно они умерли? Дрейк стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули и кости, и голландец: – Какого дьявола?! – Успокойся, Дрейк. – Исаак многозначительно посмотрел на стопку монет передо мной. – Он только повторяет то, что слышал. Он тебе не угрожает и не имел в виду ничего дурного. – Исаак успокаивающе улыбнулся мне. – Конечно, я никого не хотел оскорбить, – кивнул я. – Это же просто рабы, правда? Никто не станет их оплакивать. Кому они нужны? – Только хлопковым полям. Исаак опустил указательный палец на край кружки с элем, потом щелкнул по нему другой рукой, и палец опустился в эль с легким всплеском. Он несколько раз повторил эти странные действия, и я понял, что это одна из его пантомим. – Тяжкая работа, да, Дрейк? – Исаак подмигнул: – Подходит для тех, кого мучает жажда. – Заткнись. Оба заткнитесь. – Дрейк с грохотом отодвинул стул. – Игра закончена. Исааку это не понравилось. Они только начали возвращать деньги, которые позволили мне выиграть. – Боже, Дрейк! Еще одиннадцати нет. – Я сказал: все! – Дрейк сгреб деньги рукой и широким шагом вышел из таверны. Исаак нахмурился, но последовал за ним. Мы с голландцем озадаченно переглянулись, и я убрал выигрыш в карман. Бармен выглядел испуганным, но предложил найти для меня других игроков. Я отказался и, допив эль, тоже вышел из таверны. Дрейку не понравилось, когда я заговорил про его драку с Тэдом, но ему еще больше не понравилось, когда я заговорил про мертвых рабов. Я подозревал, что он был одним из моряков на том корабле. Наверное, Тэд стал расспрашивать его об этом, и Дрейк избил его до полусмерти. Я считал, что он способен и на пытки, и на убийство. Завтра вечером я загляну в тот публичный дом с баней и проверю алиби, которое удовлетворило Чайлда. И все же Дрейк был просто моряком на невольничьем корабле. Его едва ли можно было назвать могущественным врагом. Если он убил Тэда, то, возможно, действовал по чьему-то указанию? Может, смерть этих рабов каким-то образом поддерживала убежденность Тэда в том, что он может покончить с рабством? Из всего, что он говорил Амелии, можно было сделать вывод, что это была не просто мелкая ссора в Дептфорде. Когда шум таверны остался далеко позади, я понял, как тихо в узких переулках у реки. Воздух еще не остыл после теплого дня, а мерзкие запахи не развеялись в темноте. Булыжники были скользкими из-за валявшихся повсюду водорослей, в тени носились крысы. Я услышал у себя за спиной шум – ногой задели камень? – и повернулся, доставая пистолет.